За последние десятилетия российская медицина сделала огромный скачок. Вопрос, в какую сторону?
Люди в белом
Почему я ещё жив
Довольно часто в комментариях, которые читатели оставляют на нашем Дзен-канале мне приходится спорить с людьми считающими, что «в России сейчас всё хреново». Особенно острые «дискуссии» разгораются по теме состояния современной российской медицины. Скажу честно: мне иногда кажется, что мы с такими «критиками» живём в каких-то разных Россиях. Потому что в их России всё рухнуло, разворовано, больницы загибаются, врачи разбегаются, до специалистов не доберёшься, в больницах работают коновалы, вокруг всё платное… Как в знаменитом советским фильме: «Шеф, всё пропало! Гипс снимают, клиент уезжает!!!» А в моей России я реально вижу, какой невероятный скачок сделала медицина в последние десятилетия. Поэтому всегда отвечаю, что, если бы я жил на 30 лет раньше, я бы уже давно не жил. По меньшей мире точно был бы слепым и, скорее всего, глухим.
Вот смотрите. В 2004 году, когда я работал в «Огоньке», мы сделали серию репортажей про скинхедов. Видимо, наша работа настолько понравилась её героям, что двое из них решили выразить мне благодарность. Выразили они её ночью, когда я возвращался домой послед сдачи очередного номера. В результате благодарности следующие два месяца я провёл в больнице и потом ещё три – на реабилитации. Не думаю, что в 1980-х или в 1970-х я бы после такого выжил.
Через несколько лет у меня резко начал падать слух. Сказалась дырка в барабанной перепонке, которую я получил во время службы в армии. Тогда мне с ней сделать ничего не могли, просто велели беречь от попадания воды. Каждый год я мучался отитами и головной болью, но к врачу не ходил, ибо – зачем? И так всё ясно – пожизненная травма. И только когда левое ужо почти совсем перестало слышать жена заставила меня обратиться за помощью. И оказалось, что мою проблему лечат уже лет как 10. Мне провели высокотехнологичную операцию и закрыли дырку кусочком кожи, которую взяли с ягодиц!
А дальше было ещё страшнее. У меня вдруг резко начало падать зрение. В глазах реально потемнело. В буквальном смысле: в обоих по центру появилось тёмное пятно, через которое почти ничего не было видно. И пятна эти росли очень быстро. Офтальмолог поставил диагноз: отслоение сетчатки глаза. Раньше это бы означало неминуемую слепоту в ближайшее время. Сейчас же зрение восстановили за три сеанса, на которых мою сетчатку «подварили» лазером. С тех пор прошло уже 7 лет, зрение в норме.
Йод, да не тот
А теперь о том, через что я прошёл буквально несколько дней назад.
Я только вчера выписался из Национального медицинского исследовательского центра эндокринологии (ЭНЦ) после удаления щитовидной железы. Очень не хотел с ней расставаться, но она не оставила мне другого выбора: работала как паровоз на максимальных оборотах, заставляя пульс биться с частотой 140 ударов в минуту, руки – дрожать, а (извините) потовые железы - работать как в парилке. В таком режиме я легко мог дойти до ближайшего инфаркта. Недуг мой сейчас называется «диффузный токсический зоб», ранее же его знали под именем «базедова болезнь». Все консервативные методы лечения с различными дозами лекарственных препаратов к нормальному результату не привели, и, в конце концов, врач-эндокринолог сказал мне: «Хватит экспериментировать. Надо удалять!»
Тут мне скажут: «А что такого, щитовидку и 30 лет назад удаляли, и 50». Да, удаляли, но путём полостной операции. А операция – это всегда опасно. Мало того, что остаётся шрам, так ещё и возможны многочисленные осложнения. Я знаю бывшую оперную певицу, у которой в 1980-е после такой операции пропал голос. Потому что в результате хирургического вмешательства пострадали связки.
У меня же щитовидку удаляли без всякого скальпеля и вообще – к ней не прикасаясь. Её даже не прямо удалили, а, фактически, «выжгли» радиоактивным йодом.
Фокус в том, что практически весь йод (80%) ы организме человека потребляется единственным органом – той самой щитовидной железой. «Заграбастав» практически весь введённый в тело больного радиоактивный изотоп йода-131, она, тем самым, сама создаёт в себе его смертельную концентрацию, которая её и убивает. Причём, убивает не резко, вводя организм в стресс, а постепенно, в течении нескольких месяцев.
Это уже часть того, что называется «ядерной медициной». Такое доступно далеко не во всех странах, а только там, где имеются действующие ядерные реакторы. У нас иод-131 производят на Ленинградской АЭС облучением в реакторе теллура. После чего его очищают до состояния, пригодного для медицинского применения в Научно-исследовательском физико-химическом институте (НИФХИ) имени Карпова. Наработанного йода хватает для лечения 8000 пациентов в неделю.
И опять мне скажут, что для такой медицины не обязательно быть ядерной державой, что можно закупать изотоп в других странах. Так да не так. Дело в том, что йод-131 – продукт крайне «скоропортящийся», период его полураспада – чуть больше 8 суток. То есть, за восемь суток он теряет половину своей силы. Следовательно, употреблять его следует «свежим». А перевозка через границу радиоактивных веществ – дело крайне хлопотное и отнюдь не быстрое.
Как это было. Проверено на себе
Операция оказалась крайне простой. Мне просто сказали: «Иди по синим стрелкам на полу коридора, окажешься перед специальным окошком, там выполняй всё, что тебе скажут». После этого инструктажа я двое суток не встречался вживую ни с одним человеком. Пройдя по стрелке, я действительно оказался перед окошком шлюзом: с моей стороны оно было открыто, с противоположной – закрыто, а в промежутке между дверцами в специальном металлическом держателе стояла пробирка с прозрачной жидкостью.
- Валерий Юрьевич, – сказал голос из динамика, – возьмите пробирку левой рукой, правой возьмите салфетку.
После того, как я всё выполнил. мне велели выпить содержимое пробирки и тщательно вытереть губы. Жидкость оказалась совершенно безвкусной, как вода, йода в ней не чувствовалось. Тот же голос приказал и пробирку, и салфетку выбросить в специальный свинцовый контейнер с тяжёлой крышкой, открывавшейся ножной педалью. После этого я проследовал в свою палату.
О палате – отдельно. Одноместная, большая, метров 15 квадратных, с большой прихожей-тамбуром и огромным, не меньше палаты, санузлом. В палате – Wi-Fi, телефон для связи со врачами и медсестрой, большой телевизор, холодильник, куллер, чайный столик с набором: чай, кофе, конфеты, сахар, соль, в общем – всё, что нужно для того, чтобы несколько дней провести в приятной и комфортной изоляции.
Три раза в день меня кормили, и опять же, я не встречался с тем, кто привозил еду. Её просто закатывали на тележке в прихожую, свинцовая дверь в которую всегда должна были быть закрыта, после чего я перекатывал тележку в палату, а по окончании «приёма пищи» – выкатывал обратно. Само питание было достаточно добротное, не ресторанное, конечно, но вполне на уровне хорошей домашней кухни.
Впервые живого человека я увидел лишь на третий день. Это был дозиметрист. Замер радиации показал, что у меня всё продвигается хорошо, доза пришла в норму и меня в тот же день выписали. А жаль, я бы там ещё пару деньков с радостью оттянулся. Но мою палату ожидал новый жаждущий исцеления пациент. Кстати, при выписке одежду, в которой я лежал в палате, вкупе с постельным бельём, тапочками и предметами гигиены, зубной щёткой, пастой, расчёской и прочим утилизировали, а всё, что пребывало со мной в палате, книжки, телефон, ноутбук, очки обработали какими-то дезактиваторами.
Итог: сейчас щитовидка во мне медленно умирает от жадности, с которой сграбастала скормленный ей йод-131. Я же прекрасно провёл три дня, хорошо отдохнул и набрался сил. Единственный минус – после выписки мне месяц нельзя приближаться к трёхлетнему внуку. Но, надеюсь, что месяц пролетит быстро.
Больше Центров, хороших и разных!
Вот так. Всё это я получил абсолютно бесплатно, по ОМС. Мог я хотя бы надеяться на такое лечение 30 лет назад? Очевидно, что нет. Хотя в СССР в 1980-х этот метод уже применялся, но только в одном месте: в Обнинске, при первой в мире промышленной АЭС. И, разумеется, обнинская клиника не могла пропустить через себя те самые 8000 пациентов в неделю, поэтому тогда фактически единственным методом была полостная хирургическая операция.
Предвижу, что оппоненты мне сейчас заявят, что, да, есть у нас передовые методы лечения, но они существуют лишь в столицах и в крупных центрах. С этим мнением я категорически соглашусь, но условно.
Да, сложное, высокотехнологичное лечение практикуется почти исключительно в крупных центрах. Но, во-первых, это вполне оправдано. Согласитесь значительно правильнее создать несколько продвинутых Центов в разных областях медицины, хорошо их оборудовать, обеспечить высококвалифицированным персоналом и уже в эти центры доставлять каждого из 8000 нуждающихся пациентов, чем дробить это всё на тысячи частей, распихивая по областным больницам. А центры такие находятся уже далеко не только в Москве и Питере. Так, буквально полгода назад я был в командировке в Ульяновской области, где несколько лет назад открыли огромный Центр медицинской радиологии и онкологии, куда съезжаются люди не только со всей России, но и со всего мира. Поскольку там реально творят чудеса, сжигая раковые опухоли пучками протонов. Такое вообще в мире практикуется лишь в нескольких странах. А ещё крупные центры радиологии в России сегодня действуют в Санкт-Петербурге, Челябинске, Новосибирске, Омске, Самаре, Ростове-на-Дону, Волгограде, Перми, Красноярске…
И после этого мне будут говорить, что у нас плохая медицина? Не верю, на своей щитовидке испытал!
Валерий ЧУМАКОВ
© "Белорус и Я", 2024
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!