ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ.
Читать сначала здесь
Люба очнулась в той же комнате, на обшарпанном засаленном диване, колкие пружины которого впились в спину. Голова кружилась, в ушах гудело. Повернув голову, заметила стоящую перед собой Зару. Выглядела она так же, как и в первую их встречу.
Словно в тумане, до слуха донёсся её скрипучий голос:
— Обряд завершён. Перчатку вернёшь Михаилу. Возвратится суженный к тебе по истечению трёх дней. Всё поняла?
— Да, — промямлила Люба, медленно поднимаясь с дивана и пряча перчатку в сумку.
— Он проводит тебя, — указывая на уже знакомого кучерявого мальчишку, сообщила Зара и ухмыльнулась: — Ну, прощай, красавица!
Шатаясь из стороны в сторону, словно на ватных ногах, девушка покинула комнату. Мальчишка фыркнул на снующих под ногами любопытных черноволосых сорванцов. Крепко схватив Любу под локоть, потащил к выходу из цыганского барака. Оказавшись на остановке, она спохватилась и, вынув из кошелька купюру, сунула провожатому. Тот широко улыбнулся и исчез в толпе.
Домой Люба добралась ближе к ночи. Рухнула на кровать и погрузилась в сон.
Всю ночь её терзали тяжёлые сновидения. В которых то и дело возникала Зара, превращающаяся в жуткую старуху с чёрными глазами. Она скалила зубы и громко хохотала. Пускала в лицо клубы серого дыма и раз за разом повторяла: «Отольются слёзы!»
Утром Люба отправилась на завод, где работал Михаил. Оставив на проходной перчатку, обратилась с просьбой передать ему. Позвонила мужчине и позвала спуститься. Сама же выскочила на улицу и, затаившись снаружи, прильнула к стеклянной панораме. Спустя некоторое время появился Михаил и, поговорив с вахтёршей, забрал перчатку. Затем огляделся и, не заметив девушку, удалился.
«Получилось!» — обрадовалась Люба и поспешила домой.
И хотя ожидание было томительным, она чувствовала прилив сил. Привела в порядок в квартиру, сделав из неё уютное любовное гнёздышко. Сменила прическу, прикупила соблазнительного белья.
Цыганка не обманула. Михаил явился точно по истечению трёх дней. Пьяный, с букетом цветом возник на пороге и упал к ногам девушки. Люба, как того и следовало ожидать, приняла его.
Порхая от любви, она и не замечала тоски в глазах Михаила. Намеренно не желала знать и слышать о том, как он наведывается к Лене. Разрываясь меж двух женщин, он всё чаще стал прикладываться к бутылке. Очень скоро сопернице всё это надоело, и она окончательно прервала с ним отношения. Люба же оставалась рядом. Миша, как цепной пёс, рвался на волю, но, будучи крепко привязанным, оставался на своём месте.
Не прошло и полугода, когда Люба узнала о своей беременности. Будущая мать сообщила об этом Михаилу, и они скоро расписались. Ей думалось, что рождённое дитя скрепит их отношения. И он, наконец, забудет о Лене, избавится от пристрастия к алкоголю. Увы, становилось только хуже. Михаил пил, скандалил, дрался. Любил жену и одновременно презирал.
После рождения дочери его уволили с работы. И тогда супруг сорвался окончательно. Не просыхал ни дня.
И однажды случилась трагедия. В пьяном угаре Михаил угодил под колеса грузовика и каким-то чудом остался жив. С того дня он больше не смог встать на ноги, обслуживать себя. Оказался прикован к кровати. И начался ад для Любы. С маленькой дочкой на руках она была вынуждена ухаживать за мужем. Тот, в свою очередь, проклинал и обвинял её во всех бедах. Медленно, но верно сходил с ума. То открыто издевался и насмехался над ней, то плакал и убеждал в своей любви.
Когда дочери исполнилось семь лет, Люба решилась на развод. От былых чувств давно ничего не осталось. Кроме раскаяния за совершенную ошибку. И стоило ей приступить к действиям, как девочка серьезно заболела. Вспомнились слова цыганки: «Бросишь Мишу - отольются слёзы по роду твоему!» И женщина поняла: болезнь дочери - не совпадение. С разводом пришлось повременить.
Она снова отправилась к Заре, надеясь убедить её снять приворот, а вместе с этим сбросить оковы греха с души. И горько заплакала, когда не обнаружила старого цыганского барака. Как выяснилось, его давно снесли, а на этом месте построили гипермаркет. Искать Зару в большом городе - всё равно, что искать иголку в стоге сена.
Впрочем, Люба не сдавалась и по совету коллеги с работы отправилась к некой ведунье. Та, лишь взглянув на неё, сообщила о своём бессилии.
«Прошлого не вернуть. Твой грех, твой крест до самой смерти!» — говорили одно и тоже все последующие колдуны, ведьмы, экстрасенсы, к которым на протяжении нескольких лет обращалась Люба. Цыганский обряд оказался такой силы, что никому из них не удалось его снять.
Не найдя выхода, она смирилась. Глядя на подрастающую дочь, боясь, лишь бы той не пришлось расплачиваться за её поступок, продолжала жить с мужем. Ухаживать за ним, терпеть унижения и прочие отвратительные выходки.
Время бежало. Единственная дочь выросла и упорхнула из гнезда. Софья поступила в институт, расположенный в другом городе. Окончив учебу, устроилась на работу и там же встретила достойного мужчину. Домой не приезжала, поскольку отношения с отцом не сложились. Все эти годы он не желал замечать её присутствия...
— Гадина, чтоб тебя! — прервал воспоминания гневный крик Михаила.
Люба вздрогнула и, поднявшись из-за стола, застыла у газовой плиты. Чуть поразмыслив, она протянула дрожащую руку и выкрутила все ручки. Послышалось шипение.
— Иду! — немного погодя откликнулась она и направилась в комнату, попутно распахивая двери.
Её лицо выражало спокойствие. Ни страха, ни смятения в глазах.
— Явилась! Заморить голодом меня решила? — зарычал Михаил.
Присев рядом с супругом, Люба накрыла ладонью его руку и тихо произнесла:
— Прости меня, Миша. Я очень виновата перед тобой. И сегодня я поставлю точку в истории, начавшейся двадцать пять лет назад.
— Что ты мелешь, стерва?! —вскрикнул было он, и в следующий миг в глазах мелькнула страшная догадка: — Нет! Ты не сделаешь этого!
Люба поднялась и отпрянула к креслу. Опустившись в него, откинула голову и закрыла глаза. Не имея возможности бежать, Михаил сыпал проклятиями. Колотил рукой о стену и звал на помощь соседей. Люба оставалась хладнокровна. Внезапно он смолк. Тяжёлые веки мужчины навсегда сомкнулись.
В это самое время супруга сделала последний вздох. По бледной щеке скатилась прозрачная слеза.
Обряд приворота потерял свою силу. Свой тяжкий грех Люба унесла в могилу.
