С благодарностью от моей подписчицы В. Имена изменены.
Борис Николаевич проснулся и тут же потянулся к приёмнику. Включив радио, он встал, сделал зарядку и побрел умываться, шаркая ногами. В ванной мигала оранжевым огоньком стиральная машинка, оповещающая хозяина о том, что она завершила стирку.
- Ну что, басурманская машина, постирала мои портки? - кряхтя, он наклонился и открыл дверцу.
Стиральную машину, да и не только её, но и остальную технику в доме он пренебрежительно называл "басурманскими", но признавал, что с их появлениями в доме жизнь стала гораздо легче.
Вот, к примеру, эту стиральную машину покупала его покойная жена три года назад. Она была удобная, с отложенным стартом. Он загружал машинку вечером, ставил программу, а к утру, как он выражался, портки чистыми были. Эх, а раньше Любаня за всем следила, избаловала она его, да померла два года назад, оставив Бориса Николаевича одного на всем белом свете...
Умывшись, он отправился на кухню и сварил кофе. Врач не разрешает его пить, да что он понимает, этот терапевт? Утренняя чашечка кофе будила его по утрам, давала бодрость. А чай что? Не видел он от него никакого проку, только если это не травяной. Вот травы да, получше всяких лекарств, которые ему тот же терапевт Якушев выписывает. Хочет, наверное, чтобы он, Борис Николаевич, скорее помер.
- Не дождетесь! - привычно проворчал Борис Николаевич, глядя в окно, где уже парковал свою "десятку" его сосед.
Борис Николаевич только было потянулся, чтобы открыть створку и вновь из открытого окна сделать соседу замечание, как "десятка" проехала мимо подъезда и втиснулась между двумя автомобилями на парковке.
- То-то же! - удовлетворенно кивнул Борис Николаевич. - А то повадился ставить своё корыто у подъезда.
Приготовив себе овсяную кашу, Борис Николаевич без всякой охоты её съел. Да, совсем не то... Не умеет он так готовить, как жена его, Любаша. Вот та даже обычную кашу делала настолько вкусной, что остановиться не мог, пока всю из маленькой кастрюли не вычерпает...
Одевшись, он взял свой дачный рюкзак и вышел из подъезда. Там уже на лавочке сидели Ирина Юрьевна и Анна Васильевна.
- Что, сплетничаете? - презрительно фыркнул он, глядя на женщин.
- И вам доброго утра, Борис Николаевич, здравствуйте, - улыбнулась Ирина Юрьевна.
- И вам не хворать, - поджав губы, ответил он на приветствие.
- Никак на дачу собрались, Борис Николаевич? - спросила Анна Васильевна.
- На неё, будь она неладна. Вот уж вишня поспела, собрать бы надо.
- Ну, счастливой дороги, - пожелала Ирина Юрьевна.
Борис Николаевич неспеша пошел к остановке, ему следовало доехать на трамвае до станции, а оттуда уже на электричке до дачи. Две остановки и он на месте...Эх, продать бы эту дачу, да вот в память о жене пока повременит.
- Вот что с человеком одиночество делает, - покачала головой Анна Васильевна, глядя ему вслед. - А ведь раньше он не был таким.
- Ой, не знаю, я его другим и не представляю. Воркотун, он и есть воркотун.
- Ну ты, Ирина, здесь чуть более года живешь, а я, почитай, сразу как дом построили. Мы почти одновременно с Борисом Николаевичем и Любовью Петровной въезжали. Ох, хорошая Любочка была, хозяйственная женщина. Мужа своего баловала. А кого ей еще баловать? Детей нет.
- Отчего не нажили? - спросила Ирина. Почему-то ранее они не заводили с соседкой тот разговор, но ей было интересно, почему и правда никто не приезжает к Борису Николаевичу.
- Да был у них сын, только в Афгане погиб. Родни больше нет - Любаша родителей в сорок втором потеряла, а Борис Николаевич детдомовский. Они в том детском доме и познакомились. Сына одного родили, да и тот в сырой земле лежит.
- Жалко мужика, - покачала головой Ирина.
- Жалко... Только вот после смерти Любаши он будто другим человеком стал. То ли свет не мил ему теперь, то ли старость сказывается, но спасу уж нет от него. Хорошо вот на дачу уехал, это три дня минимум, так хоть молодежь во дворе спокойно вздохнет.
- И то верно, - кивнула Ирина Юрьевна. - Он умудрился Васю, сына моего, до чертиков достать. Всё с этой парковкой, будто машина мешает ему ходить. Никому не мешает, а ему мешает.
- Не обращай внимания, мне вот тоже достается за клумбу, говорит, что цветы мои, которые я здесь сажаю, пчел привлекают, а он их боится. Странно, а ведь раньше мы с Любашей здесь цветы сажали. Ну ладно, пусть едет с Богом. Так что там Васька твой, жениться собрался? - Разговор плавно перетек в другое русло, обе соседки перестали обсуждать Бориса Николаевича.
А тот уже через сорок минут сходил с электрички и шел в сторону дачи.
Открыв калитку, он нахмурил брови - под вишней мелькала какая-то цветастая ткань.
- А ну! Кто здесь мой сад обчищает! - грозно крикнул он и увидел, как девочка лет шести выскочила и бросилась к забору. Отодвинув две штакетки, она пролезла на соседний участок.
- Вот шельма, неужто забор сломала?- он сердито подошел к ограде и потрогал покачивающиеся деревяшки. Затем, положив рюкзак на скамейку под яблоней, он вышел с территории своей дачи и направился к соседям.
- Зинка! - громко крикнул он. - А ну, выйди! Выйди по хорошему!
Тут на крыльцо вышла молодая женщина, которая вытирала руки о кухонное полотенце.
- Зинка где? - спросил он.
- Вы Зинаиду Яковлевну ищете? А её здесь нет, - пролепетала незнакомка. - Она нам с дочкой дачу сдала.
- Дачу сдала, говоришь? А не твоя ли дочка мой сад обчищает? Это что же происходит? Забор сломан, вишню ворует.
Незнакомка покраснела, а потом крикнула:
- Вика! Викуля, иди сюда!
За её спиной показалась та самая девочка в цветастой юбочке.
- Вика, ты к соседу в сад лазила?
- Простите, я больше не буду, - прошептала девочка, глаза ее заполнились слезами при виде Бориса Николаевича. - Там просто вишня крупная, красная. А у нас нет вишни.
- Забор на кой черт сломала?
- Это не я, он уже был сломан. Я просто чуть-чуть две деревяшки вперед толкнула, а они отскочили.
- Я всё сделаю, я всё возмещу, - молодая незнакомка умоляюще посмотрела на Бориса Николаевича. - Только не сердитесь...
- Не надо ничего возмещать, держи свою девчонку подальше от моего участка!
Борис Николаевич ушел к себе. Переодевшись, он взял ведро и пошел собирать вишню. К вечеру, когда три банки компота были закручены, а остаток вишни был засыпан сахаром в тазике, он немного задремал, сидя в кресле.
Вдруг он услышал стук. Открыв глаза, он подошел к окну и увидел, что молодка пытается отремонтировать забор. Быстрым шагом, насколько ему позволяли его больные колени, Борис Николаевич вышел на улицу и крикнул:
- Ты чего делаешь?
- Я.. Я.. Забор ремонтирую, - девушка испуганно посмотрела на него, опустив руку с молотком.
- Да кто же так ремонтирует? Ты же не с той стороны гвозди забиваешь!- Борис Николаевич подошел к ней и забрал молоток из рук. - С этой стороны надо. Гвозди давай!
Женщина протянула ему маленькие гвоздики и раскатистый смех Бориса Николаевича пронесся над садом.
- Ой, умора! Ты бы еще на скотч его примотала!
Отложив молоток, он пошел в сарай и принес нормальные, по его мнению, гвозди.
- Во! Вот такими надо скреплять забор.
- Простите еще раз, - тихо произнесла женщина. - А за вишню, если хотите, я денег дам.
- Это сколько же? - прищурив глаз, спросил Борис Николаевич.
- Ну сколько скажете.
- Глупа голова, не надо ничего возмещать.
Борис Николаевич отдал соседке молоток и пошел в домик, но вдруг, сделав несколько шагов, он остановился и, развернувшись крикнул:
- Постой! Как там тебя?
- Лена.
- Так вот, Елена... Ежели нужна вишня, приди и собери. Один черт сгниет. Я уж собрал, сколько мне надо. Чего рот разинула? Ругался я от того, что забор был сломан и втихую воровали. А вот коли бы бы хорошему пришли и попросили, разве же я ребенку бы отказал? Ну, а раз конфликт улажен, собирайте.
- Спасибо, - улыбнулась Лена. - Обязательно придем.
На следующий день Борис Николаевич очищал сад от сорняков, под вишней крутились Лена и её дочь Вика. Вскоре они подошли к нему и поблагодарили еще раз.
- Ведерко хоть набрала?
- Почти, - улыбнулась Лена.
- Ну и ладно, - ответил Борис Николаевич и дальше занялся уборкой в саду.
Спустя часа два он вновь увидел соседку на свей земле.
- Ну? - спросил он, привычно нахмурив брови.
- Я еще раз пришла сказать спасибо, и вот... Не побрезгуйте, я вареники с вишней сделала, и сметанку положила, - она протянула ему тарелку с варениками.
- Я не из брезгливых, - от удивления он не знал, что и ответить.
- Поешьте, пока горячие, а то слипнуться потом.
- Ну спасибо, - он еще пребывал в удивлении, а Лена развернулась и пошла к себе.
Борис Николаевич вдруг почувствовал голод. Ой, и правда, уж время обеда, заработался.
Помыв руки, он взял вилку, нацепил на неё вареник, зачерпнул им сметану и.. Зажмурился от удовольствия. Вареники были очень вкусными, прям как у его покойной жены Любаши.
Он не заметил, как все умял в один присест.
Помыв тарелку, он сложил в неё леденцы и пошел к соседке.
Та была на грядке.
- Елена, спасибо. Вареники были очень вкусные. Вот, тарелку принес.
- Поставьте на лавочку, я заберу.
Через три дня Борис Николаевич уехал домой. Жизнь текла по-прежнему: он ворчал на соседей; ругался в супермаркете, если видел просрочку или несоответствие в ценниках; спорил с терапевтом и стыдил молодежь, не желающую уступать место в транспорте.
Но дача летом требует внимания и, как бы он не ворчал в очередной раз, что продаст её первому встречному, все равно собрался и поехал, так как поспели ранние яблоки, да и сорняк, наверняка, уже по пояс.
Открывая калитку, он услышал шум и ругань с соседнего участка.
- А всё ты, всё ты виновата! - женщина лет шестидесяти размахивала руками и кричала сквозь слезы на Елену.
- Я виновата? - Елена закрывала собой Вику. - Ваш сын пил, на меня руки поднимал. Вот, посмотрите, она протянула правую руку. - Видите это шрам? Он меня полоснул ножичком! Посадили его, и правильно, таким место в тюрьме!
- И что ты этим добилась? Ты на что жить теперь собралась? Думаешь, я помогать буду? Ха, ошибаешься! - женщина была настроена воинственно.
- Да куда уж там! - ответила Елена. - Мне ничего не надо ни от вас, ни от вашего сына. Пока он сидит, я на развод подам и лишу его родительских прав.
- Напугала! В общем так, в квартиру мою ни ногой, где хочешь, там и живи.
Женщина хлопнула калиткой и прыгнула в машину, которая с рёвом сорвалась с места.
Лена села на лавочку и, закрыв лицо руками, заплакала.
- Разве дело это, при ребёнке такие разговоры вести? - проворчал Борис Николаевич из-за забора. - И реветь прекращай.
- Здравствуйте. Извините, что стали свидетелем этого скандала, - всхлипывая, ответила соседка.
- Да я то что, вот дочка твоя напугана. А ну, иди сюда, - он поманил девочку.
Девочка подошла и он вытащил из кармана горсть леденцов. - Сама угостись и маме дай.
Весь день Борис Николаевич наводил порядок, а на следующий день запланировал насобирать яблок.
Вечером он крутился на кровати с боку на бок, в доме стояла духота и он не мог уснуть. Ворча на погоду, на летнюю жару, он налил себе из термоса чаю с мелиссой и вышел на улицу. Сев на крыльцо, он пил его, глядя на звезды. Вдруг он услышал скулеж. Будто щенок плачет.
- Чегой-то? Откуда здесь щенок? - Борис Николаевич встал и подошел к забору со стороны соседского участка, откуда доносился звук. А потом нахмурился - не скулеж щенка это был, это Елена плакала, завывая, сидя на траве под яблоней. В свете луны он видел, как вздрагивает её тело.
- Затопишь Зинкин участок, еще и моему достанется, - громко сказал он.
- Ой, - Елена вздрогнула, увидев Бориса Николаевича.
- Не пужайся. Иди-ка лучше сюда. Вика где?
- Спит. А я вот вышла, чтобы её случайно не разбудить. И я больше не хочу, чтобы она видела мои слёзы. Хватит уже, насмотрелась.
- Ко мне иди, я тебе чаю успокоительного налью. Давай, давай, подымайся, нечего на земле сидеть.
Елена послушно встала и побрела к калитке, пройдя несколько шагов, она вошла на территорию дачи Бориса Николаевича.
Тот вошел в дом, вынес кружку и налил из большого термоса свой любимый напиток.
- Вкусный. Что там? - спросила она, отхлебывая из чашки.
- Много чего, в том числе ромашка и мелисса, самое то, чтобы успокоится.
- Простите, Борис Николаевич, я тут со слезами своими...
- Отчего ты, глупа голова, постоянно прощения просишь? Что не сделаешь, что не скажешь, так "простите". Что за привычка извиняться за все подряд?
- Вот именно, привычка. Муж приучил.
- Это сынок той ведьмы? - поинтересовался Борис Николаевич.
- Он самый...
И Лена, проникнувшись к Борису Николаевичу доверием, рассказала тихо и неспеша о своей жизни. О том, что она из бедной семьи, отец спился, мать умерла, когда Лене было семнадцать лет. Ветхий дом на окраине города занял ее старший брат со своей женой. Нет, они не гнали Лену из дома, но сделали её жизнь невыносимой. Невестка из кожи вон лезла, чтобы показать, что она здесь хозяйка, а Ленка так, приживалка. Лена училась на медсестру, окончила училище и пошла работать в поликлинику. А потом познакомилась с Колей. Он сперва красиво ухаживал, слова такие говорил, от которых молодая девушка голову потеряла. Само собой свадьба, девушке показалось, что она в раю. Пролетело два года, родилась Вика, а спустя еще три года Колю будто подменили. У него начались неприятности на работе, его уволили. Он нашел другую, но та не доставляла ему удовольствия и не приносила тех денег, которые он зарабатывал на прежней. Он стал пить, а дальше больше - начал поднимать руку на жену. Когда однажды вечером досталось не только Лене, но и Вике, она, придерживая руку, из которой сочилась кровь, бросилась за помощью в правоохранительные органы.
- И чего? - усмехнулся Борис Николаевич. - Помогли тебе там? Что-то сомневаюсь, обычно они в семейные разборки не лезут.
- Моё заявление приняла женщина, возможно это мне и помогло. Она же и завела дело. Я у подруги тогда жила, так Коля ворвался к ней и увез Вику, тем самым усугубив своё положение. Ведь уезжая, он вновь на меня руку поднял. Марина Ивановна, следователь, тогда все быстро решила, его закрыли до суда, а Вику мне вернули. В общем, Марина Ивановна постаралась на славу. Соответственно, свекровь позвонила мне и велела забрать вещи из квартиры.
- Надеюсь, тебе его не жалко?
- Вовсе нет. Я его уже давно разлюбила...
- И что дальше? - спросил Борис Николаевич.
- А что дальше? - вздохнула Елена. - Я работала в клинике подруги свекрови, меня уволили. Подруга тоже дала понять, что ей эти разборки не нужны. Кинулась к брату, но там... Дом они подремонтировали, брат предложил сделку - Он дает мне часть денег за дом и я отказываюсь. Конечно, по цене того, каким он был несколько лет назад. Да мне все равно, жить с невесткой я и не собиралась, это невыносимо, а тех денег, что он мне дал, хватило на лето снять дачу у Зинаиды Яковлевны, да на жизнь, а осенью придется снимать комнату, ведь зимой здесь будет холодно. Я уж договорилась, меня в садик возьмут медсестрой, осенью прежняя медичка в декрет уходит.
- Дела, девочка. А знаешь, что я тебе скажу? Ты большая молодец, что муженька своего посадила. Даже удивительно - ты вся зашуганная, а осмелилась и пошла писать заявление.
- Из-за дочки это...
Повисло молчание, Борис Николаевич крутил в голове рассказ Лены, не понимая, как можно поднимать руку на жену и ребенка. Вот он Любку никогда не обижал. Нет, по молодости ссорились, бывало, но чаще ему "прилетало". Сына они никогда и пальцем не трогали. А тут девочка...
- Заходи завтра, я тебе чаёк отсыплю.
- Спасибо вам, Борис Николаевич.- поблагодарила его Лена, прощаясь. - А вы, оказывается, не такой страшный, каким показались.
- Ну, будет тебе, - смутился он. - Ступай, поздно уже, ненароком Вика проснется, не увидит тебя и испугается.
На следующий день Борис Николаевич собирал яблоки, Лена, увидев его, позвала дочь и они поспешили ему на помощь.
- Да я бы сам...- ему было неловко, когда Лена взгромоздилась на яблоню.
- Сами бы что? На яблоню бы влезли?
- И то верно, на яблоню уж не влезть, - проворчал Борис Николаевич. - Годы уж не те...
****
До конца лета он ездил на дачу с большой охотой, вечерами он сидел с Леной и они пили чай, а еще она угощала его своей стряпней. В одну из таких посиделок, уминая блинчики с медом, да запивая их вкусным чаем, он смотрел, как бегает Вика за бабочкой. Борис Николаевич подумал о том, что он не хочет, чтобы лето кончалось. Ах, если бы Леночка была его дочкой.. Нет, она не в дочки ему годиться, во внучки. Да, вот кабы была бы она его внучкой, а Вика правнучкой... Оно ведь и жилось бы легче, и дом не был бы пустым, и жизнь бы радовала.
- О чём задумались, Борис Николаевич?
- О жизни, Леночка, о жизни.
Лена притихла. Она знала его историю, в один из своих приездов он тоже ей рассказал о своей судьбе. О детском доме, о сыне, о супруге.
- Когда, говоришь, Вике в школу?
- В следующем году пойдет.
- В какую?
- Не знаю еще пока, - пожала плечами Лена. - Сперва надо жилье снять. Хотелось бы сейчас поближе к садику, но пока ничего не могу найти. Дорого.
- А какой садик?
- Тринадцатый, - ответила она.
- Так он рядом со мной. Вот что, девка. Не надо ничего искать. Живите у меня. Квартирка двухкомнатная, места хватит. Я в спальне, вы в зале.
- Неудобно как-то, - ответила она.
- Почему неудобно? Диван очень даже удобный, я сам выбирал его четыре года назад. Как новый еще выглядит.
- Я не про это, - вновь смутилась девушка.
- А про что? Обещаю, ругаться буду поменьше, плату за квартиру не надо, тут мне терапевт, будь он не ладен, уколы прописал. Вот и будешь их делать. Курсами там надо. Да и медик под боком всегда хорошо - давление измеришь, помощь окажешь, ежели чего. Или ты боишься, что приставать буду? - он рассмеялся.
- Нет, что вы, я ни о чем таком не думала.
- Вот и правильно. Ты же во внучки мне годишься, да и я уже на ладан дышу. Подумай, Ленка. Школа рядом, садик рядом. Все равно не потянешь нормальное жилье. Поживи пока, а там посмотрим.
В сентябре Лена и Вика вошли в квартиру Бориса Николаевича под изумленные взгляды соседей.
- Это кто? - ошарашенно повернула голову Анна Васильевна к своей подружке.
- Поди знай, кто. Молодуха, да еще и с девчонкой.
- Неужто подженился наш воркотун, да еще и на молодке! - прыснули от смеха соседки и тут же замолкли, увидев его, вышедшего из подъезда.
- Да чтобы у вас языки отсохли! Внучка то моя, а дочь её, считай, правнучка.
- Где же ты внучку взял, старый?
- А сынок мой успел нагулять, вот и нашёл кровиночку родную, узнал о ней.
Оставив кумушек переваривать услышанное, Борис Николаевич пошел в магазин, купил хлеб и вернулся домой. Лена встретила его на пороге встревоженным взглядом.
- Я всё слышала, Борис Николаевич. Зачем вы им соврали?
- Раз слышала, так чего спрашиваешь? - он разулся и прошел в кухню. - Им лишь бы языками потрепать. Пущай думают, что ты моя внучка.
- Правильно ли это, Борис Николаевич?
- Дед... Если не трудно, называй меня дедом. А то засомневаются. Правильно, не правильно, какая разница? Оно ведь как выходит, девочка: порой родные по крови друг для друга чужие, а порой чужие по крови становятся родными.
****
Весь двор наблюдал за переменами в Борисе Николаевиче. Вот он учит Вику кататься на велосипеде, вот он гуляет с ней у пруда и кормит уточек, вот он с шариками и с медведем поднимается по лестнице и гордо говорит, что у Викули день рождения.
Соседи и забывать стали, когда в последний раз он открывал окно и ругался на местных ребятишек и водителей, ставивших, по его мнению, свои "корыта" в неположенном месте.
- Бориса Николаевича сегодня в поликлинике видела, - улыбалась Анна Васильевна.
- И чего? Опять ругался, что плевать ему на талоны?- насмешливо спрашивала Ирина Юрьевна.
- Нет... Пришел к своему времени, тихо сидел, даже замечание не делал тем, кто открывал дверь кабинета, чтобы спросить.
- Во дела! - Ирина Юрьевна покачала головой. - Как изменился мужик.
- А чего не изменится? Девки его холят и лелеют, глянь какой наглаженный ходит, сытый и довольный, как кот. Вчера видела, как домой конструктор тянул, видать, с девчонкой собирает. И то польза. А ты знаешь, что внучка-то его медсестра?
- Да ладно? - Ирина Юрьевна аж подпрыгнула от такого подарка судьбы.
- Ага, в садике работала, а на прошлой неделе к нам в поликлинику пришла, к терапевту, правда, не с нашего участка.
- Да то и не важно, я ж теперь знаю кто мне будет уколы делать! А чего? Ей лишняя подработка не помешает.
****
Узнав о том, что Лена медсестра, пенсионеры из пятиэтажки стали бегать к ней и просить ставить уколы и капельницы. Конечно, ей платят, много она не берёт, но и бесплатно не делает.
Бориса Николаевича теперь никто не называет воркотуном, потому что он вновь стал таким, каким был при жизни своей супруги. Всего-навсего человеку не хватало уюта, заботы и родственной души рядом. Не хватало того, кто выслушает или сам чем-то поделится.
Однажды Лена, делая генеральную уборку, нашла завещание на её имя и сильно ругалась.
- А чего ты взвилась, внучка? - Борис Николаевич не ожидал такой реакции, думал, она обрадуется. - Кому мне еще оставлять квартиру, государству? Шиш им, а не квартира! Нет у меня никого кроме вас, вам нужнее будет.
- Это неправильно, я вам ведь на самом деле не родственница.
- А это неважно. Важно то, что вы с Викой вновь вернули меня к жизни и заставляете переживать много счастливых дней.
****
ЭПИЛОГ
Лена подала на развод и лишила своего бывшего мужа родительских прав пока он сидел в тюрьме. Через четыре года она вышла замуж за соседа Василия, которого Борис Николаевич "гонял" за неправильную парковку. Молодые живут в квартире Ирины Юрьевны и Василия, но Борис Николаевич не унывал - Вика осталась с ним, да и расстояние в два этажа не столь уж и далёкое...Самое главное, что он помог человеку, и это добро вернулось ему в стократном размере.
Я всегда читаю комментарии, но не всегда успеваю на них ответить. С любовью к читателям....
Другие рассказы есть в НАВИГАЦИИ по каналу, где вы найдете истории на разные тематики от современной до исторической...