За неделю мы с Василием починили всё оружие, но не каждая из винтовок была готова к бою. Со слов моего нового знакомого, большая часть оружия была собрана на местах боёв, а там стреляли и рвались бомбы. Некоторые приклады были разбиты осколками, у четырёх винтовок - они отсутствовали совсем, а ещё была беда – гнутые стволы. Конечно, можно было выпрямить их молотком, но точного боя не жди. Я предложил такие винтовки оставлять на запчасти, а ещё отыскать в отряде плотника или столяра, я не знал, как правильно. Василий передал мои слова старшине отряда, тот нашёл столяра, который сварил клей и принялся за работу. Четыре приклада он сделал заново, конечно не заводская работа, но винтовка была готова к бою. Командир отряда лично поблагодарил нас за работу.
Вскоре я вышел на своё первое задание. Нужно было проводить политрука отряда в деревню, где тот проведёт собрание с местным населением. Пошли впятером, политрук шестой. Улучив момент, один из партизан шепнул мне, чтобы я держался от того подальше. «Злопамятный он, а командир его слушает! Случись чего, нагадит так, что не отмоешься!». Чтобы попасть в нужную деревню, надо было пересечь дорогу, что нам благополучно удалось после получасового ожидания.
Собрание длилось недолго, ближе к вечеру мы пошли обратно. На дороге было тихо, мы уже хотели перебежать на другую сторону, как услышали гул мотора. Показался одиночный легковой автомобиль чёрного цвета. Сержант Егоров кивнул на него, политрук дал разрешение атаковать. Тот же сержант метнул в машину немецкую гранату, она разорвалась возле переднего колеса, автомобиль встал, мы открыли по нему огонь. Выждав несколько минут все, кроме политрука, бросились к машине. Я потянул ручку задней двери, едва она открылась, прозвучал выстрел. Я это ожидал, поэтому стоял вполоборота, пуля пролетела мимо.
- Выброси пистолет и сдавайся, - крикнул я по-немецки.
Из салона автомобиля вылетел пистолет, а потом показался немецкий офицер. Один из партизан присвистнул, видимо разбирался в немецких военных чинах и этот немец был достаточно важным офицером. Связав руки немца, мы обыскали машину, забрали всё, что могло пригодиться в отряде, а так же оружие шофёра и ещё одного офицера, убитого нами при обстреле автомобиля. Когда мы отошли от дороги километра на два, политрук остановил группу.
- Значит так, - обратился он ко мне, - ты не военный, а значит, тебе награды не будет. Офицера пленил я, лично! Все слышали?
Партизаны молчали, а у меня от такой наглости перехватило дыхание, но делать нечего, я вспомнил предупреждение насчёт политрука.
Был у нас доктор, ну, как доктор! Он не успел до войны окончить медицинский институт, но его знаний хватало, чтобы лечить партизан. Как-то появилась в отряде молодая девушка, командир определил её в санитарный взвод. У доктора и девушки возникли отношения. Весь отряд завидовал доктору, наблюдая, как они гуляют, держась за руки. Видел это и политрук, но всё равно стал оказывать девушке знаки внимание, та отвергла его ухаживания. Не раз доктор и политрук стояли друг напротив друга, не решаясь на публичную ссору.
Осенью отряд участвовал в крупной, по нашим меркам, операции. Одной из групп командовал политрук. В ходе завязавшегося боя, он без приказа командира поднял партизан в атаку. Из восемнадцати человек в живых остались четверо, ещё трое попали к немцам в плен, погиб и сам политрук. В отряде не особо горевали по этому поводу, сильно расстроен был лишь помощник политрука, теперь ему предстояло идти вместе со всеми в бой, а этого он боялся.
Точно не помню, кажется в ноябре, в отряд пришла большая группа людей, я сразу понял, что это евреи, в Одессе их было много. Они рассказали, что идут из Минска, там стало для них опасно. Говорят, что людская доброта часто подводит, так вышло и с этими людьми. Партизаны встретили евреев хорошо, кормили. У некоторых партизан были немецкие деньги или ценные вещи, они не гнушались мародёрством. Узнав про это, евреи начали торговлю или обмен, причём нечестный. Вот, например, через три дня половина мужчин евреев ходила в добротных немецких сапогах, а партизаны в их рваных ботинках. Ну, и какие они после этого бойцы, а то, как в бою подошва отвалится? Командир, когда узнал про то, что творится в отряде, приказал евреям вещи партизанам вернуть, те долго спорили, но приказ выполнили. Зимой евреи ушли, сами, никто их не выгонял. Обидно было то, что вместе с ними ушли четверо партизан с оружием, они были одной веры.
Следующим моим заданием было сопровождение партизанского связного. Мне нужно было довести его до села, а потом встретить. Нашли старый рваный мешок, положили в него заплесневелый хлеб и мы пошли. Дорога была дальняя, километров пятнадцать. Мальчишка шёл впереди, он был из местных, знал дорогу, а я сзади, так чтобы его видеть. В то время в округе уже появились полицаи, первые были из белорусов. И вот, идём мы, значит, вдруг мальчик подаёт мне знак «отстать», я залез в кусты у дороги. Из леса вышли люди с оружием, остановили мальчика, стали что-то спрашивать, проверили его мешок. Потом слышу, спорят они о чём-то, я далеко, слов не разобрать. Двое полицаев держали мальчика за одежду, третий их отталкивал. Наконец они договорились, «добрый» полицай, так я прозвало того, который отбивал мальчишку, дал тому подзатыльник, но не сильно. Мальчик поклонился полицаям и пошёл в сторону села. Я решил дальше за ним не ходить.
Уже темнело, когда на дороге показался связной, полицаи снова его встретили. Судя по их возгласам, они были пьяны. Двое полицаев переложили что-то из мешка мальчика себе в карманы, дав ему пинка, отпустили, я облегчённо выдохнул. Только связной прошёл мимо меня, как со стороны полицаев послышались крики, я насторожился. Вдруг вижу на дорогу выбежал «добрый» полицай, в руках три винтовки и мешок. Почти бегом он догнал мальчишку. «Пора мне в дело вступать!» - решил я. Подкравшись к полицаю со спины, ударил его прикладом в затылок, тот рухнул на землю. Вдвоём со связным, мы затащили его тело в лес.
- Он мёртвый? – спросил мальчик.
- Живой. Сейчас очнётся.
Я вынул патроны из винтовок, бросил их в мешок, в котором находились продукты и початая бутыль с мутной жидкостью. Скоро полицай пришёл в себя и сразу затараторил:
- Я с вами хочу, в партизаны! Понял я, что мальчик не простой.
- Ну, пошли.
Перекинув ремни винтовок через голову полицаю, я связал за спиной его руки. Предупредил, что если он будет делать глупости, я сразу его убью. Так мы и пришли в отряд.
Зачем ходил мальчик в село, я догадался. Политрук как-то хвастался, что в каждом населённому пункте есть у партизан свои люди, вот, видимо, с таким человеком связной и встречался. Наутро было построение отряда, командир сказал, что на ферме возле села работают наши пленные. Было принято решение их освободить. Позже сержант Егоров рассказал мне, что наш человек в селе, советовал напасть на ферму со стороны озера, но командир отряда решил по-своему.
Отряд вышел из лагеря после обеда, шли лесом, послав вперёд разведчиков, к вечеру были на месте, мальчишка точно вывел нас к глиняному карьеру. Разведчиков, отправленных командиром на ферму, долго не было. Вернувшись, они доложили, что пленных человек двадцать пять, охрана - десять немецких солдат и шесть полицаев. Окружив ферму полукольцом, мы открыли огонь. Едва раздались первые выстрелы, пленные набросились на охрану, нанося удары солдатам и полицаям всем, что попалось под руки. Можно сказать, что они сами себя освободили. Едва только всё стихло, пятеро пленных бросились в сторону от нас, только мы их и видели, другие дождались, когда к ним подойдёт группа партизан. Уходили быстро, помогая истощённым бойцам. Возле леса, командир что-то скомандовал Егорову, тот назвал несколько фамилий, в том числе и мою. Мы заняли позицию в кустах и вовремя, к нам приближались немецкие солдаты, впереди них бежала собака. По команде сержанта мы открыли по врагу огонь, убив первыми же выстрелами собаку, она представляла для нас бОльшую опасность, чем человек. Немцы упали на землю и не двигались, даже не стреляли в ответ. Продержав их так больше часа, мы отступили в лес. Даже дураку было понятно, что наш человек в селе оказался не «наш»! Ждали нас на ферме! После этого боя я зауважал командира, даже простил ему его вспыльчивость и грубое отношение к партизанам.
В мае 1942 года ко мне подошёл сержант Егоров.
- Дело важное есть. Справишься - возьму в разведку, - сказал он.
Я был польщён, но не совсем понимал, почему я, да ещё и один? Ведь были в отряде опытные партизаны, а я себя таковым не считал. Вечером меня инструктировал сам командир отряда. Оказалось, что нужно доставить взрывчатку городским подпольщикам. Для чего – не моё собачье дело, командир так и сказал. Ждать меня будут на заброшенной железнодорожной ветке. Я примерно знал, где это, знал и о большой опасности нарваться на вражеские патрули, но отказаться от выполнения задания не мог.
Вышел поздно ночью, за спиной вещмешок, а в нём ящик с взрывчаткой. На это задание мне дали немецкий автомат, три магазина к нему и четыре «лимонки». Нагруженный по самое не хочу, я осторожно шёл по лесу. Стояла гробовая тишина, она меня успокаивала, лишала бдительности, лишь однажды я остановился, встревоженный едва слышным шумом за спиной. «Показалось!» - решил я и продолжил путь. Лес здесь был редкий, случись нужно будет спрятаться, места не найдёшь. В округе было много больших лесных полян, местные косили на них траву, поэтому тропинок хватало, вот по ним и ходили и днём, и ночью патрули.
Две тропинки я благополучно пересёк, а возле третьей остановился, почувствовав запах табака. Кто-то курил. Подкравшись ближе, я увидел сидящего на корточках мужчину, винтовка стояла рядом возле дерева, в темноте вспыхивал огонёк. Я решил переждать, пока полицай справит нужду, но под ногой предательски хрустнула ветка. Мне ничего не оставалось, как подойти к мужчине совсем близко, он привстал, его рука потянулась к оружию, но я направил на него своё. «Почему он не кричит? Ведь не один же он здесь!» - промелькнуло в голове. Полицай стал пятиться назад, путаясь в спущенных штанах. Пройдя так метров пять, мы оказались возле ручья. Про него мне говорили, что вода в нём ядовитая, потому что он вытекает из болота, пить её нельзя ни в коем случае, а подходить к нему тем более, топкий берег обратно не выпустит. Вот в эту ловушку и угодил полицай с голой задницей. Подняв с земли длинную палку, я толкнул ею его в грудь, тот завалился на спину, отчаянно размахивая руками, но быстро наглотался воды и затих. Взяв его винтовку, я пихнул её к хозяину. На тропе послышались шаги, я юркнул в лес и затаился. К ручью подошли двое, оба с оружием.
- Вот дурень, видать, мыться полез! – сказал один.
- Мог бы говорить, на помощь позвал бы. Достать его надо.
- Тебе надо, ты и доставай.
Полицаи посовещались ещё несколько минут, а потом моей палкой притопили тело своего товарища. Я сидел в кустах так тихо, что слышал, как бьётся моё сердце. Полицаи ушли, а я пошёл дальше, радуясь тому, что мне попался немой полицай.
За большой кучей гравия, я увидел рельсы. Пришёл! Из-за кучи, держа оружие наготове, вышли трое.
- Принимайте, всю спину натёр, - я попытался улыбнуться, но не смог.
- Спасибо тебе. Возвращайся, - сказал тот, который стоял ко мне ближе других.
Довольный собой, я вошёл в лес. Пройдя с километр, снова услышал за своей спиной шорохи. Пригнувшись, пошёл правее, сделав крюк, вышел к раскидистой ели, пожалуй, здесь она была самым большим деревом. Рядом с елью стоял человек, я узнал его со спины – это был Мишка, такой же молодой партизан, как и я.
- Хенде-хох, - сказал я по-немецки.
Мишка бросил на землю автомат и поднял руки.
- Партизанен?
- Да. Не стреляйте!
- Подними автомат и пошли, - скомандовал я.
Всю обратную дорогу Мишка молчал, хотя я ожидал, что он будет просить меня не докладывать о случившемся командиру. В отряд мы пришли уже засветло.
Идя на доклад к командиру, я чувствовал спиной Мишкин взгляд. В отряде мы не дружили, но я всё равно раздумывал, что мне делать. Рассказав командиру и сержанту Егорову о своём путешествии, в конце спросил:
- Мишку, зачем за мной отправили? Не доверяете?
- Чтобы подсобил тебе, если что, - ответил за командира Егоров.
- Ага, подсобил, и шагу не сделал, когда я на полицаев наткнулся, а потом…, - я рассказал, как взял Мишку в «плен».
- Оружие отобрать. Арестовать, - приказал Егорову командир.
- Кому автомат отдать? – спросил я.
- Себе оставь, у нас все разведчики с автоматами, - Егоров похлопал меня по плечу и пошёл выполнять приказ командира.
Продолжение следует. 2/3