Роман «Звёздочка моя» глава 10 «Завтра будет завтра» часть 43
Иван подвёз жену к продуктовому магазину, не проронив больше ни слова.
— Не хочешь говорить, ну и не надо. Обойдусь. Только знай, Ваня, на обиженных воду возят! Будешь ты у меня теперь водовозом! — с усмешкой объявила ему Татьяна.
Муж от неожиданности аж поперхнулся слюной и закашлялся.
Она стукнула его по спине кулаком, а потом слезла с мотоцикла, отряхнула хлопчатобумажное трико, которое ей было в обтяжку и покачивая достопримечательностями своей аппетитной, для мужского глаза, фигуры, напоминающей виолончель, отправилась в магазин.
Иван невольно проводил её взглядом, и она спиной почувствовала это.
Он мысленно посетовал себе:
— Ну и баба мне в жёны досталась. Ты посмотри-ка, что она со мной творит, а! Ведь знает, что я на неё смотреть буду и пользуется моим слабым местом. Ну, Танька-а, не идёт, а пишет! Это не любовь, а наваждение какое-то. Я же сам собой не владею: мозги напрочь отключаются и не слушаются меня. — Иван тяжко вздохнул. — И с ней жить невозможно, а без неё так и вовсе. Присушила она меня. Ой, присушила…
Минут через десять, супруга появилась на крыльце магазина с авоськой в руках и с сияющей улыбкой на лице. Иван пошёл ей навстречу, а потом молча взял у неё авоську.
— Да ты у меня не только водовоз, а ещё и авоськонос! — заметила она смеясь.
Иван с трудом сдержался, но опять промолчал.
— Да тебе теперь цены нету, Ваня! Если так и дальше будет продолжаться, то мы с тобой так заживём, что нам все завидовать будут. Особенно Нинка Мочалкина удивится и скажет: «Ну надо же у Ширяевых теперь идиллия какая: ни шума, ни гама, одно сплошное взаимопонимание и любовь, даже повода по стояку постучать нет, а хочется!»
— Ага, любовь до гро ба — дураки оба! — добавил Иван.
— Ну знать-то заговорил, — облегчённо выдохнула жена, — а я уж думала, что ты язык проглотил.
— Ветчины, что ли, купила? — Иван почувствовал запах ветчины и чуть-чуть не захлебнулся слюной, от голода обоняние у него обострилось.
— А ты как догадался?
— Почуял.
— Ну ты даёшь! У тебя нюх как у собаки, Ваня.
— Ещё бы, с голодухи-то!
— Взяла остаток ветчины, почти с килограмм вытянул. Ты же её любишь?
— Ещё спрашиваешь! Ты лучше спроси, что я не люблю! — Иван подошёл к коляске мотоцикла, снял тент.
— А́строчки мои, смотри, не придави! — предупредила его жена.
— Это само собой — я же не дурак! — он взял букет, поставил авоську на сиденье, а букет положил сверху.
— Да кто бы сомневался, но не я! — Татьяна заискивающе стрельнула глазами в мужа.
— А подлость я тебе твою, всё равно простить не смогу.
— Не то ты говоришь, Ваня, — улыбка исчезла с её лица. — Это совсем не подлость, а житейская мудрость!
— Свояка упечь в психушку, а потом его машиной по дешёвке завладеть, ты это житейской мудростью называешь?
— А ты уверен, что моя Ирка нам машину по дешёвке продаст? Да у неё зимой снега не выпросишь! Это я так, только помечтала. Но зато у меня совесть чиста.
— Это у тебя-то?! — от её наглости вспылил Иван.
— У меня! — повторила она. — Если Юрка опять попытается руки на себя наложить, то у меня не будет повода себя корить за то, что я врачей об этом не предупредила. Ты понял? — Татьяна села за мужем на мотоцикл.
— Понял.
— Вот и помалкивай давай, раз понял, — прикрикнула она. — А то сделал из меня исчадие ада какое-то! Да ещё и змеёй с партбилетом обозвал. А сам-то кто?
— Кто?
— Авоськонос и водовоз в одном лице — вот ты кто! — с презрением заявила ему она.
— Да у тебя талант: переворачивать всё с ног на голову! — возмутился Иван.
— А я вообще баба талантливая! Я хоть спеть, хоть сплясать — всё могу! И на работе меня хвалят!
— Нашла чем удивить, — Иван завёл мотоцикл, и они поехали.
Жена продолжала что-то трынде́ть* у него за спиной, но он как будто её не слышал. Иван думал о младшем сыне.
Ширяевы подъехали к деревянному двухэтажному зданию детской больницы. Татьяна взволнованно посмотрела на её окна и в одном из них, увидела сына. Прошка стоял у окна и махнул ей рукой.
— Вань! — окликнула она мужа. — Прошка-то стоит, нас ждёт!
— И правда! Соскучился, сынок! А мы вишь как припозднились.
— Ничего! Сейчас в окно ему гостинцы передадим. Я ему шоколадку купила, пачку печенья, плавленый сырок и бутылку минералки.
— Так он же её терпеть не может.
— А кто его будет спрашивать? Пусть привыкает. Газировку-то в больницу нельзя, а минералку можно.
— Да к ней разве привыкнешь? Я её сам на дух не выношу.
— Много ты понимаешь, — фыркнула Татьяна. — Давай-ка, лучше мне помоги всё из одной авоськи в другую сложить.
— А может в пакет? У тебя же пакет** есть! — напомнил жене Иван. — В пакете-то поцивильнее будет.
— Обойдётся без пакета. Пакеты у нас в дефиците. Их вон, у нас в отделе один барыга из Прибалтики привёз и аж за три рубля продаёт.
— Ну а чего же не продать-то, раз берут?
— Так оно, — согласилась Татьяна. — На базаре два дурака: один продаёт — другой покупает. А я-то ещё с ума не сошла.
— А пакет тогда у тебя откуда?
— Так мне его на восьмое марта мужчины в отделе подарили, а я берегу его как не знаю что.
— А-а, а я и забыл…
Татьяна с Иваном взяли гостинцы и подошли к больничному окну, у которого стоял их младший сын.
— Папа, мама! — сходу закричал Прошка. — Я домой хочу-у! Заберите меня отсюда!
— Гляди-ка, заговорил! — обрадовалась Татьяна.
— И правда, заговорил! — удивился Иван.
— Да! — подтвердил Прошка. — Я как только утром проснулся, так сразу и заговорил, и всё ещё говорю. Даже не заикаюсь больше! — радостно протараторил сын.
— Вот молодец-то какой! — похвалила мать. — Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, — она спешно сплюнула через левое плечо.
— Заберите меня домой! — попросил сын.
— Да какой домой, тебе лечиться надо, сынок! — сказал отец. — Со здоровьем не шутят!
— А я и не шучу. Меня уже даже в другую палату перевели, — похвалился Прошка. — Я теперь в пятой лежу!
— Вот видишь, как хорошо! А мы с отцом переживали, что тебя сегодня увидеть не сможем. Картошку копали, да припозднились, — пояснила мать, не вдаваясь в подробности. — А я ведь за тебя молилась и ещё молиться буду! А домой ты даже и не просись, а лечись как следует.
— Да меня уже вылечили! Я же говорю.
— Сейчас говоришь, но мало ли? — с сомнением в голосе сказала Татьяна.
— Правильно мать тебе говорит! — поддержал супругу Иван. —Лечись, сынок!
— Да меня уже всего уколами искололи, — пожаловался Прошка. — Я сбегу отсюда, если вы меня с собой не возьмёте.
— Я те сбегу! — пригрозила мать.
— Тише, Зай! Тише, — попытался успокоить её Иван. — Ему волноваться нельзя.
— А кому волноваться можно? Мне, что ли? — разнервничалась Татьяна.
— И тебе нельзя. Никому нельзя. — Иван протянул авоську сыну. — Мамка тут тебе гостинцев купила. Возьми, сынок!
Прошка залез на подоконник и приоткрыл окно. Он взял гостинцы и расплакался.
— Мы завтра к тебе ещё придём! — пообещала мать.
— Конечно, придём! Ты главное не унывай, сынок! Тут тебя дольше положенного точно не продержат. Так что на следующей неделе, тебя, возможно, и выпишут.
— Так следующая неделя уже завтра! — вытирая слёзы заметил Прошка.
— Завтра понедельник, а где понедельник, там и вторник, а за ним и среда с четвергом и пятницей подтянутся, — улыбнулся Иван. — Ты же у меня будущий солдат!
Прошка кивнул подтверждая.
— А солдаты и не такое терпели. Александр Матросов — вот например: собой амбразуру прикрыл и героем стал.
— И мне, что ли, так придётся? — сын испуганно посмотрел на отца.
— Да не дай Бог! — перекрестилась Татьяна. — Ты за базаром-то, Вань, следи! — прикрикнула она на мужа. — А то ему втемяшится*** в голову и выкинет потом какой-нибудь фортель.
— Я маленько не то сказал, сынок. Тебе-то точно амбразуру прикрывать не придётся. Мы же в мирное время живём! — заверил его отец.
— А Афганистан? — задал вопрос сын.
— Да к тому времени, когда ты в армию пойдёшь, уж в Афганистане-то
всё давным-давно закончится! Так что ни про какие амбразуры даже и не думай. Ты понял?
— Понял, но не очень, — честно признался Прошка и почесал затылок.
— Мы с тобой об этом после поговорим, когда тебя из больницы выпишут, — пообещал ему Иван. — А пока, выздоравливай, сын! А мы домой поехали, а то устали с матерью как собаки.
— А почему как собаки? — переспросил сын. — Кошки, что ли, не устают?
— Даже и не знаю. Так все говорят, и я говорю.
— Повторю́ша ты, пап! — Прошка улыбаясь, на прощанье махнул рукой. — Вы только про меня не забудьте! Я буду вас ждать.
— Да тебя разве забудешь? Ты же сын наш! — уходя, крикнул отец.
— До свидания, Прошенька! — вытирая слёзы попрощалась Татьяна. — Окно-то закрывай, а то, как бы тебя не продуло! Вон ветер-то какой нынче. Осень резко в свои права вступила.
Прошка кивнул, а потом закрыл окно и смотрел, как родители идут к мотоциклу. Ему, больше всего на свете, хотелось быть с ними.
Пояснение:
трынде́ть* — болтать попусту
пакет** — сейчас в это трудно поверить, но в 1980-е годы обычные пакеты с ручками были в дефиците. Модники и модницы их покупали у спекулянтов, и очень берегли. Да что говорить, даже грязные целлофановые мешочки не выбрасывали, а стирали в стиральной машинке, а потом развешивали на верёвке и сушили как бельё.
втемяшится*** в голову — засядет в голову
© 28.05.2024 Елена Халдина, фото автора
Не теряйте меня, если что — я тут , продолжение романа, в первую очередь я теперь буду публиковать именно там, а потом уже тут.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа "Звёздочка моя" глава 11 часть 1 Кто ты будет опубликовано 30 мая 2024 в 04:00 по МСК
Предыдущая часть романа ↓
Начало романа "Звёздочка моя" ↓