Придя с работы, первым делом отправилась в ванную. Намыливая руки, вдруг заметила, что на полочке над умывальником нет Колиных бритвенных принадлежностей. И зубной щетки тоже. Попыталась сообразить, что бы это значило. Может, он уехал в командировку? Тогда почему не предупредил? В спальне раскрыла шкаф. Так и есть – половина плечиков пуста. Ушел. Даже не попрощавшись...
Добрела до кухни. На столе увидела записку: «Прости. Долго не решался на этот шаг. Но теперь понял: я ничего больше не смогу тебе дать. И это несправедливо. Ты заслуживаешь большего. Ты верно сказала, что по-настоящему можно любить только своего ребенка. Мне этого не дано. Постарайся стать счастливой. Коля».
Прижав листок к груди, я опустилась на стул. Под рукой гулко стучало сердце. Боли не было. Только противный холодок под ложечкой. Набрала Валин номер.
– Валь, приезжай. У меня горе...
Спустя полчаса подруга влетела в прихожую и приказала:
– Рассказывай по порядку!
– Меня Коля бросил, – всхлипнула я.
– Разве можно так пугать беременных! «У меня горе... У меня горе...» Я уж думала, умер кто. А оказывается, всего-навсего семейные разборки!
– От меня Коля ушел! Навсегда!
– Слушай, давай договоримся, – Валя подошла поближе. – Ты берешь себя в руки, а я беру обратно свои слова. Считай, что скорая помощь прибыла. Обожаю мирить разругавшихся. Милые бранятся – только тешатся!
– Мы не ругались, – вздохнула я.
– А чего же он тогда ушел?
Я протянула Вале записку:
– Вот... Он мне записку оставил.
– Это гораздо серьезнее, чем я ожидала, – пробормотала подруга. Потом ободряюще улыбнулась.
– Ну ладно, мы и не такие узлы развязывали. И вообще, рано впадать в уныние. Кстати, у тебя есть что-нибудь пожрать? Я, когда начинаю нервничать, всегда есть хочу. Да и Белову-младшему не мешало бы подкрепиться, – Валя любовно погладила себя по животу.
Поймав мой встревоженный взгляд, подруга спохватилась:
– Прости. Не бери в голову. Нужно срочно съесть что-нибудь сладкое. Это и нервы успокаивает, и мозг питает.
– Сладкого нет. Хотя постой, где-то была коробка зефира в шоколаде.
– Зефир – это прекрасно. А срок годности у него нормальный?
– Не знаю. Но Коля его, кажется, на прошлой неделе купил.
При воспоминании о муже я не выдержала и тут же заплакала.
– Тебе нужно выпить, – заключила Валя . – Водка в доме есть?
– Нет, только вино.
– Значит, будешь пить вино. А мне сделай чаек. И пока будешь заваривать, поведаешь суть проблемы. Насколько я понимаю, конфликт зрел давно...
...О том, что у Коли не может быть детей, я узнала еще до свадьбы. Не думаю, что признание легко ему далось, но он поступил честно.
– Лер, прежде чем начать серьезные отношения, я должен сознаться в том, что со мной... не все в порядке.
– Ты болен? – испугалась я.
– Нет... Это не совсем болезнь. Скорее, ее последствия. Дело в том, что в пятнадцать лет я переболел свинкой...
– Ой, я тоже в детстве болела свинкой.
– Девочкам свинкой болеть не страшно. А вот у нас, мальчиков... бывают осложнения, – он тяжело вздохнул. – Короче, у меня не может быть детей.
– Как не может?! Мы же с тобой...
– Ты не поняла. С потенцией у меня все в порядке, но... Короче, я стреляю холостыми патронами.
Теперь уже покраснела я:
– Но ведь это можно как-то вылечить.
– Нет, – он покачал головой, – это не лечится. Поэтому я решил тебя предупредить. Не хочу напрасно морочить тебе голову.
– Хорошо... – пробормотала я. – Я подумаю над твоими словами...
Целую неделю я размышляла. Перерыла кучу литературы. Напрасно. Медицина, оказывается, бессильна. В результате поделилась с мамой.
– Жаль, – вздохнула она. – Коля нам нравится. Но семья без ребенка – не семья. Хорошо хоть он предупредил.
– Мам, но ведь он меня любит... И я его очень люблю. Понимаешь?
– Лерочка, – мама погладила меня по плечу, – тебе всего двадцать лет. Начало жизни. Не думаешь о себе, подумай о нас. По-твоему, нам с отцом не хочется, чтобы у нас были внуки?
– Но ведь детей нужно рожать от любимого человека. Что, если Коля – моя первая и последняя любовь?
– Глупости, – сказала мама. – Единственным может быть ребенок, возлюбленный – практически никогда! Не усложняй себе жизнь. В конце концов, твой Коля не такой уж красавчик, чтобы из-за него так убиваться.
– Мам, ну при чем здесь красота? Коля умный и очень добрый. Мне с ним интересно.
– Интересно в кино, а в жизни должно быть правильно. Думаешь, молодость вечна? Нет, дочка, жизнь пролетит, и оглянуться не успеешь. А в старости нужна опора. Не для того я тебя растила, чтобы ты пустоцветом осталась.
Назавтра я позвонила Коле:
– Я все обдумала. Мне не важно, будут ли у нас дети. Я тебя люблю.
– Лерка... Знаешь, ты самая чудесная девушка на свете...
– Знаю, – ответила я. – Только напоминай мне об этом почаще!..
На свадьбе мама прикладывала к глазам платочек. Коля это заметил:
– Кажется, она меня уже ненавидит.
– Плевать! – отмахнулась я. – Зато я люблю. Разве тебе этого мало?
Три года мы прожили душа в душу. У нас была чудесная квартира. И машину мне Коля купил. Однако я чувствовала, что чего-то не хватает. Когда коллеги рассказывали о своих детях, я вся сжималась. Все время пыталась представить, каким был бы мой малыш. Природа брала свое – во мне просыпался материнский инстинкт.
Коля это почувствовал.
– Лера, что с тобой происходит? – спросил он однажды.
– Все отлично, – ответила я.
Но муж мне не поверил:
– Ты чудесная женщина, но никудышная актриса. Что случилось?
– Ничего. Головокружение от успехов. Муж любит, на работе ценят, все завидуют... Даже пореветь не из-за чего.
– Пореви просто так. Тебе луковицу принести?
– Так неинтересно. Хочется от души.
– Ладно, на днях придумаю, чем тебя огорчить, – шутя, пообещал муж.
Шутка оказалась пророческой. Через три дня Коля попал в автоаварию. Пока он лежал без сознания, я места себе не находила. А когда опасность миновала, подумала: «Господи, а ведь если бы Коля погиб, я осталась бы совсем одна! Обязательно нужно родить ребенка. Можно воспользоваться банком спермы. Надо поговорить об этом с Колей. Он меня должен понять...»
Дождавшись выздоровления мужа, я завела разговор об искусственном оплодотворении.
– Ты хочешь вынашивать чужого ребенка? – нервно спросил Коля.
– Почему чужого? Он же будет зачат благодаря моей яйцеклетке.
– Но ведь в тебя введут чужое семя, – Коля брезгливо передернул плечами.
– Людям пересаживают чужие органы.
– Да, но они на это соглашаются ради того, чтобы жить. Жить! Понимаешь?
– Ребенок тоже нужен, чтобы жить, – сказала я. – Полноценной жизнью. Коля, ты должен меня понять...
Муж с болью в голосе произнес:
– Я понял. Случилось то, что должно было случиться. То, чего я так все время боялся.
– Чего боялся? Объясни, не понимаю.
– Я не должен был верить, что ты простишь мне мою неполноценность.
– Не смей так говорить! Ты самый лучший! И я тебя люблю. Слышишь? Но хочу, чтобы у нас была полная семья. Что в этом плохого?
– Ты не поймешь! – и Коля выбежал из комнаты.
Заглянув в спальню, я увидела, что он ничком лежит на кровати. Я погладила его по плечу.
– Уйди, – тихо попросил муж. – Мне нужно побыть одному...
Выслушав мой рассказ, Валя спросила:
– Ты правда так сильно его любишь?
– Очень...
– Тогда не ставь ему никаких условий. Может, когда-нибудь он и сам дозреет до отцовства. А пока... дай ему понять, что он для тебя важнее всего на свете...
Ночью под окнами родителей Коли я вывела на асфальте белой краской слова: «Хочу оставаться единственной. Твоя Лера».
Утром услышала звук отпираемой двери. Выскочила в прихожую. На пороге стоял Коля. Взгляд его выражал не то раскаяние, не то растерянность. Мы бросились друг к другу и стали целоваться, словно не виделись целую вечность. Потом муж сказал:
– Я понял. Это не предательство. Все будет так, как ты решила.
– Ты про то, что я хочу оставаться для тебя единственной? – спросила я. – Да, я действительно так хочу!
Коля нежно погладил меня по щеке:
– Нет, Лерочка... Я про то, что нас... обязательно должно быть трое...