***
- Че за думер? Падра, ну ты даешь! Я была уверена, что ты не знакомишься на улице. Хотя мужик – просто ауфф! Где ты его нашла? Один прикид чего стоит! Весь в черном! Краш! – Тамара говорила без умолку, восхищаясь смелой подругой. Она взяла Аллу за руку и потянула за собой.
- Ты че зависла, падра? Вайб словила? Шевели булками, опаздаем!
- Да, иду, - Алла потрясла головой, чтобы избавиться от засевшего в ней фотографа.
- Как чувака зовут? – Не унималась Тамара.
- Я не знаю.
- Как так? Ну, ты даешь! Имя не спросила?
- Нет, - Алла обернулась и увидела, что парень все еще смотрит им вслед.
- Ну да ладно, что теперь. Он все равно бумер, хотя и сасный.
- Тамар, говори нормально, я не понимаю половины!
- Ладно. Но нам надо быть в теме, иначе так и останемся засранными провинциалками.
Тамара была лучшей подругой Аллы. Они ходили в один детский сад и в одну школу. Но Томка «залетела» в девятом. Ее малышке недавно исполнился год. Родители Аллы не одобряли дружбу девушек, считая, что Тамара плохо влияет на их дочь.
- Давай быстрее, падра, опаздываем. Мама меня убьет. Ей на работу к трем.
Мама Тамары была веселой и доброй женщиной. Она жалела «свою кровинушку», поэтому заботы о внучке, с радостью, взвалила на себя, отправив Тамару учиться в художественное училище. Тетя Вера, так ее звали, работала в ларьке. Она кормила всех знакомых овощами, таская домой огромные сумки.
- Да! – Алла подхватила невысокую подругу под руку.
- Я встретил ее, я встретил ее, она шла в кино. – тихонько замурлыкала Алла вместе с Виктором, звучащем в ее сердце.
- И я пошел следом, я рядом купил билет, - громко подхватила Тамара.
- И я подумал о том, что она может быть для меня сестрой, - дружно запели девчонки, чеканя шаги по, мощеной крупным булыжником, улице.
- И как раз в это время в зале погас весь свет. – подруги громко рассмеялись и побежали вперед, крепко держась за руки.
- Ах, эта братская, братская, братская, братская любовь. Живет во мне, горит во мне. – тихонько пропел Сергей, рассматривая камеру, покрытую глубокими трещинами.
- Ах, эта братская, братская, братская, братская любовь. Живет во мне, сожжет меня дотла…
- Плевать, - подумал Сергей, - сегодняшний день – мой!
- И мы были в зале, и герои всех фильмов
Смотрели на нас.
Играли для нас, пели для нас.
И я ей сказал, что она лучше всех
И что я очень рад.
А она улыбнулась и сказала,
Что я ей как брат.
Сергей шагал вдоль каменных оград храмов и деревянных заборов, раскрашенных голубым, желтым, розовым. Он никогда не видел раньше такого цветного города. Окошки весело подмигивали кружевными наличниками. Пахло отпуском. Бездонное июньское небо обещало счастье.
- Ах, эта братская, братская, братская, братская любовь. Живет во мне, горит во мне. – Сергей громко подпевал лету.
- Ах, эта братская, братская, братская, братская любовь. Живет во мне, сожжет меня дотла…
Резкий удар по затылку звонко выключил краски. Сергей рухнул на тротуар, его новые часы ударились о кирпичный бордюр, стекло хрустнуло и покрылось паутиной трещинок.
- Ах, эта братская, братская, братская, братская…- все еще звучало в голове Сергея. Он почувствовал, что кто-то шарит по карманам, приоткрыл глаз и увидел тощего парня с синюшными, от густой щетины, впалыми щеками.
- Братан, давай быстрее, - услышал он голос сверху.
Сергей приготовился к боли и с силой ударил локтем в челюсть склонившегося над ним человека. В голове зазвенело. Он подскочил, развернулся в прыжке, и свалил второго, невысокого блондина, попав ногой ему в висок. Сергей метил в челюсть, но нападавший оказался ниже. Обросший заскулил от боли скрючившись на корточках. Блондин лежал без сознания, криво завалившись на розовый забор. Сергей хотел еще раз втащить скулившему, но тот так и сидел, скукожившись от страха. Сергей забрал свой бумажник и камеру, проверил карманы, замахнулся на трясущегося наркомана, но не ударил. Он провел по затылку рукой. Крови не было, только большая шишка. Парень легонько пнул скулящего, и пошел дальше вдоль улицы, считая шаги резкими толчками боли в голове. Через десять минут он нашел приличный гостевой дом и снял комнату до утра. Густой запах древесины, источаемый гречишно-желтыми бревнами стен, вызывал тошноту, голова болела. В окошко заглядывали ветки отцветающего жасмина.
***
Девчонки забежали в покосившуюся, почерневшую от дождливых лет, калитку. Тетя Вера, с малышкой на руках, собирала вишню. На ее левом боку, болталась, на цветастом поясе от халата, привязанном к ручкам, кастрюлька, в которую женщина клала ягоды. Яна, внучка, крепко сжимающая в кулаке морковку, отчаянно пыталась вырваться из объятий бабушки.
- Ну, наконец, дочь, - радостно воскликнула женщина, увидев вбежавших во двор подруг. – держи свое сокровище.
Она сунула Яну Тамаре, взяла сумку, валявшуюся у забора, и поспешила к калитке.
- Тетя Вера, постойте, - Алла подбежала к женщине и начала тереть ее щеку, густо покрытую вишневыми разводами.
- Испачкалась, да? Яночка меня вишней кормила.
Тетя Вера послюнявила пальцы и протерла щеку.
- Чисто?
- Ага.
- Побежала, дорогие мои, - женщина выскочила из калитки, - Том, борщ в холодильник не забудь убрать. – крикнула она, невидимая за высокими кустами сирени.
- Ладно. – ответила девушка и поставила маленькую Яночку на крыльцо.
- Что будем делать, подруга? – спросила она у Аллы, которая ходила вокруг вишни, в поисках плода поспелее.
- Рисовать, - ответила Алла, - у тебя куча несделанных заданий.
- Ага. Я тогда сейчас Янку уложу. Есть хочешь?
- Да.
- Иди, наливай борщ, я тоже буду.
Через час две грязные тарелки пополнили гору сохнущей в мойке немытой посуды. Яна сладко спала в кроватке. Девочки расположились на полу, разложив наброски рисунков Тамары.
- Том, смотри, вот тут, надо добавить цвета, а этот рисунок вообще не годится, надо переделывать. – Алла любила и умела рисовать, но Надежда Дмитриевна была против, она не хотела, чтобы дочь продолжила династию «нищенствующей интеллигенции», поэтому Алла готовилась на юрфак.
- Блин, как же здорово ты рисуешь, падра, - восхищалась Тамара, наблюдая за работой подруги. – Это тебе надо в художественное училище, а не мне, я и рисовать-то не люблю. Просто так пошла.
Алла посмотрела на последнюю работу Тамары, и решила, что проще нарисовать заново, чем переделывать.
Девушка взяла акварель и быстрыми мазками нанесла фон на чистый лист.
- Ты чего, будешь без наброска? – завороженнопрошептала Тамара.
- Ага, карандаш утяжелит картинку.
В кроватке завозилась Яночка. Тома занялась дочерью, а Алла Томиным заданием.
Тетя Вера пришла в девять.
- О, господи, - воскликнула она, когда увидела дочь и Аллу, собирающихся в ночной клуб, - что же вы так раскрасились? Аж мороз по коже! Алла, ты рисуешь так красиво, зачем губы черным красить?
- Ты не понимаешь ничего, ма, - ответила женщине Тамара. – Мы же уникальные!
- Это точно! Яночка спала?
- Да, не волнуйтесь, тетя Вера, спала.
Девушки посмотрели на женщину густо обведенными черным глазами.
- И как вас ребенок не боится, - рассеялась Вера.
- Потому, что она тоже уникальная, - хором ответили девчонки.
- Мы пойдем, ма?
- Да, идите, гуляйте, только аккуратнее, придурков полно.
- Теть Вер, не волнуйтесь, - со смехом ответила Алла, - кто же рискнет к нам подойти.
- Идите, мои хорошие, - женщина подхватила внучку на руки и вышла во двор, вслед за девушками, силуэты которых быстро растаяли в темноте улицы.
***
- Ниче, падра, мы выберемся из этого убожества.
Подруги сидели у высокой барной стойки, ночного клуба «Ландыш».
Алла рассеянно смотрела по сторонам. Ее не интересовали местные парни, особенно те, кто приходил сюда. Ее вообще не интересовали парни, девушка мечтала вырваться в мир, где не будет ни одного знакомого лица, где все будут чужими, где никто не сможет осудить, пристыдить, упрекнуть.
В клуб вошел Сергей.
- Йоу, подруга, смотри, твой приятель пришел! – Тамара отпила глоток пива из бокала, - блин, какая гадость! Ненавижу пиво!
Девушки рассмеялись.
Диджей прибавил громкость. Свет погас. Красный цвет прожекторов сменял синий, обращая лица в бледные фантомы с черными провалами глазниц.
- Так пей сок! – прокричала Алла.
- Не, - Тамара склонилась к Алле, пытаясь переорать музыку, - ты – ладно, все знают, что ты здесь ненадолго, но мне нельзя. Не выживу.
Алла с благодарностью посмотрела на подругу.
С противоположной стороны барной стойки, сделанной из ошкуренных бревен, присел Сергей.
- Вон, смотри, твой! – Тамара толкнула Аллу вбок.
- Какой мой? – зашипела в ответ Алла, - я не знаю, кто это.
Сергей заказал сто грамм виски.
Дневной сон снял головную боль, но добавил тяжести.
Деревянный дом, переделанный под клуб, выглядел странно. По темным стенам прыгали фиолетовые тени. Местная молодежь жалась к углам, не решаясь стать видимыми. Сергей посмотрел на Аллу с Тамарой. Он не узнал девушек. Мертвые вспышки синего исказили раскрашенные лица подруг.
Парень выпил виски и заказал еще.
- Мой путь непростой, но я все равно иду, - диждей включил модный ремикс. Кто-то засвистел в зале.
- Навстречу ветер и метели мне метут.
- Обожаю эту песню, - закричала Тамара.
Публика оживилась и стала слегка дергаться в такт музыке.
Сергей посмотрел в стакан, он был пуст.
Ребята вокруг стали ближе, настроение лучше. Он заказал еще.
- А я водил пальцами по губам, - парень пропустил момент, когда все оживилось.
- Глаза в глаза, и вновь – боль
Твои чувства – горькие, как соль…
Клуб наполнился посетителями. Девушки извивались в мелькающих вспышках света.
- Упс, кажется, я накидался, - Сергей расплатился и направился к выходу.
Кто-то толкнул его в плечо. Парень обернулся и увидел блондина. Огромный синяк на его лице не оставлял сомнений, это был дневной налетчик.
- Ты че? – спросил Сергей.
Удар под дых не дал закончить фразу. Чьи-то руки подхватили Сергея и потащили на улицу. Свет погас…
***
- Эй, ты живой?
- Пойдем, Ляль, ну его, алкошня поганая.
Сергей открыл глаза. Бездонное черное небо кружилось едва видимыми далекими звездами. Он сжал ладонь. Пальцы уперлись в мягкую сырость земли. Пахло травой.
- Эй. Как ты?
Тихий девичий шепот справа заставил повернуть голову. Две девочки из бара стояли в метре от него, испуганно глядя на парня.
- Нормально. – Сергей сел.
- Ты где остановился? – спросила высокая худышка. Она дрожала от холода.
- Давай мы тебя проводим, у нас город маленький, но проблем можно нажить больших.
- Ляль, ну его, пойдем, поздно уже, - прошептала вторая.
- Мы не можем его тут бросить, Том!
- Нормально, - повторил Сергей.
Девчонки помогли парню подняться.
- Дорогу помнишь, - спросила Тамара.
- Да.
- Тогда веди. – Алла и Тамара подхватили Сергеяподмышки, удерживая его качающееся тело от падения, с двух сторон.
- Да вы чего, девочки, - пьяно засмеялся парень, - я сам. Он освободился от поддержки и тут же упал лицом в мокрую траву.
Алла склонилась над Сергеем и протянула руку.
- Давай сегодня с нами, сам потом.
Через пятнадцать минут, шатающаяся троица подошла к высоким деревянным воротам.
- Тут? - спросила Тамара.
- Типа да, - ответил Сергей.
Он открыл калитку и медленно пошел к крыльцу. Девушки подождали, пока Сергей зайдет внутрь, и побежали домой. Было поздно. Собаки безжалостно резали ночь звонким лаем.
- Том, давай потише, не будем топать, хватит на сегодня приключений, - прошептала Алла.
Небо на востоке чуть наполнилось серым.
- А твой-то, еще тот алкаш, - Тамара толкнула Аллу в бок и тихонько засмеялась.
- Он не мой, Тамар! И это Руслан твой его побил, между прочим, не надо тебе водиться с ним!
- Не буду.
Девушки подошли к дому.
На кухне горел свет. Тетя Вера ждала подруг.
Деревня.
***
- Брысь, скотина! – вслед за выкриком последовал звон разбившейся чашки. В приоткрытую дверь спальни протиснулась ярко-рыжая, зеленоглазая,пушистая и круглая, как колобок, кошка. Она грациозно проплыла мимо сидящей на кровати Елены и исчезла в тяжелых складках портьер. Легкий скрип двери, ведущей на балкон, сообщил о том, что Машка, так звали любимицу хозяйки этого дома, покинула его пределы, и теперь находится в полной безопасности. По лестнице поднимался Михаил, его тяжелые шаги гулко плющили пространство.
- Лена, я в последний раз предупреждаю, если ты не избавишься от этой твари, я выкину на улицу вас обеих!
Михаил толкнул дверь ногой, она с силой ударила по комоду, который до сих пор стоял посередине комнаты, и, отскочив обратно, столкнулась с крепким лбом мужчины.
- Черт возьми! – заорал он, - когда закончится этот бардак! Что за вонь у тебя в комнате! Садовник сдох?
- Миша, прости, я не подвинула комод обратно. – Елена встала с кровати. Ее алое шелковое платье, расшитое драконами, которое когда-то давно, в прошлой жизни, подарил ей муж, было измято.
- Ты что, вот так спала? – спросил Михаил. Он прошелся по спальне женщины, подошел к окну и раздвинул шторы. Горячее послеполуденное солнце брызнуло в комнату. Михаил развернул тяжелое кресло, стоящее перед массивным туалетным столиком из красного дерева, и плюхнулся в него. Он внимательно посмотрел на жену, не пытаясь скрыть чувство брезгливости, которое рождала эта женщина в нем. Елена, когда-то такая прекрасная, поморщилась под его взглядом.
- Лена, что с тобой стало?!
Женщина устало села на кровать. Ее засаленные волосы, которые она вчера забыла помыть, были убраны за уши. Платье жестко врезалось в тело. Она начала нервно перебирать подол, с трудом выдерживая взгляд мужа. У постели стоял бокал и бутылка недопитого шампанского. В вазе на столе пылился букет увядших, горестно склонивших головки роз.
- Я уезжаю, - начал Михаил.
Слезы покатились по круглым щекам женщины так стремительно, будто кто-то нажал кнопку, отвечающую за процесс плача. Елена закрыла лицо руками и поняла, что это от нее так дурно пахнет. Ей стало еще обиднее.
- Пока, на неделю, в командировку, - продолжил мужчина, - даю тебе последний шанс исправиться.
Рыдания все сильнее сотрясали тело женщины. Горячие слезы капали на полные колени, оставляя темные кроваво-красные пятна на тончайшей китайской материи. Елена плотно прижала ладони к лицу, чтобы муж не увидел, как некрасиво оно исказилось от плача. Она услышала, как он встал, как вернул на место кресло и придвинул комод к стене. Потом дверь в ее комнату захлопнулась. Звук шагов спускающегося по лестнице Михаила затих. Хлопнула входная дверь. Загудел мотор мерседеса. Потом быстрые шаги по холлу - это водитель забрал сумки мужа. Стукнули ворота. Женщина посидела еще минуту, внимательно слушая тишину дома. Потом вышла на балкон, увитый диким виноградом. На плетеном пыльном кресле лежала выгоревшая на солнце подушка, с такими же драконами, как на платье Елены. Под креслом сидела Машка. Она преданно, с любовью, смотрела на свою красивую хозяйку. В том, что женщина стала толще на двадцать килограммов, кошка не находила ничего дурного, в отличие от этого страшного человека, мужа Елены.
- Маша, иди сюда, мы снова одни. Пойдем я покормлю тебя. – Елена подхватила пушистое животное на руки, крепко прижав к мягкой груди. Машка замурлыкала, наслаждаясь родным запахом потных подмышек женщины.
- Да, Маша, не любит меня Миша. Ну и правильно! За что меня любить. Бесплодную жирную тетку, которая даже помыться не хочет. – Лена отрезала три ломтика от куска тунца и положила их в красивое, расписанное розочками, блюдце. Для себя женщина сделала бутерброд с маслом, сыром и колбасой, который оставила на разделочной доске, было жаль пачкать тарелку.
- А ведь раньше, Маша, я была другой. Тогда Миша меня любил. – Лена поставила перед кошкой блюдце с тунцом и ласково погладила пушистую молчаливую подругу. Маша благодарно ткнулась мокрым носом в мягкую ладонь хозяйки, но есть не стала потому, что увидела его. Прозрачное чучело, пародию на человека, белую тень, которая колыхалась в такт движущемуся воздуху, медленно и сонно. Он стоял у камина и знаками пытался объяснить что-то. Маша зашипела.
- Знаю, дорогая, ты не любишь Мишу. Но он не всегда был таким злым.
Лена обманывала Машу и себя. Муж никогда не любил ее. Их брак был фальшивкой. Михаил женился на Елене десять лет назад. Тогда она была хрупкой двадцатилетней красавицей с коротко стриженными светло-пепельными волосами и серыми глазами. Ее кожа была бархатной, а шея тонкой, с бьющейся справа венкой. На этой шее прекрасно смотрелось старинное колье, искусно исполненное китайским ювелиром, которое Миша подарил Лене однажды, перед важной встречей, решившей судьбу бизнеса Михаила и сделавшей его одним из самых успешных и обеспеченных в тусовке московских богачей.
- Дорогая, если бы я могла иметь детей, все было бы иначе. – Маша слушала хозяйку, внимательно наблюдая за созданием, качающимся у камина. Она уже видела его неделю назад. Он так же гримасничал, пытаясь знаками объяснить что-токошке. А потом случился этот жуткий скандал, и Михаил ушел из дома. А Лена долго плакала и ела шарлотку, еще горячую, пахнущую детством и праздником, и запивала ее шампанским. А потом она ушла в спальню и подвинула комод, так, чтобы он встал прямо под огромной хрустальной люстрой, висящей на толстом чугунном крюке. Эту люстру Маша очень любила за зайчиков, которые выскакивали на стены. Стоило Елене повернуть выключатель и серая спальня, наполненная подушками, игрушками, платьями и цветами, превращалась в сказочную переливающуюся страну. Маша весело гоняла по комнате зайчиков, а Лена задорно смеялась. Смех хозяйки делал Машу счастливой. Вот к этой самой люстре и привязала свои колготки в сеточку Лена, пока прозрачная пародия на человека качалась в углу гримасничая и отвлекая кошку от происходящего в спальне. А потом они услышали грохот и дружно побежали наверх. Там, на полу, сидела Лена. Ее тонкую шею полотно затянула петля колготок телесного цвета. Люстра раскачивалась, издавая противный скрип. Лена не умела вязать узлы, это спасло ее от удушения неделю назад. Женщина пообещала кошке, что не будет больше так делать, а Михаил, который вернулся через два дня, даже не удосужился уточнить, почему комод стоит посреди комнаты.
- Что не так с тунцом? – спросила Лена, - почему ты не ешь?
Тунец был свежайший. Он пах морем и любовью. Но гость, кривлявшийся у камина, вызывал тревогу в душе кошки. Она опасалась повторения событий недельной давности и поэтому внимательно следила не только за прозрачным пугалом, но и за хозяйкой, расстроенной разговором с мужем.
Незнакомца звали Исрафель. Его тонкие, черные, с проседью, волосы спадали на худые острые плечи. Глубоко посаженные карие глаза, тонувшие в синих кругах вокруг них, и жидкая длинная бородка делали образ безумным. Он пришел, чтобы помочь Машке, которая проживала свою восьмую жизнь в праздном безделии, игнорируя способности, доставшиеся ей случайно. Машка не помнила своих прошлых жизней, но умела понимать язык людей и Ангелов. Она сохранила способности медиума, которыми когда-то обладала, в своем первом, человеческом воплощении, но не представляла, как можно использовать их в кошачьем обличье.
…..Продолжение следует …
Начало тут!
Спасибо, что вы со мной! Берегите своих близких, а так же их нервы и желудки, ставьте лайки, подписывайтесь! С любовью Я.