Когда родители приучают с малых лет старомодной музыке, джазу и соулу, а на дворе начало тысячелетия, в тебе, нет-нет, да и зародится творческий синтез различных эпох, жанров, стилей. Так случилось с молодой и энергичной жительницей Лондона, которая любила родителей и, наверное, сильнее всех на свете, бабушку. Она отличалась от сверстниц, её крайние увлечения могли только радовать, она как будто жила по розенбаумовским заветам – «Любить - так любить, гулять - так гулять, стрелять - так стрелять». Такие экспрессивные, готовые из-за пустяка пожертвовать собой, молодые леди либо утопают в собственных проблемах, либо становятся первыми в своём деле. Эми Уайнхаус поспела сделать за крохотные 27 лет и то, и другое.
Сэм Тэйлор-Джонсон 15 лет назад сняла неплохой биопик о становлении творческой личности Джона Леннона. Там сыграл её будущий муж, после чего появилась вторая фамилия через дефис в паспорте. Кино хорошее не только по причине связи художника и музы на съёмочной площадке, а потому, что в нём, она как истинный живописец, не сфотографировала безликий монумент юного музыканта, а дописала сочными красками то, чего обывателю никогда не увидеть. Допустила определённую вольность, которая дополнила недостающие характеристики персонажу. Такого же можно было ожидать и от портрета сложной личности Уайнхаус, Но режиссёрка решила обойтись лишь общедоступной информацией о певице, которой в публичных источниках пруд пруди. В этом смысле Тэйлор схалтурила, показав зрителю то, о чём он и без того знает более 10 лет.
Кино по традиции выдёргивает самое основное, прессует разные события и временные промежутки в единые сцены, сгущает краски, подчёркивает характеры лаконичными диалогами. Это в достаточной мере работает первые 30 минут, затем, постепенно, усиливающиеся сомнения в качестве художественного произведения начинают отталкивать внимание, становится банально и скучно. Из черноволосой, прилежно расчёсанной, девицы нам предлагают созерцать метаморфозы причёсок и макияжа не позволяя заглядывать за ширму личного. Пусть немного, хоть с фантазией автора, но образ стал бы разнообразнее, если нам дали пищу в виде сцен из самого детства или первых творческих процессов. Публике показывают уже состоявшуюся, в самом начале славы, тем не менее, популярную исполнительницу, которая, со своими безудержным курением и безмерным потреблением алкоголя, предстаёт во всей красе периода «начало конца».
Токсичные отношения с Блэйком тоже изображены на основе скандальных фото и видео. Сцены выступлений перед залом скопированы один в один (спутниковая трансляция в год пятикратной победы на Грэмми). Не за что зацепиться взгляду, отсутствует свежесть интерпретации причин её саморазрушения. Мало отца, ещё меньше матери. Связь с обожаемой бабушкой, которая оказала на Эми судьбоносное влияние, неумело скомкали и выкинули в мусорное ведро третьей линии повествования. Картинки иносказательного погружения в пучину тяжёлых наркотиков, словно прыжок в бассейн нагишом, не в силах скрепить разнузданную манеру демонстрации истории трагичной личности. Творческие встречи, процессы, переговоры ограничиваются либо, чаще, руганью, или ни к чему не обязывающими фразами.
Актриса Мариса Абела прилежно копирует манеру исполнения (поёт первоисточник). Она как будто зажата Тэйлор, или в силу неопытности, не может расправить плечи, дать ангела в грязи, которому жизненно необходима помощь близких. Джек ОКоннелл хорош, как, впрочем, всегда. Но ему тоже тесно, не дают распахнуть, ударить образом наотмашь. То-ли в традициях терпимости, или из-за неспособности придумать интересное раскрытие героев в одной сцене, все актёры живут, но не дышать своими образами.
Обратно во мрак из тех биографических лент, которые надо смотреть тем, кто ничего не знает и не слышал об Уайнхаус. Остальным, поклонникам, меломанам и другим посвящённым это будет даже не напоминание о прекрасной исполнительнице, а так, похмельный пустячок.