Один гитлеровский генерал так был напуган партизанами, что лишился сна, еды. Да и рассудок начал его покидать. Куда ни пойдёт, куда ни сядет, везде ему партизаны чудятся. Не раз и бельё менял... С перепугу всё.
Не у себя, в Берлине, а в России, небось.
Думал-думал генерал и надумал совет созвать. Собрал своих офицеров и говорит:
— Кто на мои два вопроса ответы правильные даст, щедро награжу.
Немцы до добычи жадные. И завыли тут на совете все хором:
— Ответим, ответим, ответим!
— Ладно, — сказал генерал: — Слушайте мой первый вопрос.
А самого дрожь взяла, ёжится, из окна поглядывает, голосок такой тихий сделался:
— Первый вопрос... Кхе-кхе. Кто же такие... Kxa...
Запнулся генерал и насилу выдавил:
— Кто такие партизаны?
Смотрит, а его аники-воины тоже дрожат, по сторонам озираются, боятся в глаза друг другу взглянуть. «Ну, — думает генерал, — видимо, не я один партизан боюсь, нагнали они всем страху!».
И вроде посмелее стал. Другой главный, вопрос выговорил:
— Есть ли здесь в округе хотя бы одна деревня, где никогда партизанского духу не было, чтобы и народ был иной, не то что в других селениях? А если такую деревню укажет мне кто, будет он ею пожизненно пользоваться.
Вот подымается один острорылый фриц и говорит:
— Я знаю такую деревню. Партизанского духу в ней нет, жители партизана в глаза не видали.
Как вскочит тут генерал, как закричит:
— Везите, везите меня скорее в ту деревню!
И поехал. А как приехал, велел привести несколько местных жителей, чтобы посмотреть, нет ли среди них партизан.
Привели к генералу старушку, девочку да мальчонку. Такие они показались кроткие, тихие, что генерал аж захохотал:
— Да разве такие партизаны могут быть? Ты, баба, слыхала что-нибудь про партизан? Нет? Ладно. А ты девка? Слыхать не слыхала? Хорошо. А этого шпингалета и спрашивать нечего. Ну, идите... А хотя стойте...
И приказал каждому розог всыпать — для острастки.
Лёг генерал и за всё пребывание в России в первый раз спокойно уснул.
Долго ли, коротко ли спал генерал, но вдруг страшный шум его из забытья вывел. Поднял голову. Видит, стоит перед ним острорылый фриц, трясётся, слова выговорить не может. Сразу понял генерал:
— Партизаны!
Острорылый фриц в подполье залёг, генерал за ним, прочие фрицы кто куда. Некоторые головой в печку суются.
И вот раскрываются двери. На пороге двое. За ними мальчонка вчерашний, девочка, a там и старушка выглядывает.
— Здесь, значит, Петрунька? — спросил рослый партизан.
— Здесь, — отвечает мальчонка.
Старуха в печь глянула, ухват в руки — и ну бить фрицев. Девченка на подполье показывает:
— Вот они, папенька!
Подняли фрицев, вывели на улицу. Кругом народ собрался. Понял генерал: смерть пришла. Увидел он острорылого фрица, зубами заскрежетал: — Вот тебе пожизненно деревня будет!..
А фриц на него же зубы оскалил:
— Ты всё хотел узнать, такие партизаны, а сам вот разговаривал с ними.
Понял тут генерал, что не найти немцам такой деревни, где не было бы партизан. Нигде не спастись от них, никуда не убечь.
Понял и заплакал...
(1943)