В Штатах существует такое понятие, как детские садики для пожилых людей. Говорят, что в России они тоже уже кое-где стали появляться. Это такое место, куда на весь день привозят старушек и стариков из социального жилья. Правда только тех, кто ещё не совсем в деменции и ходячий, ну, или по крайней мере, сидящий в кресле-каталке.
Там они занимаются примерно тем же, чем и детишки в обычном садике: общаются, поют хором, делают посильную для их физического состояния гимнастику, что-то вырезают, лепят, раскрашивают, играют в простые и доступные для них игры - одним словом, поддерживают себя в тонусе и коммуницируют. Это считается своеобразной профилактикой Альцгеймера.
И вот я как-то находился в одном из таких садиков для русскоязычных стариков в роли волонтёра. Давно, правда, это было - ещё до ковида. Проводил там всевозможные викторины и, конечно же, общался с посетителями.
Для них там любые свежие уши - в радость. Ни один тебя не отпустит, пока не выложит на гора всю свою биографию. И вот, рассказ одного старичка мне особенно запал в душу. Даже если бы я и захотел сочинить что-либо подобное, то, поверьте, постеснялся бы настолько прямолинейной морали. Однако жизнь, как известно, - дама непредсказуемая, и она развивается по своим собственным законам и никого не стесняется.
Так вот, дедуля тот был совсем древний и напрочь глухой, а потому и носил слуховые аппараты на каждом ухе. Однако, несмотря на всё это, рассказывал он достаточно живо и связно. Далее повествование пойдёт от его лица.
“Мы с моей Гелей, то есть Ангелиной, прожили в браке без малого шестьдесят лет. В молодости это была исключительная красавица, но характерец - спаси и сохрани! Настоящая мать-командир. Она всегда и всё знала лучше всех и постоянно раздавала всем ценные указания.
Мне, конечно же, доставалось больше всех остальных и в первую очередь: немедленно сходи туда-то и туда-то, и принеси мне то-то и то-то. А почему это ты принёс мне кефир с полосатой крышечкой? Он же должен быть с зеленой! А мясо? Это что, по-твоему, мясо? Тут же сплошные кости! Хотя, можно подумать, что кто-либо из нас тогда видел что-либо другое.
О том, чтобы пойти с друзьями выпить пивка, конечно, и речи идти не могло.
- Вот тебе смородиновка, клюковка, хреновуха - дома сиди и пей!
А по части наливок, надо признаться, она всегда была великая мастерица! Да, и стряпала всегда на ять - этим и держала. А самое главное, я никогда с ней не спорил. Если мне её указания не нравились, я просто пропускал их мимо ушей. А вот когда уже доставала так, что совсем становилось невмоготу, просто собирался и молча уезжал на рыбалку.
Вернее, это я ей так говорил, что на рыбалку. А на самом же деле, порой такие рыбоньки ловились - просто, дух захватывало! Во-о-от с такими жабрами (и в этот момент он показал руками солидный размер бюста, улыбнулся и мечтательно поднял глаза к небу). Однако, рыбки рыбками, а вот поди ж ты - всегда возвращался в семью, к своей командирше.
Вскоре дочь с зятем переехали сюда, а следом за собой и нас потянули - помогать с внуками нянчиться. Вот тут-то моя Геличка совсем стала невыносимой - ещё больше раскомандовалась. Хотя, если честно, тут выполнять её указания стало гораздо проще: мясо без кости в любом магазине на выбор! Кисло-молочная продукция - хоть с красной крышечкой, хоть с зелёной, хоть с серо-буро-пошкарябанной.
Так мы потихонечку и вырастили внуков, а вот правнуков, правда, нам уже не доверили. Да, и сдавать она сильно стала. Вроде, ничем особенным и не болела… ну, давление, ну, диабет, а у кого этого нет?
Я тогда ещё каждое утро совершал пешие прогулки по три мили, а вот она - сперва с палочкой начала ходить, позже - с ходунками, а потом и вовсе только по квартире передвигалась. И вот однажды упала она в туалете и больше уже с тех пор не поднималась.
Я, конечно, понимаю, что толстым людям гораздо сложнее всё это даётся, а она жутко располнела в Америке. На фудстемпы (продуктовые талоны) много разнообразных продуктов можно приобрести, однако все они хоть и очень вкусные, но при этом не менее вредные.
Когда же она слегла окончательно, мне совсем житья никакого не стало от неё. Каждые три минуты только и слышно было: Миша, поменяй мне памперс! Миша, подай лекарство! Миша, принеси воды! Фу, что ты принёс? Она уже холодная! Миша, закрой форточку! Открой форточку! Подними подушку повыше! А, нет, теперь пониже.
А когда всё уже было сделано не по одному кругу и просить оставалось не о чем, тогда она сообщала мне новости:
- Так, садись и слушай, тут про Собчак по телевизору такое рассказали!
И, в конце концов, моё терпение лопнуло, и я взбунтовался:
- Значит так, хватит! - сказал я ей напрямую, впервые за все годы брака. - Всю жизнь ты гоняла меня, как того попку, дай мне хоть старость дожить спокойно. Без ухода ты не останешься - у нас ежедневно работает сиделка по шесть часов в день, дочка каждый вечер забегает, да, и внуки когда-никогда - вот ими и командуй, а с меня довольно.
После этого я демонстративно снял слуховой аппарат, а я уже тогда ничего без него не слышал, и ушёл из её комнаты в гостиную. Целый год я не подходил к ней днём - наслаждался свободой.
С самого утра я привычно снимал аппарат и находился в гостиной за компьютером. Зять научил меня, как там искать и смотреть различные передачи с субтитрами и играть в шахматы он-лайн. Я впервые за все свои годы искренне наслаждался жизнью и свободой!
Случалось, если ей позарез что-либо было нужно, а сиделка уже ушла, Геля звонила дочке, а та уже писала мне сообщение на телефон. И только тогда я шёл из гостиной в спальню и делал всё, что нужно. Но это исключительно один раз в день, а не как прежде - каждые три минуты.
И вот однажды дочка зашла вечером, как всегда, после работы, заглянула к матери в спальню и показывает мне: мол, аппарат надень, сказать что-то надо. Но я и без слов уже всё сам понял. Отмучилась моя Геля. Возможно, ушла во сне, как праведница. А быть может, и звала меня, помочь или попрощаться, но так и не дозвалась...
Пять лет уже минуло с тех пор, как её не стало. И, не поверишь, но все эти пять лет она снится мне каждую ночь. Постоянно приходит и что-то говорит. Что-то очень-очень важное… но я её не слышу! И аппарата слухового во сне у меня нет. Я его судорожно ищу, ищу, ищу. Наконец, нахожу: вот же он! А оказывается, что я уже проснулся… а Геля так и остаётся, неуслышанная мной, там - во сне”.
От этого рассказа у меня непроизвольно навернулись на глаза слёзы. Было невыносимо больно смотреть на этого старика, сжигаемого бесконечным чувством вины и раскаяния. Однако, чем я мог помочь его горю, кроме как внимательно и сострадательно его выслушать? Вот я и молчал… судорожно сглатывая слюну, со слезами на глазах.
Больше мы с этим мужчиной ни разу не встречались. Вскоре началась эта жуткая пандемия, и все садики для пожилых людей позакрывались. Он уже и тогда был слишком стар, так что вряд ли пережил эти ужасные четыре года изоляции.
Однако, я очень хочу верить в то, что однажды он всё-таки нашёл во сне свой слуховой аппарат и всё же услышал всё то, что так пыталась сказать ему покойная супруга. Что она очень любит его и прощает!
***
Филимон Пупер в обработке Эллины Владис