Ну что, мой читатель, какую тайну о себе я вам ещё не выболтал с целью, мол, помочь вам понимать мои сложные-пресложные мысли?
Вот. Ещё никогда не рассказывал…
В классе, кажется, 7-м появился у нас новичок, Гарька Зарахович. (Вскоре стал первым человеком в классе, и классная руководительница сказала маме, что мне б хорошо перейти в другой класс, ибо он меня будет забивать; она имела в виду успеваемость, которая в классе никого не интересовала, и я нарочно перестал садиться на первую парту и принял меры перестать быть отличником, раз это так непопулярно, чего и достиг.) Но дело не в том, а в том, что мама по фамилии почуяла в его отце своего когдатошнего одноклассника. Пошла к ним домой выяснять. И так и оказалось. Он теперь был КГБ-шник в каком-то очень большом чине. Настолько большом, что ему было запросто решать разные вопросы. Один (я лишь потом узнал), чтоб нас, группу некую, не исключили из комсомола – за нарушение траура по смерти Сталина. Мы ржали, играя «в балду» (кто назовёт в свою очередь букву, которая слово закончит, тот и проиграл: за 5 проигрышей – столько букв в балде – выбываешь из игры). Ржали от хитроумности получавшихся слов. Например, хитроумнющий. – И вот мы с Гарькой после школы подали документы на один и тот же факультет. Так ему-то экзамены сдавать не надо было – он получил золотую медаль. А меня с серебрянной срезали. И мама с ума сходила, поступлю я или нет. Видно, пожаловалась бывшему однокласснику. И тот сообщил одну из тем сочинения на вступительном экзамене. Я солидно подготовился, со шпаргалками. И получил 5. И 23 (проходных) балла за 5 экзаменов. На математике мне просто поставили 4. За то, что на дополнительный вопрос о пределах я ответил, что в школьной программе пределов нет. Что было правдой. – В общем, со своей любовью к правде я сел по большому счёту в лужу, ибо знал тему сочинения. Этот изъян пошёл мне, в общем, на пользу, потому что я склонен был к залётам (юношеский максимализм), но и особенно не заносился, и меня, если и били, то не смертельно. – Но понемногу меня заносит постоянно. Я больше идеалист, чем материалист.
И сейчас мой идеализм направлен против либералки историка искусства Киры Долининой. Она теперь – в очередном моём подходе к её тексту в этот раз 2000 года – так тонко поиздевалась над советскостью, что я аж теряюсь, в чём суть издевательства:
«Настоящее искусство должно быть вневременным. Восемьдесят процентов выставленных произведений могли бы быть сделаны в любой год из последних двадцати. Правда, православные мотивы не дают спустить нижнюю планку в совсем уж застойную эпоху, но и тогда все это писали так же – только на выставках не выставляли. На помощь приходит разве что Пушкин. Его обилие дает точную привязку к госзаказу юбилейного 1999 года.
Он является самой колоритной фигурой на выставке… абсолютный шедевр – «Пушкин с Натали» любимого скульптора губернатора Яковлева Чаркина. Крупный мужчина Пушкин возлежит на ложе, приобнимая маленькую и неприметную свою Натали. По приближенности к похабным анекдотам эта сцена вполне тянет на «жесткое порно»» (http://loveread.me/read_book.php?id=100990&p=67).
Меня смущают её слова: «Настоящее искусство должно быть вневременным». – Потому смущают, что: 1) я слово «настоящее» связываю в своём эстетическом экстремизме с первосортным – неприкладным, в том его смысле, какой следует из приятия теории художественности по Выготскому, которую никто практически не применяет; 2) наличие (раз искусство – неприкладное) подсознательного идеала автора вне зависимости от содержания этого идеала я считаю главным признаком настоящести, которая оказывается тогда не зависящей от времени, раз одного наличия достаточно.
Неужели антирусская либеральная душа Долининой перекликнулась с моей душой патриота и идеалиста?
Но наличие подсознательного идеала означает наличие и содержания у этого идеала. А таковым я считаю какой-то нюанс духа своего времени, то есть привязанность ко времени создания. А она, наоборот, считает привязанность позором. – Или это только при явной привязанности, рождённой не в подсознательном идеале, а от замысла сознания? Как вещи о Пушкине в его 200-летний юбилей (имея в виду, что Пушкин после своей смерти у любой власти в фаворе, и та способствует установке памятников ему). – Если второе, то у меня с нею опять душевное согласие! Что как-то неприятно…
Надо отдать ей должное: она настолько авторитетна, что этим злым откликом Чаркин, наверно, обязан тому, что во всём интернете есть единственная (и очень плохая) репродукция его скульптуры – в глиняном виде.
При широкой известности, что Натали не любила мужа и при меньшей, но всё же известности, что она призналась ему, что любит Дантеса, и держит её (их её письма Геккерну) от того, чтоб выйти замуж за любимого, только неизвестность, как при этом сохранить при себе детей, - при такой известности всего этого ложь скульптора выглядела б отвратительной даже при полной резкости снимка.
Чем мне представляется ценной злоба Долининой? – Трезвым отношением к явлению. Более, мне кажется, характерным западным (и прозападным) людям, чем россиянину. Те, в общем, более жестоки из-за рационализма. В Дании на глазах у детей убили жирафа Мариуса и скормили хищникам. Окунувшись в западную культуру, я узнал, что здесь врачи не скрывают смертельность болезни от заболевшего, как бы тому ни трудно было психически это перенести. Жена двоюродного брата от впечатлительности чуть в ящик не сыграла, а диагноз оказался ошибочным. Вот сейчас именно они подводят мир к ядерной войне. – Так у англо-саксов надо поучиться в данном случае, перехватить их игру, и, если это спасёт остальной мир, дать упредительный ядерный удар по США, такой, чтоб они не смогли ответить. Они далеко. Ну да. Планета подвергнется радиоактивному заражению, но кто-то из-за удалённости Америки выживет. Надо всем народом подготовиться к такой жестокости по отношению к ним.
31 мая 2024 г.
