Иван Александрович Ильин
«…русская революция не есть чисто-русское событие, в России зародившееся и разразившееся; она возникла в мировом контексте — она имеет не только внутри-русские причины, но и причины чисто внешние, общемировые. Она исторически обусловлена и вызвана всем предшествующим развитием человечества; строго и полно говоря: её история — есть всеобщая история человеческого рода. Не только потому, что идея коммунизма и уравнительного грабежа стара, как и сам человек, но гораздо больше потому, что она, русская революция, есть порождение трёх великих мировых явлений:
1) мирового кризиса, переживаемого религией и христианством;
2) мирового кризиса, переживаемого правосознанием и государством;
3) мирового кризиса, переживаемого идею собственности»…
«Революция состоялась в России потому, что она была подготовлена в душах людей. С одной стороны, росло сочувствие ей; с другой стороны, падала сопротивляемость. Но и то и другое не имело бы решающего значения, если бы социальная безыдейность и бездеятельность русского императорского правительства не разрешилась в сущий паралич воли, да ещё во время такой войны. Нельзя, непозволительно удерживать в своих руках политическую власть, да ещё неограниченную власть — да ещё стоя во главе такой страны — и не вести волевую социальную политику, направленную к поднятию благосостояния народных масс…»
Описывая революционеров как действительно особых людей, Ильин не считал, что они сугубо русское явление. Это люди
«с особым способом мыслить; с особенною установкой воли; с особым укладом чувства; с каким-то специфическим напором, самоуверенностью, претенциозностью, ограниченностью, порочностью и одержимостью. Они настолько тверды и неизменны в этой своей установке, что к ним отбираются люди, похожие на них, а непохожие незаметно ассимилируются и принимают даже их внешние манеры (эта нервная суетливость, это обилие ненавистно-ругательных слов, этот повелительный категоризм, эта быстрота на ложь и жестокость, эта кривая улыбка…). Как если бы из всех народов, племён и рас, известных доселе, отбиралось новое, особое племя, с особой жестоковыйностью, хищностью и цепкостью. Оно проходит через ассимилирующий фильтр в Советской России и рассыпается для своего мирового дела по всему миру… И всего замечательнее, что это особое революционное племя, составленное из всех рас и наций, — встречает отклики во всем мире. Иногда получается прямо такое впечатление, что люди этого уклада зародились повсюду одновременно и ныне скликаются друг с другом, как ждавшие друг друга и предназначенные друг для друга».
Этому новому движению, в описании которого легко угадываеются облик троцкистов-интернационалистов — перманентных революционеров, противостоит безвольное и податливое большинство. «Почему это?», «Откуда это?», «Как это сложилось?», «Куда это ведёт?» — задавался вопросами Ильин. И отвечал:
«…в человечестве постепенно возникло особое умонастроение и волевое направление, особое умонастроение, способствующее современной революции и ведущее к ней; в нём, в этом настроении души и ума, заключается основная творческая причина революции».
«Мы осознали, что призваны самостоятельно быть, а не ползать перед другими, творить, а не заимствовать».
Отметим, что Ильин не отделял большевиков, которые в своей политике стремились выразить интересы трудового «молчаливого большинства» и троцкистов, ориентированных на мировую революцию, для него все они — перманентные революционеры.
События 1917 года в России были крахом не только старой русской государственности. В результате этих событий распались все почти старые формы, в которых протекала жизнь русского общества, — русские люди как будто заново родились. Именно таким — заново родившимся — сознавал себя и Ильин в конце этого рокового, как он считал, для России и русских года.
«Родина, — говорил он, — есть духовное единство моего народа. Она остаётся — несмотря на гибель субъектов и поколений. Она — единое для многих: для каждого «моя» — для всех «наша», и все правы — общая для всех»…
И вот как он видел будущее страны:
«…русские люди получают жестокий исторический урок, заслуженный ими и взывающий к глубокому пересмотру и переустройству всей внутренней жизни. Урок не первый — и, наверное, не последний: вот уже четвёртое столетие подряд история России начинается с громового удара и потрясения. И первый раз за все это время Россия обладает интеллигентными силами, способными отозваться на исторический призыв — критическим всесторонним пересмотром и обновлением».
Александр Александрович Зиновьев
О богатой же внутренней жизни великого человека можно судить по его литературным произведениям, высказываниям в интервью, теле- и радиовыступлениям. Отметим только некоторые его суждения о наиболее значимых событиях своей жизни и своего времени.
«Может быть, кто-то знает моё прошлое, в двух словах напомню. Я ведь никогда не был марксистом. Я с юношеских лет был антисталинистом, в 39-м был арестован как антисталинист. Я никогда не был апологетом советизма, я всегда был критиком, и когда меня выбрасывали в 1978 году на Запад за мои работы, меня рассматривали как антикоммуниста № 1, хотя я не был антикоммунистом — я был просто исследователь…»
«Я всегда считал и считаю Октябрьскую революцию великой социальной революцией в истории человечества и величайшим событием XX столетия. Благодаря ей страна совершила скачок, которого не было никогда в прошлом и никогда, видимо, не будет в будущем. Во всех отношениях. В сфере культуры, образования, в материальном отношении. Влияние революции на весь исторический процесс было колоссальное. Я не знаю ни одного такого исторического события, которое оказало бы такое влияние на человечество…»
«В западной прессе отмечали, что это была первая попытка научного анализа коммунизма. Но не надо забывать, что всё развитие западного мира после 1917 года происходило под огромным влиянием Октябрьской революции…»
«Революция 1917 года спасла Россию от гибели, продолжила историю её как великой державы, сохранив и умножив лучшие её достижения. Считать советский период русской истории чёрным провалом есть чудовищная ложь. Чёрный провал на самом деле наступил только теперь ( имеется ввиду — после 1991 года — наше прим.). Теперь в России действительно произошёл полный разрыв поколений — политический, гражданский, идейный, культурный, моральный, психологический…»
«Я уверен, что то, что было построено в СССР, — это и был настоящий коммунистический строй. Идеологические принципы коммунизма были реализованы. Советский социальный строй войдет в историю как классический образец реального коммунизма».
Тут следовало бы уточнить, какой период Зиновьев считает таким образцом: период становления Советской власти, Сталинский СССР, Хрущёвско-брежневский застойный или Перестроечный? Мы считаем, что в Хрущёвско-брежневский период в СССР появились тенденции фашизации общественного строя
«Есть закон адекватности: люди, которые приходят во власть, в различные учреждения, адекватны ситуации. Если вы хотите, чтобы гениальный человек руководил страной, сама социальная система должна быть сложена так, чтобы у его гения была возможность сработать. В результате революции 1917 года в первое время к власти пришёл действительно гений. Ленин и Сталин — это выдающиеся фигуры, ХХ век — это век Ленина и Сталина. Это два самых гениальных политических и социальных деятеля в эту эпоху…(Из лекции, прочитанной 16 сентября 2005 года в клубе «Улица ОГИ».
«Сегодня наше общество разделено не по отношению к реформам, а по отношению к Советскому Союзу» («Литературная газета» 3.12.97 г. № 49 (5681)…
«Никакой идеальной власти никогда не было и не будет. Идеальное — это абстракция. Самыми идеальными, на мой взгляд, политическими деятелями в истории человечества были два человека: Наполеон и Сталин. Я называю XIX век веком Наполеона, ХХ век — веком Сталина. Я Сталина ставлю выше Ленина, хотя Ленин как революционер, как создатель и организатор Советского государства — конечно, фигура эпохальная. Идеальных государственных систем тоже не бывает. Нужно оценивать государственные системы по тому, насколько они адекватны историческим условиям. Западная система кому-то кажется самой идеальной. Да, для западных стран. А будучи перенесена в незападные страны, она окажется вздорной. Попытка перенесения её в Россию привела к краху и ведёт к окончательному разрушению. Самой идеальной для российских условий была советская система. Это вершина истории. Это говорю вам я — человек, который с юности был антисталинистом, которого должны были расстрелять ещё в сороковом году за попытку террористической деятельности против Сталина. Но одно дело быть антисталинистом, а другое — оценивать сталинскую эпоху в качестве учёного. С этой точки зрения я всегда относился к Сталину как к величайшему политическому деятелю ХХ столетия. И мнения своего не изменил. Потом были годы учения, изучения, и вот в конце жизни я утверждаю, что действительно советская система была наиболее адекватна российским условиям».
Николай Александрович Бердяев
«Я пережил русскую революцию, — как момент моей собственной судьбы, а не как что-то извне мне навязанное. Эта революция произошла со мной, хотя бы я относился к ней очень критически и негодовал против её злых проявлений. Мне глубоко антипатична точка зрения многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они неизменно пребывают в правде и свете. Ответственны за революцию все, и более всего ответственны реакционные силы старого режима. Я давно считал революцию в России неизбежной и справедливой».
Николай Бердяев был одним из тех немногих, которые не боялись видеть истинное положение вещей, ведь даже в свершении революции и во всех её бедах обвиняли только большевиков, забыв, что до Октября, была февральская революция, которая и свергла монархию, и ещё 1000 лет самодержавия.
«Ко времени революции старый режим совершенно разложился, исчерпался и выдохся. Война докончила процесс разложения».
Две революции 1917 годаБердяев всегда называл «русской революцией», рассматривая эти события как единый революционный процесс.
«И нет ничего более жалкого и смешного, как до сих пор поддерживаемый «левой» интеллигенцией миф о святости февральской революции в отличии от мерзости революции октябрьской. В действительности есть одна революция в разных её стадиях, и революция октябрьская и есть настоящая народная революция в её полном проявлении».
Идея демократии и социализма — противоположные идеи. И коммунисты правы противопоставляя свой социализм демократии. Демократия формально бессодержательна, она безразлична к направлению народной воли..»
Почему большевики победили? Из той сотни партий, что были в России, они были наиболее реалистичными, и как никто понимали и соответствовали ситуации в стране. Самая лучшая организация и дисциплина была тоже у большевиков. В 1937 году Николай Бердяев в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» напишет:
«Ленин достиг своей цели потому, что он соединил в себе две традиции — традицию русской революционной интеллигенции в её наиболее максималистских течениях и традицию русской исторической власти в её наиболее деспотичном проявлении».
Да, он был далеко не в восторге от событий 1917 года. Однако, он никогда, в том числе и после своего «выдворения» из Советской России, не сомневался в глубинном историческом подтексте революции. В своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» философ указал на углубляющееся противостояние в российском обществе, начавшееся, по его мнению, с церковного раскола в 17-м веке и всё более обостряющееся в контексте несовместимости православных принципов справедливости и торгашеской морали капитализма.