Первый раз Мишка увидел Леру, когда ему было пять, а её только принесли из роддома. Они жили тогда в коммунальной квартире с длинным узким коридором. Жили дружно, даже с какой-то особой семейностью, отмечали праздники и дни рождения все вместе, накрывая большой стол в общей кухне, куда каждая хозяйка ставила своё угощение: чем богаты, как говорится. Поэтому, когда Лерина мама, родила дочку, все соседи тихонько, чтоб не разбудить кроху, по очереди заглядывали поздравить, пожелать здоровья и подарить какую-нибудь мелочь.
- Пойдём, поглядишь на малышку. Она чуть-чуть подрастёт и вы, наверняка, подружитесь. – Улыбнувшись, сказала Мише мама, доставая из шкафа большое розовое полотенце, которое приготовила в качестве подарка.
Мише и, правда, было интересно посмотреть на новую соседку, тем более если она могла бы стать ему другом. В коммуналке детей Мишиного возраста не было, а старшие ребята не принимали его в свои игры. Но каково было его разочарование, когда он увидел вместо потенциального друга какую-то скукоженную, плотно замотанную в розовые пелёнки гусенички.
- Правда, красавица? – Шепнула Лерина мама Мишиной.
- Ещё какая! – Подтвердила Мишина в ответ. А Миша подумал, что обе мамы явно ничего не понимают в красоте. Больше интереса к новой соседке Миша не проявлял.
В следующий раз, он увидел её только через несколько месяцев. Лерина мама готовилась к прогулке с дочкой и уже уложив малышку в коляску, вспомнила, что кое-что оставила в комнате. Миша в это время играл в коридоре в машинки, построив из книг соседа Петра Ивановича настоящую гоночную трассу. Книги эти всё равно были соседу не нужны и стояли большими стопками рядом с дверью в его комнату.
- Миша, пригляди за Лерочкой пару минут. – Попросила Лерина мама и вернулась в свою комнату. Миша подошёл к коляске, даже чуть-чуть покачал её, видел, как это делают взрослые, а потом заглянул внутрь. К его удивлению, вместо лица гусенички он увидел большие голубые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Глаза эти внимательно, с любопытством разглядывали его, Мишку, а сама малышка сосредоточенно жевала пустышку. Миша протянул к её ручке свой палец, который тут же был схвачен тёплой маленькой ладошкой. Мишка рассмеялся, и малышка, забыв про пустышку улыбнулась в ответ, беззубым ртом. «А она смешная» - подумал Мишка.
- Уже скоро подрастёт, начнёт ходить и вы сможете играть вместе. – Сказала вернувшаяся Лерина мама и ласково потрепала Мишку по макушке. Теперь Мишка с нетерпением ждал, когда девчушка уже подрастёт и часто заглядывал в комнату соседей, развлекая Леру погремушками и шуточными песнями. Так началась их дружба.
Но потом Мишка пошёл в школу. Первое время после школы, сделав уроки, Мишка по привычке шёл играть с Лерой, показывая ей картинки в своих книжках, или в мяч, или в кубики, в куклы только не любил. Но постепенно у него появились новые школьные друзья, и стало интереснее гонять с ними на улице в футбол или хоккей, или кататься на великах, или играть в казаки-разбойники и даже резаться в ножички. Поэтому про Леру он снова забыл.
Как-то родители отправили Мишку на всё лето к бабушке с дедом в деревню. В деревне было весело: можно было гонять гусей, а чаще убегать от них самому, можно было купаться в реке, воровать яблоки у старого деда Пахома, получая потом от него знатных люлей. Ох, какое это было лето! Мишке тогда исполнилось двенадцать, теперь, пройдя, огонь, воду и наказание от деда Пахома, он считал себя взрослым. А когда, вернувшись из деревни, он снова увидел свою соседку, Мишка понял, что стал настолько взрослым, что влюбился. Лера стояла у подъезда, в белоснежном школьном фартуке, с двумя огромными белыми бантами на волнистых светлых волосах и сжимала в руках букет гладиолусов. В её больших голубых глазах отражалось синее небо первого осеннего дня, волнение и предвкушение чего-то нового.
- Привет. – Буркнул Мишка, пытаясь вытереть о край штанины грязь с носка ботинка.
- Привет. – Улыбнулась Лера.
- В двадцать первую школу будешь ходить? – Спросил Мишка.
- Да. Сейчас мама выйдет и пойдём. – Лера снова улыбнулась.
- Я тоже в двадцать первую хожу. Хочешь, будем вместе ходить? – предложил Мишка, почему-то глядя в сторону.
- Давай. – Согласилась радостно Лера.
Если раньше Мишка учился ну так себе, посредственно, то теперь стал стараться, нужно было подавать пример подруге. Каждое утро они шли вместе в школу, потом, Мишка помогал Лере с уроками, а если гонял с ребятами в футбол или хоккей, то Лера сидела где-нибудь на заборе и наблюдала. Тогда Мишка играл лучше всех. Его друзья как-то раз даже решили подразнить его: тили-тили тесто, жених и невеста, услышал за спиной Мишка, когда они с Лерой возвращались из школы. Миша обернулся, сжав кулаки.
- Не обращай внимания. – Строго одёрнула его Лера, не по годам серьёзная и рассудительная.
- Да, невеста! – Выпалил, вдруг Мишка дразнившим. – Вырасту – женюсь! – А потом развернулся и они с Лерой зашагали дальше.
- Это правда? – Спросила Лера, когда они уже стояли в узком коридоре своей коммунальной квартиры.
- Что? – Потупился Мишка.
- Что, когда мы вырастим, ты на мне женишься? – Лера смотрела на него внимательно своими большими голубыми глазами.
- Маленькая ещё об этом думать. – Огрызнулся Мишка и поспешил в свою комнату.
Теперь он старался избегать Леру. А на следующий год Лерин папа получил направление на работу в другом городе. Город был маленьким, где-то в глуши, но там его ждало повышение и двухкомнатная квартира. Об этом Мишка узнал из разговора родителей. Ему очень хотелось попрощаться с Лерой, даже сказать, что он всё-таки, выполнит своё обещание, но он не решился. Через несколько недель, когда вещи Лериной семьи были погружены в машину, Лера, с маленьким чемоданчиком в руках всё стояла и всё смотрела, то на подъезд, то на Мишкино окно.
- Пора ехать! – Поторопила её мама, попрощавшаяся с соседками. – Не грусти, на новом месте тебе понравится, и новые друзья будут. – Мама подумала, что Лере грустно прощаться с домом, где она выросла. Лера кивнула в ответ и села в машину. Она не увидела и не узнала, что Мишка сидел на крыше соседнего дома и наблюдал, за её отъездом, сжав кулаки. А потом, когда машина скрылась за углом, нацарапал ножом на выступе крыши: М+В=Л.
Потом он часто сидел на этой крыше, пока его родители тоже не получили новую квартиру, и они всей семьёй переехали. Но до этого Миша успел получить письмо от Леры. Она рассказывала, что ей нравится новая квартира, и почти сразу за домом начинается лес, можно кататься на лыжах, а летом можно будет собирать ягоды, главное не забрести далеко, говорят, там водятся дикие звери. И новая школа вполне ничего, вот только сосед по парте Ромка Смирнов постоянно дёргает её за волосы, а один раз склеил ей все страницы в тетрадках клеем, его потом, конечно, наказали, но всё равно обидно. Мишка читал и злился, уж он бы разобрался по-мужски с этим Ромкой. Даже в ответном письме написал об этом, а ещё посоветовал положить кнопки на стул этого Смирнова. Вообще, письма писать Мишка не любил и не умел, поэтому написал очень коротко, не забыв написать, что они скоро переедут. Ответное письмо пришло очень быстро. Первым делом Лера просила сообщить новый адрес, а потом добавила, что кнопки сработали хорошо, потом, правда, её с родителями вызывали к директору, но папа даже не стал её ругать.
Так письма летели туда и обратно несколько лет. Мишка был уже совсем взрослым, вот-вот призыв в армию. Он понимал, что Лера, там в своём глухом лесном городе ещё совсем девчонка, но её простые и длинные письма, в которых она рассказывала обо всём, грели душу. Лера же, укладываясь спать всем своим нежным и, пусть ещё, немного детским сердцем верила, что Мишка сдержит своё обещание, нужно лишь подождать и подрасти. Потом Миша написал уже из армии, сказал, что теперь писать будет реже. Лера понимала, что такое армия, и могла представить, что военная дисциплина не позволяет писать много писем. Но что такое война, она ещё не понимала, ей казалось, что война может быть только на страницах учебников истории. И не могла связать новости, о том, что где-то и сейчас разгорелась война, которые каждый вечер с таким переживанием смотрели её родители, с реальной жизнью. Шёл 2000 год.
Миша в этот раз очень долго не отвечал на Лерино письмо. А то письмо, которое она, в конце концов, получила, было очень коротким и сухим. Миша писал, что детская дружба осталась в прошлом, он встретил девушку, своего возраста, они решили пожениться. Чтоб Лера больше не писала. Лера плакала по ночам в подушку полгода, потом плакать перестала, смирилась. Ей было пятнадцать, она понимала, что жизнь не всегда бывает такой радужной, как нам хотелось бы. Надо было жить дальше, а Миша пусть будет счастлив со своей женой.
Лера давно решила поступать после девятого класса в мед.училище, в их маленьком городе учиться особо было негде, и она вернулась в город детства, где такое училище было. Эти перемены стали для неё глотком свежего воздуха, новые подруги, весёлая жизнь в общежитии, интересная учёба, бессонные ночи над учебниками и конспектами, надолго заняли Лерины мысли. Но как-то в выходной она была свободна и ей, вдруг, захотелось вернуться в тот район, где она жила в детстве, посмотреть, на старую коммуналку, если она ещё осталась, пройти той самой дорогой, по которой она так часто ходила, до школы. Они ходили…
Коммуналка, обшарпанная, ветхая всё ещё стояла на месте, по виду было понятно, что там ещё даже живут люди. Наверное, выделяют, как временное жильё – думала Лера, разглядывая окна. Вот это было их окно, а вот это Мишино. Лера почувствовала, как кольнуло сердце.
- Кого-то ищешь? – Услышала она женский голос.
- Я, нет. Я просто жила здесь когда-то. – Растерялась Лера.
- Да? – Женщина внимательно разглядывала Леру. – И в какой же комнате? Как твоя фамилия? Я живу здесь почти всю жизнь, даже когда новую квартиру получили, не переехала, дочка замуж вышла, они переехали, а я тут осталась. – Объяснила женщина. Лера представилась.
- А помню, помню. Сергей Борисович папа твой, инженер. – Припомнила женщина. Лера, улыбнувшись, подтвердила. – Я, вообще, всех помню. Со многими до сих пор дружбу поддерживаем.
- Может быть, и Тверитиных помните? – Решилась спросить Лера, назвав Мишину фамилию.
- А как же. – Качнула головой женщина и, вдруг, стала грустной. – Мишка, какой хороший парень был, хулиганил иногда, но по-доброму. Не повезло.
- Что не повезло? – Лера вся сжалась, ожидая ответа.
- Во вторую Чеченскую попал, обеих ног лишился. Кому они теперь нужны ордена, медали, если инвалид на всю жизнь. Отец умер недавно, а с мамой его, Надеждой Васильевной нет, нет созваниваемся.
- А жена? – Ещё не осознавая, что она только что услышала, спросила Лера.
- Какая жена? – Не поняла женщина.
- Жена Михаила. – Сердце Леры то билось совсем часто, то, казалось, останавливалось совсем.
- Нет у него никакой жены. Да и не было. А теперь, уж, наверное, и не будет. – Женщина вздохнула.
- Вы знаете, где они сейчас живут? – До Леры, наконец-то, дошёл смысл слов, сказанных женщиной, смысл того последнего Мишиного письма. Женщина назвала всё тот же адрес, на который Лера писала письма до того, как Миша ушёл служить.
Через два часа, трясясь от волнения, но полная решимости, Лера стояла перед нужной дверью. Надежду Васильевну, открывшую дверь, Лера узнала, хоть женщина и постарела за эти годы. И, как оказалось, она тоже узнала Леру. Прикрыв за собой дверь, Надежда Васильевна вышла на площадку.
- Лера, ты как здесь, почему? – Спросила она, стараясь говорить тихо.
- Вы меня узнали? – Обрадовалась Лера. – Я всё знаю про Мишу, я к нему! – Выпалила она.
- То фото, что ты присылала ему в одном из писем, оно всё ещё у него. Каждый день на него смотрит. – Надежда Васильевна вздохнула. – Но если ты всё знаешь, то тогда тем более, зачем ты здесь?
- Вы что, тоже думаете, что я его разлюблю только из-за этого?! – Лера даже топнула ногой от возмущения.
- Я не знаю. – Устало ответила Надежда Васильевна. – Я спрошу у него, захочет ли он тебя видеть. Ведь он так решил. – Она растеряно попыталась вернуться в квартиру. Но Лера не стала дожидаться разрешения, и как только дверь приоткрылась, она буквально ворвалась во внутрь.
- Мам, кто там? – Услышала она голос, который не слышала много лет. Голос изменился, но в нём чувствовались знакомые, такие важные, такие нужные интонации. Лера вошла в комнату, откуда был слышен этот голос. Михаил сидел у окна в инвалидной коляске, в руках он держал какой-то деревянный брусок и инструмент. Услышав шаги, он поднял глаза. Белый фартук, два больших белых банта, распахнутые миру голубые глаза, письма, которые он до сих пор хранил, стоки этих писем, всё в доли секунд пронеслось в голове.
- Как был дураком, так и остался! Или что, ты думаешь, что теперь можешь не выполнять своё обещание? – С обидой в голосе громко сказала Лера. Он ничего не успел ответить, потому что через мгновение Лера уже обнимала его за шею и всхлипывая в ухо горячо шептала: «Обещал, женись!». Конечно, он написал то письмо, только потому что не хотел взваливать на девчонку такие свои проблемы. Пусть один раз будет больно, потом забудет, вырастет, выучиться, выйдет замуж, будет счастлива. А он останется тут, нет, на шеи матери он тоже не рассчитывал сидеть, пытался освоить резьбу по дереву, планировал делать нехитрую мебель, и хоть так зарабатывать на жизнь чтоб не рассчитывать на одну пенсию. И вот она, тут, тут с ним рядом, нашла, пришла… Михаил даже не верил своему счастью.
Когда Валерии исполнилось восемнадцать, они поженились. Лерина папа, был, действительно, отличным инженером и у него было много друзей. Они помогли Михаилу организовать небольшой цех по производству мебели ручной работы. Кстати, решение дочери Лерины родители поняли и приняли. Сперва дела у Михаила шли не очень, но дорогу осилит идущий. Он не сдавался, а Лера всегда была рядом, поддерживала любовью и верой в мужа. И через несколько лет, расширившийся цех можно было назвать бизнесом, приносящим неплохой стабильный доход. Лера стала не только заботливой женой для Михаила, но и отзывчивой медсестрой, которую любили десятки пациентов, а потом и нежной мамой, для двух сыновей. Тот дом, на крыше которого тринадцатилетний Мишка нацарапал перочинным ножом: М+В=Л, давно снесли, но свою Л(любовь) Михаил и Валерия продолжали хранить через время, и всему назло.
P.S. Заранее приношу извинения за ошибки, которые могут встретиться))
Всем добра и только тёплых историй!