В сказке братьев Гримм тема любви попросту отсутствует. Девочка живёт у семи гномов, «которые в горах рылись, добывая руду», и, при всей их взаимной симпатии, ни о каких романтических отношениях тут и речи нет.
А случайно заехавший в эти места королевич пленяется лежащей в хрустальном гробу Белоснежкой и сначала просит: «Отдайте мне гроб, я вам за него дам всё, чего вы пожелаете», - а после отказа («Мы не отдадим его за всё золото в мире») уговаривает, сказав: «Так подарите же мне его, я насмотреться не могу на Белоснежку: кажется, и жизнь мне без неё не мила будет! Подарите – и буду её почитать и ценить как милую подругу!» О том, как оживает Белоснежка, я уже упоминала, и тут же устраивается её судьба: «"Боже мой! Где же это я?" – воскликнула она. Королевич сказал радостно: "Ты у меня, у меня! – рассказал ей все случившееся и добавил: – Ты мне милее всех на свете; поедем со мною в замок отца – и будь мне супругою"».
У Пушкина всё иначе.
Во-первых (это, конечно, «во-вторых», но пишу сейчас, чтобы больше к тому не возвращаться) «семь румяных усачей», у которых живёт царевна, явно к ней неравнодушны. Вспомним:
Всех нас семеро, тебя
Все мы любим, за себя
Взять тебя мы все бы ради,
Да нельзя, так Бога ради
Помири нас как-нибудь:
Одному женою будь,
Прочим ласковой сестрою.
А услышав отказ, смиряются со своей участью. И удивительно скорбно и благородно прозвучит сказанное над её гробом «Нами ты была любима и для милого хранима».
И вот сейчас – то самое главное «во-первых». Свадьба царевны с королевичем Елисеем решена с самого начала («Сват приехал, царь дал слово»). Поэт ничего не скажет о чувствах своих героев прямо, но разве можно не поверить в их любовь? Ведь на признание братьев царевна ответит просто:
Всех я вас люблю сердечно;
Но другому я навечно
Отдана. Мне всех милей
Королевич Елисей.
Кажется, что нового можно найти в сказке? Но почему-то, читая её, всё время вспоминаешь другие произведения поэта, ставшие уже хрестоматийными, мотивы которых так или иначе отражены в ней. Не так давно Пушкиным завершена работа над «Евгением Онегиным», но смотрите: здесь снова звучит так хорошо нам знакомое «Но я другому отдана; я буду век ему верна»…
И мы видим, что верна она человеку, без сомнения, достойному.
Королевич Елисей,
Помолясь усердно Богу,
Отправляется в дорогу
За красавицей душой,
За невестой молодой.
Пушкин описывает нам весь его долгий и, конечно же, тяжёлый путь:
За невестою своей
Королевич Елисей
Между тем по свету скачет.
Нет как нет! Он горько плачет,
И кого ни спросит он,
Всем вопрос его мудрён;
Кто в глаза ему смеётся,
Кто скорее отвернётся…
Вот почему-то не дают мне покоя эти последние две строчки – или не верят те, кто встречается на пути королевичу, в силу подлинной любви?
А дальше будут знаменитые обращения Елисея к силам природы, которые, кажется, знает даже тот, кто самой сказки уже и не помнит. Если не могут (или не хотят) помочь люди, светила придут на помощь.
Что можно сказать об этих диалогах со светилами? Прежде всего, посмотрите, как обращается Елисей к тем, кого молит о помощи («Свет наш солнышко!», «Месяц, месяц, мой дружок, позолоченный рожок!»), как говорит о них – и это ведь отнюдь не лесть!
И солнце, и месяц, в отличие от людей, не смеются над «горестным женихом», а стремятся помочь ему. Замечательно ещё напутствие месяца, отправляющего королевича к ветру:
Ты к нему теперь ступай,
Не печалься же, прощай.
В концовках западноевропейских сказок, завершающихся свадьбой героини с королём или сыном короля, нередко будет звучать мотив случайности. Довольно часто мы прочтём что-то вроде «Однажды увидел её проезжавший через эти места король». Увидел, влюбился (да и как не влюбиться в такую красавицу?), женился – всё прекрасно, всё как в сказке. И история, рассказанная братьями Гримм, именно так и завершится: «Белоснежка согласилась и поехала с ним, и их свадьба была сыграна с большим блеском и великолепием».
Пушкин же показывает нам любовь, над которой не властна даже смерть. Ведь уже солнце высказало страшное предположение: «Знать её в живых уж нет», - а ветер расставил всё по местам:
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места;
В том гробу твоя невеста.
Но любовь не прекращается с жизнью любимой… И Елисей продолжает свой пусть – уже без всякой надежды, но «на прекрасную невесту посмотреть ещё хоть раз».
И снова вспоминается не сказочное, но самое, возможно, таинственное и проникновенное лирическое стихотворение поэта, где он будет призывать тень любимой женщины:
…но, тоскуя,
Хочу сказать, что всё люблю я,
Что всё я твой: сюда, сюда!
Сказка, в отличие от жизни, добра: любовь побеждает смерть. Простите, но повторю сказанное в предыдущей статье: вовсе не кусок отравленного яблока, выскочивший из горла, поможет воскресить царевну – её спасает сила любви («И о гроб невесты милой он ударился всей силой. Гроб разбился. Дева вдруг ожила»).
И ликующее завершение эпизода, которое заставляет вспомнить знаменитое «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»:
В руки он её берет
И на свет из тьмы несёт,
И, беседуя приятно,
В путь пускаются обратно,
И трубит уже молва:
Дочка царская жива!
Свет одерживает победу над тьмой, добро – над злом. И рассказывает нам об этом не беспристрастный и безэмоциональный летописец, а…
Впрочем, об этом – в следующий раз!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь