В дебрях старого хвойного леса на берегу озера сидел Леший. Несмотря на жару, одетый в свою любимую телогрейку, присыпанную мхом и хвоей.
На голове его, лохматой да нечесаной, шапка ушанка с развязанными шнурками свешивалась на глаза.
Леший сидел нога на ногу, туча комаров пела ему свою песнь. Леший отмахивался и терпеливо ждал. Солнце село, в лесу стало сумрачно.
-Ну ты долго там? – проскрипел нетерпеливым голосом Леший.
- Да щас! – пробулькала поверхность озера.
- Развел курятник, не дождешься! – пробурчал себе под нос Леший, но Водяной его услышал.
- Вот сейчас обидно было! – из озера выполз на берег Водяной. Следом за ним показалась женская голова, вынырнувшая поодаль, взмах руки и в Лешего полетела жаба. Леший пригнулся, но Водяной словил жабу на лету, бросил ее обратно, пригрозил русалке и та скрылась в воде.
- Это ты, старый, мерзнешь все время, ничто тебя не греет даже летом, - сказал Водяной и ловко переместился на корягу, усевшись рядом с Лешим. – А я всегда молодой буду! – хвастливо добавил он. – Потому что у меня что ни день, то новая русалка. Хочешь, не хочешь, а форму надо держать.
- Мне моей хватает, - отмахнулся Леший.
- Это Скрипионовны? – усмехнулся Водяной. – Не смеши. Хочешь, я тебе новых красоток покажу?
Он махнул своей толстой жабьей лапкой и на озерной глади начали проступать изображения девушек с распущенными волосами. Одна другой краше.
- Это ты Ваньку какого-нибудь сманивай, - сердито отвернулся Леший. – Я то знаю, морок это все, обман. С виду красавицы, а на деле жижа болотная. Склизкие, противные.
В Лешего из воды снова полетела жаба. В этот раз он не успел увернуться и жаба шмякнулась на шапку Лешего. Шапка съехала на лицо вместе с жабой и плюхнулась в воду.
Водяной загоготал во весь свой рыбий рот, но тут же получил шишкой по лысой голове.
-Сидят оне тут, - проскрипела за спиной жена Лешего. – Старые хвастуны! Я тебе дам, как мово мужа всякими картинками портить! А ты, – обратилась она к мужу, - быстро домой!
- Да Аглая, это не то, что ты подумала! – начал было Леший, но жена, вытаскивая из воды шапку и стряхивая с нее жабу, скомандовала, - домой! Знаю я ваши посиделки! Ничем хорошим не заканчивается! Сначала картинки эти срамные, потом медовуха, потом хороводы с медведями. Лишь бы ничего не делать! Забыли, какой день на носу? Сейчас начнут всякие за цветом папоротника в лес бродить, я одна за всеми смотреть буду?
-Да не ходит давно уж никто, - ответил Водяной, спрыгивая с коряги в воду.
- Сама знаю! А если придет!
Кряхтя и скрипя, Леший поднялся с берега и направился за ворчащей супругой. Водяной скрылся в толще воды.
Огромный черный ворон кружил над лесом в тот самый момент, когда к озеру вышел молодой человек с рюкзаком за спиной. Присел на мокрую корягу у воды, смахнул пот со лба. Умылся озерной водой, расстегнул рюкзак и достал карту:
- Пока всё сходится. Как дед говорил. Даже коряга такая же, как в его рассказе. Здесь и заночую.
Солнце давно ушло за озерную линию, лишь красные всполохи по воде указывали на то, что оно только что было здесь. Комариный рой плясал и пел вокруг молодого человека, который отвязал от рюкзака туристическую пенку, бросил ее рядом на траву.
Юноша насобирал сухих веток, развел костер. Сверху бросил немного сырой хвои, комаров заметно поубавилось.
- Ну что, Иван Андреевич, давай отдохнем малость, пара часов у нас есть, - сказал парень себе и обернулся. Ему показалось, что кто-то хихикнул за спиной.
Только он прилег на приготовленное лежбище и достал из рюкзака тушенку, как позади, где-то в темноте как пробежал кто-то. Да так гулко, будто пара крепких коней пронеслась.
- Кто здесь? – крикнул срывающимся голосом Иван, и посветил в темноту фонариком. Кусты да деревья. Рой сердитых комаров да маленькая птичка на ветке.
Тут же по воде – шлеп-шлеп-шлеп. Будто кто-то большой ходит вдоль берега. Слышно, но не видно.
- Не боюсь я! – крикнул в темноту Иван. – Дед сказывал, что вы мастера пугать! Да только не из пугливых я! Пришел посмотреть, как папоротник цветет! Как змеиные девки хоровод водят! Как цветок клады открывает! Никуда не уйду, пока не увижу!
- Бульк, - отозвался всплеск в воде.
Всё стихло. Иван достал нож, вскрыл банку тушенки. На кончике ножа бросил кусок мяса в огонь. Пламя облизнулось, по верхам деревьев пробежался ветер.
- Что сам ем, то и духам даю, - сказал заветную фразу добрый молодец.
- Здрав будь, Иванушка! – внезапно раздался ласковый женский голос и на поляну вышла девушка.
Встрепенулся Иван, вскочил на ноги.
- И тебе не хворать, - ответил он, удивляясь, откуда такие слова в памяти всплыли, да как девице незнакомой его имя известно.
- Слава о тебе впереди тебя идет, - усмехнулась девушка. Иван во все глаза смотрел на ночную гостью. Ладная такая, платье зеленое, золотом в всполохах огня отливает, коса через плечо переброшена, змеится по груди почти до самой земли. А глаза зеленые смешинками искрятся.
- Ворон сказал, - она махнула рукой в сторону костра, - дозволишь у твоего огня побыть?
Иван спохватился, сделал приглашающий жест.
Девушка обошла поляну, присела напротив.
- Ворон, допустим, предупредил, - сказал Иван, - а имя откуда мое знаешь?
- На деда своего похож! Тебя ведь в честь него назвали?
Иван молча вытаращился на гостью.
-Ничего не понимаю, - пробормотал он. Девица рассмеялась.
- Встречались мы с ним как-то раз. Это же он тебе про поляну рассказал? Про цветок, что красивее тысячи солнц? Что клады им открыть можно.
Иван кивнул.
- Я долго думал, что это сказки такие. Вырос я с ними. Про Лешего, про Водяного, про золотых змеек.
- А обо мне сказывал? – голос девушки дрогнул.
- Ты не Марьяна часом? - молодой человек начинал смутно догадываться.
В ответ тишина.
- Как так? – спросил Иван. – Столько лет прошло!
-Это у вас там годы летят, а здесь время течет, - ответила девушка. – Смешной ты. Такой же, как дед твой. Ладно, будет тебе змеиный хоровод. Тебя потешу, да сама порадуюсь. Ночь сегодня чудесная.
Она уставилась на Ивана долгим взглядом, от которого у парня холодок по спине пробежал. Ему казалось, что вокруг качается лес, небо, озеро и сам он тоже качается, как на качелях в детстве. Всё выше и выше, еще немного и качели начнут творить круг.
Щелк. Темнота. Никого вокруг и ничего вокруг. Только темнота. Даже костра рядом нет. И тишина. Звенящая.
Вдруг Ивану показалось, что он видит маму, вот она радостная жарит блины, подбрасывая на сковородке очередное румяное солнышко. Солнышко вспыхнуло яркой золотой искоркой, разгораясь всё сильнее и сильнее, всё жарче и жарче.
Жарко! Неимоверно жарко!
-Иииии-иииих, - раздалось в ушах Ивана. Он помотал головой, скидывая наваждение. И словно через тугой туман пробился жар от костра. Иван отпрянул, отодвинулся, огляделся по сторонам! Вокруг костра на поляне танцевали девушки, одна другой краше. Изящные, ладные, в зеленых платьях, отливающих золотом. Позади Ивана сидели… медведи, которые играли кто на балалайке, кто на дудочке. Музыка получалась незатейливая, но веселая.
Только Иван присмотрелся к девушкам, как они вдруг ударились разом оземь и превратились в золотых змеек.
На поляне стало тихо, казалось, что всё вокруг замерло, даже языки пламени вспыхивали медленно.
Иван смотрел на огонь и не мог оторваться. Пламя колыхалось, трепетало, и на фоне густой темноты казалось живым. Будто это не огонь вовсе, а Жар-птица расправляет свои крылья.
И вот эта огненная птица взлетела и, осыпаясь звенящими искорками, полетела в лес.
Иван побежал за ней. Споткнулся об корягу, чуть не растянулся, почему-то извинился.
- Надо же, вежливый, - прошипела коряга и змейкой уползла прочь.
Иван бежал недолго. Жар-птица села на рябиновый куст и искры с ее красивого огненного хвоста
ссыпались на заросли густого папоротника. Мелодичный звон усиливался, становясь прозрачнее и ритмичнее. Казалось, что тысячи хрустальных колокольчиков звенят по всей округе.
Медленно покачиваясь на нежном ветру, из зарослей папоротника показался бутон.
Он был похож на прекрасный лотос, лепестки которого переливались всевозможными цветами, вспыхивая рубиновыми звездами.
Иван смотрел во все глаза, на всякий случай ущипнул себя.
-Что, не верится? – раздался рядом скрипучий голос.
- Ага, -кивнул Иван.
- Дед твой тоже не мог поверить. Но и взять цветок не смог.
Из темноты вышел Леший. Позади него стояла сердитая жена лешего, Аглая.
- Я же говорила! – ткнула она в бок мужа. – Никто не придет, никто не придет, - передразнила она.
Леший отмахнулся от жены, как от назойливого комара.
- Скажи-ка, Иванушка, на что тебе Цвет папоры?
- Клад открыть! – ответил Иван.
- Что с кладом будешь делать, если откроешь?
- Да много чего. Путешествовать хочу, мечтаю побывать в дебрях Амазонки, квартиру бы себе купил, на водопад плато Путорана бы сгонял, - мечтательно прикрыл глаза Иван.
Аглая с досады махнула рукой.
- Весь в деда, - шепнула она и отошла от мужа.
- Но в первую очередь хочу понять, кто я есть! Зачем я здесь? Не в смысле, в лесу ночь что делаю, а зачем живу. Почему ищу себя и не могу найти. Может ваш цветочек этот, аленький, поможет?
Из темноты начали проступать силуэты. Один за другим к распускающемуся цветку подходили из темноты лесные духи. Спускались с неба легкокрылые ангелочки, с шумом и гомоном, шлепая как по лужам, со стороны озера шли русалки.
Иван оглядывался по сторонам, удивляясь происходящему.
- Как вы думаете? Пора? – спросил всех Леший.
- Да! – пронесся гул голосов по поляне.
- Бери, - кивнул Леший Ивану на цветок.
Тот протянул руку. Лепестки лотоса закрутились, сжимаясь и становясь крохотной искоркой. Искорка пробежала по руке Ивана и растворилась в солнечном сплетении.
Иван вскрикнул и…открыл глаза.
- Я говорила тебе, старый, - хлопнула что есть силы бабушка деда по спине, - чуть единственного внука не угробил. Далась вам эта крыша, будь она неладна.
Иван огляделся по сторонам. Он лежал в тени дома, у самой стены. Рядом стоял дед, неподалеку валялась старая сломанная деревянная лестница.
- Ну и напугал ты нас, Ванюшка, - с облегчением выдохнул дед. – Лестница и впрямь старая, под тобой разломалась, ты прямо от самой крыши оземь рухнул. Благо еще бабка вытащила просушить одеяла да перины свои. Пошевели руками-то! Двигается, нет?
Иван прикрыл глаза рукой, уходящее за горизонт солнце, слепило глаза.
- Дед, а ведь я видел! И Лешего, и Марьяну. И цветок папоротника.
Бабка снова хлопнула деда по спине.
- Одолел ты, старый, своими байками. Увижу эту Марьяну, космы ей повыдергаю. Сколь живу, всё одно, Марьяна, Марьяна! Уже и внука достал, мерещится ему, - бабка направилась в дом, принесла холодного кваса, - пей, внучок, да вставай. Полежал и будет. Привиделось тебе, пока летел с неба на землю, ага.
Дед незаметно приложил палец к губам, мол, потом поговорим.
Иван поднялся с земли, прихрамывая, дошел до лавочки. Рядом присел дед, раскурил папиросу. Бабка встала в калитке. Вся троица провожала взглядом, уходящее за деревенский горизонт, солнце.
Иван растер ладонью солнечное сплетение, в котором ощущался жар. На какое-то мгновение ему показалось, что под ногами проползла золотая змейка, но присмотревшись, увидел, что это ветерок колышет изумрудную траву.
- Как ты думаешь, выйдет из парня толк, - спросила Аглая, протягивая Лешему берестовый жбан с квасом.
- Посмотрим, - отозвался Леший. – Марьяна, не грусти, а! – обратился он к золотой змейке, что возлежала на мокрой коряге и роняла в густую траву блестящие слезы.
-И то правда, сырость здесь разводить только мне дозволено, - хохотнул Водяной, вылезая из воды на берег. – Девки, запевай, - скомандовал он.
И над поляной раздалась песня. Про любовь, про огонь, про жизнь...
