«Евангелие от Матфея» — это кинематографическое изложение мифа об Иисусе Христе. Евангельские тексты передаются в нем более или менее точно. Однако фильм далек от того, чтобы стать экранной иллюстрацией священного писания. В фильме нет преклонения перед религиозными фетишами, нет и намека на благостный тон церковных проповедей. «Евангелие от Матфея» — фильм острый, резкий, беспокойный…».
Читаем фрагменты старой статьи киноведа А. Караганова (1915-2007), опубликованной в 1966 году:
"Когда в разговоре с итальянскими кинематографистами заходит речь о современном итальянском кино и наиболее характерных его тенденциях, рядом с именами Антониони и Феллини обычно возникает имя Пазолини.
В последнее время Паоло Пазолини много творческой энергии отдал кинематографическому исследованию таких людей, которые недалеки от животных, асоциальны, людей, в которых подавлено почти все человеческое («Акатоне», «Мама Рома»).
В этих фильмах по-своему преломляются новейшие тенденции итальянского кино: углубленное исследование человеческой психологии при ослаблении социального начала, исследование, фактически оставляющее в стороне обстоятельства, нравственно калечащие людей, реальные противоречия собственнического общества, взятые в их сегодняшней конкретности.
Эти тенденции отразились и в новом фильме Пазолини — «Евангелие от Матфея» (по-моему, самый сильный из его фильмов).
«Евангелие от Матфея» — это кинематографическое изложение мифа об Иисусе Христе. Евангельские тексты передаются в нем более или менее точно.
Однако фильм далек от того, чтобы стать экранной иллюстрацией священного писания. В фильме нет преклонения перед религиозными фетишами, нет и намека на благостный тон церковных проповедей. «Евангелие от Матфея» — фильм острый, резкий, беспокойный. …
В музыке фильма лейтмотивом ее звучат русские песни: по ходу сюжета несколько раз возникает могучая музыка песни о Волге — как выражение темы народной вольницы; трагическую тему фильма воплощает революционный похоронный марш «Вы жертвою пали в борьбе роковой».
Это обращение к русским песням в фильме на евангельский сюжет — не просто парадокс или причуда художника, наделенного пылкой фантазией. И не просто дань любви к русской музыке. Вся образная структура фильма убеждает: фильм основан на вполне определенных исторических ассоциациях.
Если попытаться определить существо нового фильма Пазолини в понятиях русского освободительного движения (с неизбежным в таких случаях элементом приблизительности), то можно было бы сказать так: это соединение мужицкого демократизма шестидесятников с социалистическим богоискательством начала нашего века.
Но фильм создан в 1964 году, когда не только идеи наших шестидесятников и богоискателей, но и мысль о том, что «чистое христианство», свободное от наслоений церковников, близко коммунизму, давно уже стали идеями со стажем, достаточным для того, чтобы проверить их высокими критериями общественной практики.
В фильме Пазолини мощно звучит тема народного гнева против торгашей, богатеев, сановных деспотов. Настойчиво, психологически углубленно разрабатывается проблема нравственного долга человека перед окружающими — Иисус у Пазолини страшится этого долга, даже уговаривает близких освободить его от связанных с ним тягот, но, увидев, поняв, почувствовав муки, надежды, упования народа, он принимает на себя эти тяготы.
Где-то в глубинах фильма ощутима тоска художника по «чистому коммунизму», свободному от реальных противоречий, осложнивших его историческое развитие.
Все это важные темы и мотивы. Но, растворенные в христианском мифе, они воплощаются вне своих конкретно-исторических, сегодняшних, земных проявлений. Фильм Пазолини далек от церковной ортодоксии, но он далек и от современного развития демократических идей, вобравших в себя опыт народных движений и революций нашего века.
Оставаясь очень современным кинематографически, фильм Пазолини — в плане социальном — как бы возвращается к тем наивно-романтическим редакциям освободительных идей, какие существовали на ранних этапах революционного движения.
Отсюда — известная отвлеченность фильма. Отсюда — одновременная критика фильма справа и слева: правые католики критикуют его за недостаточную ортодоксальность в изложении истории Иисуса Христа, за мужицкое огрубление священного писания, левые критики пишут об уходе художника от конкретных социальных проблем современности, о том, что социалистические идеи он попытался изложить посредством мифа, хоть и демократизированного, но все же евангельского мифа — сама форма изложения может сыграть на руку тем же церковникам...
В суждениях этих критиков есть свой резон. При самом добром отношении к творчеству Пазолини нельзя не видеть противоречивости его творчества, нередко соединяющей, связывающей «левого» художника с буржуазным искусством, основанным на идеях и принципах, которые Пазолини политически не принимает» (Караганов, 1966).
Караганов А. Между правдой и ложью // Мифы и реальность. Буржуазное кино сегодня. Вып. 1. М.: Искусство, 1966.