"Взгляни, - промолвил мой учитель славный.
- С мечом в руке, величьем осиян,
Трем остальным предшествует, как главный,
Гомер, превысший из певцов всех стран;
Второй - Гораций, бичевавший нравы;
Овидий - третий, и за ним - Лукан”.
Данте Алигьери “Божественная комедия”
Чтобы говорить о “Фарсалии” необходимо учитывать несколько моментов. Во-первых, исторический контекст. У нас тут серебряный век римской литературы с одной стороны, и всё более усугубляющийся кризис Римской империи, которую возглавляет Нерон. Серебряный век напрямую не назывался серебряным современниками Лукана, однако литература (и не только) характеризовалась как что-то увядающее, уступающее предшественникам. Что мы знаем о Нероне? Можно сказать, что это он был Двуликим: с одной стороны умеренное правление в ранние годы, любовь к искусству, с другой - эпатажность, жестокость, тирания в поздние годы, убийство матери, подозрение в поджоге Рима.
Во-вторых, собственно личность Марка Аннея Лукана и его гражданскую позицию и судьбу. Лукан был единственным ребёнком в роду, талантливым и способным, звёздочкой, на которую возлагали надежды в семье. Его поэтический дар оценивался по-разному. Впрочем, зачастую оценка сильно влияла от позиции автора к личности поэта. Лукан был близок с Нероном, возможно только на официальном должностном уровне (дружеские отношения ставятся под сомнение), однако Нерон сам его позвал к себе в число приближённых, высоко оценивая поэтический талант Лукана. Велика вероятность, что впоследствии Нерон стал завидовать Лукану, да и острый язык последнего не способствовал их мирному существованию. Итог оказался печальным. Лукан был приговорен к смерти за участие в заговоре против Нерона.
В-третьих, тот факт, что поэма не была окончена (причина - смотри пункт 2) и писалась не за один подход. Это отразилось в корректировке некоторых взглядов и хм… оценочных суждений. Так, в первых книгах (частях) “Фарсалии” Лукан воспевает Нерона (многие исследователи полагают, что искренне), то в последующем, после разочарования в генеральной линии партии, критика Нерона стала просачиваться в текст. Нет, не напрямую, это было бы смерти подобно. А через всё нарастающую критику Цезаря (опять-таки не явную, но прослеживаемую).
Думаю, стоит прояснить, почему “Фарсалия” так называется. В своей поэме Лукан описывает римскую гражданскую войну, возникшую из-за противостояния между Цезарем и Помпеем. Цезаря в поэме можно назвать человеком войны, жестоким, наслаждающимся страхом и властью, которую этот страх даёт.
Горе, какой он триумф потерял, победив еще больше!
В селах теперь на него не с весельем люди взирали,
В страхе молчали они. И нигде вождя не встречают
Крики ликующих толп: но, увы, его радовал только
Ужас, рождаемый им, и любви не просил он народной.
Помпей же - человек мира (по крайней мере, на фоне Цезаря). Он, конечно, ведёт войну, и считает себя правым. Но это необходимость его тяготит, он ратных дел он устал и хочет спокойной жизни в празднестве и в объятиях любимой жены.
Битва при Фарсале - ключевое сражение этой войны, победу в которой одержал Цезарь, а Помпей сбежал. Собственно, в честь неё произведение и получило авторское название. Подзаголовок “или поэма о гражданской войне” более поздний.
Чтение “Фарсалии” - занятие не из простых. Начнём с того, что “Фарсалия” - не залихвацкое побоище с божественными интригами. Перед нами эпос, но героический ли? Война здесь представлена как кровавое грязное действо, от которого страдают все, кроме тех, кому её зачинает и кому она выгодна.
Меч орошают слезой, поцелуй прерывают рыданьем,
Кровью еще не облит, того ужасается воин,
Что натворить бы он мог. Зачем же ты в грудь ударяешь?
Стонешь зачем ты, глупец, и льешь бесполезные слезы,
Не сознаваяся в том, что злодейство творишь добровольно?
Или так страшен тот, кого сам ты сделал ужасным?
Боги, божественное, магическое здесь не играет столь значительной роли. Разумеется их упоминают, герои просят предсказаний относительно будущего, но в отличие от греческой традиции, ответственность за происходящее скорее лежит на людях, чем на богах. Такой поворот был в целом свойственен литературе того времени, по крайней мере части её, но у Лукана этот крен в человечность становится ещё более выпуклым.
Некоторые исследователи и современники вообще не хотели причислять “Фарсалию” к поэмам и называли это скорее историческим трудом или упражнением в ораторском искусстве. В том числе за отсутствие значительных поэтических отступлений, красот и за высокую историческую достоверность. Хотя достоверность всё-таки относительную, так как некоторые персонажи не могли присутствовать там, где их описывает Лукан. И сделано это явно в угоду смыслу и художественности, а не по недоглядке. Географические, естественно-научные, стратегические и тактические описания называются достоверными и точными.
Описание жестокости в “Фарсалии” запредельное. Порой кажется, что излишнее. И некоторыми деталями Лукан как будто упивается. Вот пример жестокости героической:
Но наконец от диктейской руки стрела из Гортины
Издали вдруг принеслась и, с меткостью сверх ожиданья,
В голову Сцевы впилась и левый глаз проколола.
Он же, бестрепетный, рвет и жилы, и связки, в которых
Лёт задержала стрела и, выдернув с глазом железо,
Наземь бросает его и око давит ногами.
А вот пример другой жестокости. И если вам кажется, что можно было описать смерть помягче, то вам не кажется.
...Но еще ужаснее гибель
Перед глазами у них: Сабелла несчастного в голень
Крохотный сепс укусил; из тела цепкие зубы
Вырвав рукою, к пескам копьем пригвождает он гада.
Малая эта змея; но из них ни одна не скрывает
Столько заразы в себе: близ укуса, кругом разлагаясь,
Скоро вся кожа сошла и бледные кости открыла.
Вот уже язва растет, и зияет открытая рана.
Гноем все члены полны; сочатся икры; колени
Обнажены; на бедрах кругом растаяли мышцы,
Черная жидкость течет из висящего клочьями паха.
Лопнул покров живота, из него кишки вытекают,
Целого тела уж нет, но на землю текут лишь остатки
Членов отдельных его, разъеденных ядом жестоким:
Все превращает смерть в ничтожную лужицу слизи.
Также сплетения жил, и легких ткань, и другие
Полости клетки грудной, — все то, что звалось человеком,
Эта раскрыла чума; злочестивая смерть обнажает
Тайны природы; гниют и плечи, и сильные руки;
Шея течет, голова. Не скорее под Австром горячим
Льется растаявший снег или воск размягчается солнцем.
Мало сказать, что, гноясь, истекает сожженное тело:
Делает так и огонь; но сгорают ли в пламени кости?
Крошатся здесь и они и в прах рассыпаются с мозгом,
Не оставляя следов после этой стремительной смерти.
Самой мрачной и жестокой является, пожалуй, сцена с колдуньей Эрихтой и оживление мёртвого солдата. Вот уж где хоррор и мрак во всей красоте. Но её вы сами поищите.
“Фарсалию” читать сложно, но интересно. При условии, что у вас под боком есть подробные комментарии относительно действующих лиц, событий, исторических нюансов. Если условную “Одиссею” можно читать как сказку для взрослых, особо не задумываясь над контекстом и географией, то здесь такой трюк не пройдёт. Хотя бы нужно ознакомиться с общими статьями по теме и только потом текст. С этой точки зрения издание серии “Литературные памятники” - отличное решение.
Получил я удовольствие от чтения “Фарсалии”? Скорее да, но больше от погружения в статьи, видео по теме, в общем, я снова почувствовал себя студентом. в целом, любопытно было наблюдать, как всё больше разочаровывается в Нероне Лукан и как всё острее через ненависть к Цезарю он делает выпады в сторону правящего императора. При этом мне кажется важной позиция Лукана относительно гражданской войны. Он видит её бессмысленной, разрушительной и выжимающей соки из родного государства. И даже его попытки оправдать жестокость прошлого надеждой на изменения в настоящем рассыпаются как карточный домик. При этом, по сути главным героем поэмы становится не Цезарь, не Помпей, а Катон - пример стоических идеалов Лукана, также видящий всю бессмысленность войны, но оказывающий временную поддержку Помпею как более законному представителю и не видящему возможность отказаться от сопротивления злу вовсе.
Короче, вот вам нахлёст беглого справочного материала и субъективных мнений о “Фарсалии”. Рекомендую ли я его читать? Только если вы готовы погрузиться в хтонь войны, исторические реалии и гекзаметрическую форму. А для меня эта история станет ещё одним примером того, что в истории остаётся и тот, кто громко заявляет о злодеяниях убийцы, и сам убийца, а справедливость не всегда находит возможность одержать победу.