(Сразу предупреждаю - повесть на 95 килознаков, лютые ужасы и лютый трэш)
...а чего я сплю при свете, или нет, это я не сплю, это я на полу лежу, сознание потерял, что ли, или выпил лишнего, или... а я вообще пью или нет, да кто не пьет, все пьют, ну и мало ли, что все, все пьют, а я нет, или наоборот... Так и не могу вспомнить, пью я или не пью, совсем хорошо. Пробую встать, ожидаю предательского покалывания в сердце, вспоминаю признаки инфарктов и инсультов, признаки, которых никогда не знал – ничего не происходит, даже странно. Вспоминаю какие-то неуместные шутки, что если вы проснулись, и у вас ничего не болит, значит вы... Ужас холодком разливается по груди, а что если и правда... Вот так, начитался всякой жути, как человек проснулся и понял, что умер, теперь уже сам готов в такое поверить. Прижимаю ладонь к груди, нет, стучит, вроде все нормально. Так, теперь встать, осторожно, тэ-э-экс... Что-то мешает, только сейчас понимаю, что держу в руках что-то огнестрельное, палец срывается, пуля улетает куда-то в глубину комнаты, со звоном и грохотом разлетаются осколки чего-то фарфорового, китайского, драконового. Совсем хорошо, еще не хватало в чужом доме вазу разбить, если в чужом... а это я где вообще... дома или не дома... как выглядит мой дом... А ведь не помню, и что-то это до черта не похоже на потерю памяти, больше похоже на... ну... как будто до этой минуты не было у меня дома, и меня самого тоже не было...
Оглядываю кабинет, вернее, матерый кабинетище с каминами, рогами, шкурами и дубовым столом, толкаю дверь, тяжелая дубовая дверь поддается, хоть это хорошо, хоть не заперли меня здесь, и на том спасибо. Настольная лампа подсвечивает какое-то подобие письма, читаю, только потом спохватываюсь, что чужие письма читать как-то не комильфо...
...в моей смерти прошу никого не винить...
И подпись.
И дата.
Пытаюсь вспомнить, какое сегодня число, не могу, роскошный календарь на столе приходит на помощь, услужливо подсказывает – двадцатое сентября, спасибо, календарь. Оглядываюсь в поисках того, кто это писал, ну не я же, в самом деле, я не помню, чтобы писал такое, и чтобы сделал с собой такое, и...
...и...
...а что я вообще про себя помню? Так. Имя. Фамилия. Дата рожде... Ничего. Ни-че-го. Верчусь по кабинету в поисках зеркала, какого черта его нет, а какого черта оно должно быть в кабинете, зеркалам положено в ванной быть или еще где. Толкаю двери, за одной открывается роскошная спальня, кровать с набалда... балдана... короче, с чем-то таким, неприметная дверь в спальне открывает не менее шикарную ванную комнату, наконец-то вижу зеркало, зеркало видит меня, показывает седеющего и лысеющего человека лет пятидесяти. Тьфу, уберите это оттуда, я не хочу, я хочу быть два метра ростом и горой мускулов, а это что, тролль какой-то, или гном, еще и брюшко...
Помахиваю руками, чтобы убедиться, что это и правда я, ладно, ничего не поделаешь, нет у зеркала такой кнопки, чтобы поменяла это убожество на статного юношу. Как же все-таки меня зовут... и как я вообще сюда попал, это же не мой дом, потому что я его не помню... Хотя если уж на то пошло, я и себя не помню...
Возвращаюсь в кабинет, хочу обшарить стол в поисках телефона, рука сама выдвигает ящик стола, вытаскивает что-то дорогущее и престижное, понять бы еще, как по нему звонить. Сейчас начнется, введите пароль, разблокируйте лицом, отпечатком пальца, сетчаткой глаза, кончиком языка, и... дальше пристойные варианты в мыслях кончаются, начинает придумываться такое, что самому себя слушать стыдно.
(продолжение следует)