На примере положения сельского хозяйства в советской Татарии в послевоенное время можно увидеть плачевное состояние деревни и тщетные попытки крестьян достучаться до советских властей.
Альфия Галлямова
Общие штрихи к картине бедствия
К окончанию Второй мировой войны сельское хозяйство республики, как и СССР в целом, находилось в упадке и нуждалось в господдержке. Сельские труженики небезосновательно ожидали, что власти ответят благодарностью за их неимоверный труд в невероятно сложных условиях военного времени, в результате которого они оказались в состоянии крайнего обнищания.
Резко ослабла материально-техническая база сельскохозяйственного производства. В 1945 г. тракторов в республике было на 20% меньше, чем в 1940 г. Уменьшилось также число автомашин. Произошло значительное снижение поголовья скота, особенно лошадей, оно сократилось в 2 раза. Посевные площади сократились более чем на 1 млн га.
Тем не менее, и на этих значительно сократившихся площадях не удалось собрать весь урожай. По официальным данным на конец октября 1945 г. на полях республики неубранными остались
- — 9669 га зерновых,
- — 16409 га картофеля,
- — 8679 га подсолнечника,
- — 5919 га горчицы,
- — 849га льна,
- — 4138 га конопли,
- — 246 га сахарной свеклы,
- — 6380 га семенников многолетних трав.
Несмотря на плачевное состояние, в послевоенный период колхозная деревня опять стала основным источником поступления средств и трудовых ресурсов для промышленности. В Татарской республике, как и по всей стране, в первый мирный заготовительный период все обмолоченное зерно сдавалось прямо с тока, минуя склады. Весь урожай, кроме семенного, был изъят. Колхозники остались без хлеба, скот, как общественный, так и личный, – без кормов.
Власти заставляли колхозы и совхозы перемолотить солому, пересортировать гуменные отходы и сдать их государству. Однако, несмотря на эти меры, план хлебозаготовок в республике по обязательным поставкам и натуроплаты за работу в МТС был осуществлен
- — на 91%, картофеля
- — на 65,3%, овощей
- — на 63,1%.
Его выполнили 2100 колхозов из 4212
Страшным испытанием для страны стала жестокая засуха 1946 г., охватившая огромную территорию, куда входила и Татарская республика. Вследствие практически полного отсутствия дождей в весенне-летний период, урожай зерновых в республике составил 3,5ц. с 1 га, картофеля 43 ц, овощей 73 ц с 1га.
В результате урожая зерна не хватило даже на семена: потребность колхозов в них была обеспечена лишь на 43%.
Засуха меньших масштабов повторилась в 1948 и 1949 гг. На пленуме Татарского обкома ВКП(б), проходившем в конце февраля – начале марта 1946 г. было отмечено угрожающее положение в подготовке к весенне-полевым работам, особенно по состоянию рабочих лошадей.
За первых 2 месяца 1946 г. пало 3 тыс. животных, 38% – были ниже средней упитанности. В этих условиях крестьянство уповало на поддержку государства, которое, однако, продолжало курс по изыманию средств из села.
К весне 1946 г. у крестьян республики было отобрано более 91 тыс. га земли, около 2 тыс. коров и лошадей.
Эти земли и скот оказались в личном пользовании крестьян в годы военного лихолетья, когда государственная система оказалась в положении между жизнью и смертью. В этих условиях идеологический ригоризм был отброшен в отношении крестьянства, ему разрешалось дезавуировать колхозный строй, лишь бы армию кормило.
"Трудодень" - советский аналог барщины и оброка, но хуже!
В первые послевоенные годы оплата трудодня в Татарской АССР снизилась по сравнению с 1940 г. Установленный еще в 1930-е гг. порядок выплаты трудодней приводил к тому, что многие колхозы не могли выдать на них практически ничего.
В 1946, 1947 и 1948 гг. почти половина колхозов республики за работу в общественном производстве не выдала ни копейки. В другой половине хозяйств выдача денег была символической – 1 коп. в расчете на 1 трудодень.
Незначительным был и основной компонент трудодня – зерно. В 1948 г. почти половина колхозов (2094 из 4255) выдали на 1 трудодень до 300 г, 1080 колхозов – от 300 до 500 г, 766 колхозов – от 500 г до 1 кг.
Положение колхозников осложнялось тем, что за свой труд они получали оплату в конце года по остаточному принципу. Авансирование практиковалось только с созреванием нового урожая, до которого колхозная семья была обречена на полуголодное существование. Колхозникам не разрешалось выдавать более 15% от объема сданного государству зерна, за нарушение этого закона председателей колхозов отдавали под суд как уголовников.
Создавшееся в аграрной сфере положение вызывало в людях отчаяние. Вернувшийся с фронта уроженец с. Новое Надырово Мазит Аюпов говорил своим землякам: «Скучаю по фронтовому прошлому, на войне было легче, там, по крайней мере, еды хватало».
Послевоенное настроение крестьянства весьма точно отражено в письме жителя Апастовского района ТАССР Н. Соколова, направленного в Верховный Совет СССР. Страхуясь от обвинений в антисоветизме, он пытался призвать к совести власти, обрекавшие людей своим «зверством» «на мучения», которые сделали жизнь крестьянства при советском строе «хуже, чем при империализме».
Борщевик, крапива и трава.. в еду
Говоря о первых послевоенных годах, все очевидцы и свидетели тех времен вспоминают о том, что их не покидало чувство голода. Каждое утро женщины вставали с мыслью, чем сегодня будут кормить семью.
Венера Зарипова из с. Новое Надырово вспоминает, что ее мама испытывала настоящее счастье, когда, зайдя в курятник (с этого начиналось каждое ее утро), находила там снесенное яйцо: семья не останется голодной. С одним яйцом женщины умудрялись приготовить болтушку или лепешки, где основным компонентом была травяная мука. Она же рассказывает, как однажды в лесу они с бабушкой наткнулись на целые заросли борщевика. Бабушка тут же сделала знак внучке, чтоб та не выражала громких восторгов по этому поводу, чтобы не набежали бродившие рядом «конкуренты».
Главной едой первых послевоенных лет были лебеда и крапива, борщевик же особенно ценился. Привычной картиной в домах рачительных хозяек была повсюду, где только можно, разложенная для сушки трава –припасы на зиму. Голод сказывался и на поголовье домашнего скота: его почти не осталось, нечем было кормить. Те, у кого все-таки была корова, были вынуждены разбирать соломенные крыши своих домов, чтобы прокормить ее. В результате в дождливые дни с потолков так капало, что приходилось подушки, матрацы складывать в одну стопку и ложиться поверх них. Так их спасали от влаги.
По данным известного исследователя послевоенного голода В.Ф. Зимы Татарстан относился к регионам, где голод среди крестьянства имел повсеместный характер.
Ослабленные полуголодным существованием и тяжелым трудом крестьяне были подвержены массовым заболеваниям. В первые послевоенные годы появилось большое количество больных дистрофией, сыпным тифом и бруцеллезом, асептической ангиной. Так, только в Альметьевском районе в 1947 г. по официальным далеко не полным данным насчитывалось 750 дистрофиков, остро нуждавшихся в усиленном питании – 986 человек.
В этих условиях терявшие надежду на нормальное устройство жизни жители сел стремились использовать любой шанс, чтобы уйти от тяжелой крестьянской доли и попасть в город. С 1940 по 1950 гг. число колхозных дворов в ТАССР сократилось с 379,4 тыс. до 354,0 тыс..
Неуклонно сокращалось и число населенных пунктов. Их количество уменьшилось с 5056 в 1926 г. до 4449 в 1960 г..
В конечном счете массовое бегство крестьян из села от полуголодного, больного существования, оборачивалось низкими показателями сельскохозяйственного производства. Это заставило власти внести коррективы в аграрную стратегию, реализовавшуюся в хрущевских реформах середины 1950-х гг.
Попытка хоть что-то сделать с советским селом
Начиная с реализации решений сентябрьского (1953г.) Пленума ЦК КПСС в масштабе всей страны первое пятилетие после Сентябрьского пленума 1953 г. было наиболее успешным и результативным периодом в аграрной трансформации.
Правда, относительно Татарской республики это утверждение неправомерно. Как известно, в середине 1950-х гг. государство делало ставку на экстенсивный путь развития, т. е. расширение посевных площадей за счет освоения целинных и залежных земель. Основной поток инвестиций, выделенных на развитие аграрной сферы, шел во вновь осваивавшиеся районы. В старопахотных регионах, к числу которых относилась и Татарская республика, положение аграрной отрасли после сентябрьского пленума ощутимо не менялось.
По многим сельскохозяйственным показателям республика во второй половине 1950-х гг. не достигла уровня 1940 г. Проведенные в 1950-е гг. бюджетные обследования крестьян показали, что в Татарской республике они потребляли значительно меньше белковой продукции, чем в среднем по СССР.
Положение крестьянства Татарской АССР в середине 1950-х гг. точно обрисовал известный татарский поэт Шайхи Маннур. Отличавшийся умением говорить правду и следовать ей в даже в период сталинской реакции, после ХХ съезда КПСС он напрямую обратился к первому лицу в государстве Н.С. Хрущеву и откровенно изложил свое видение социально-экономической, социально-политической и социально-культурной динамики Татарской республики.
«Колхозное крестьянство республики переживает глубокое экономическое затруднение. Подавляющее большинство из них не ест досыта хлеба, хотя само производит его. Вот уже примерно 18–20 лет как это большинство получает на трудодень по 200–500 г зерна в среднем. Главная его опора — картофельный огород, а в годы войны и после (некоторое время) ели травы. Сейчас в народе выросло даже такое поколение молодежи мелких недоростков, которых зовут «картофельным племенем»... Бывают годы, когда у колхозников не остается даже семенного фонда, самого необходимого фуража, забирается все, чтобы выполнить хлебозадание. Тут о выплате на трудодни и говорить нечего», – пишет Ш.Маннур.
Из фондов Бугульминского краеведческого музея Письма во власть простых жителей республики также содержат большое количество подобных свидетельств. Так, в коллективном письме из с. Салмачи Высокогорского района говорится:
«Большинство колхозников живет сейчас только за счет щавеля – лесной травы, которую приходится собирать, носить на рынок, продавать и покупать хлеб. Среди нас происходит такое возмущение, как будто мы живем не при Советской власти. Из Вашего выступления по радио мы слышали, что нужно продавать государству излишки, а у нас наоборот, если нет у колхозника яиц, то нас заставляют покупать на рынке по 1 руб. 30 коп. и продавать государству по 57 коп. Просим, дорогой Никита Сергеевич, объяснить нам все это».
«В России творится бл…во бюрократизма»
Картина полуголодного существования крестьянства республики была отмечена в отчете проверки Комиссии ЦК КПСС, присланной из Москвы в 1957 г.
Крестьяне Мензелинского района рассказали ее представителям:
«В газетах пишут, что где-то колхозники живут хорошо, а мы, вот, живем плохо, и нашей жизнью никто не интересуется. Корм скоту не дают, топить печь нечем, вместо хлеба едим картошку, а работаем мы день и ночь… Мне 75 лет и у меня еще жена есть, тоже в таком же возрасте. Мы всю жизнь честно работали, каждый год вырабатывали 500–600 трудодней и в этом году выработали более 300 трудодней, но хлеба мы не едим, живем на картошке. В этом году получили 27 кг зерноотходов, хорошее то сдают государству. Как можно так жить, для чего нужна такая жизнь, а ведь все ждем хорошего, лучшего… Нет уж, не хочется жить, скорей бы умирать. А ведь у меня два сына погибли на фронте, за них получаем 90 руб. пенсии, говорят, сейчас начнут платить больше, тогда, может быть, хлеб начнем есть…».
В 1950-е гг. остро стоял вопрос обеспечения самым насущным продуктом — хлебом в городах республики. Его можно было купить, только выстояв длинную очередь, да и то часто низкокачественный.
В маленьких городках и поселках вопрос зачастую стоял не о качестве хлеба, а о его наличии. Радовались любому, какой достанется. Об этом свидетельствуют многочисленные письма жителей республики в различные официальные инстанции. Приведем пример одного из них.
Это письмо работников Мамадышского горисполкома, направленное 1952 г. в газету «Правда». В нем говорится:
«Просим помочь нам в очень тяжелом положении–это вопрос о снабжении населения нашего города хлебом и, вообще, всеми продуктами и промтоварами. Хлеб у нас можно достать только по «блату» или же иметь большую силу, чтобы пробраться до продавца. Белого хлеба и булочных изделий мы совсем не видим, знаем, что его выпекают, и видим, как выносят начальники и некоторые представительные люди, но нам простым работникам горсовета, хотя бы ржаной был. Иногда утром встаешь и думаешь, как быть, куда идти за хлебом». …Есть у нас в городе ОРС, но это не отдел рабочего снабжения, а закрытый распределитель. Здесь можно найти ситец, пуговицы, кильку, и то редко, а такое как шерстянка, рыба копченая, колбаса, сахар–все это продается со склада ОРС, и там можно встретить только жен начальников и тех, кто имеет «блат» с ОРСом. Пробовали жаловаться в вышестоящие органы, но все эти попытки остаются бесполезными, ибо сочтут тебя сплетником или вообще не придадут этому вопросу никакого внимания».
О тотальном характере дефицита со всей очевидностью свидетельствует справка «О состоянии торговли продовольственными товарами в городах и районах республики ТАССР» за 1954 г.
К справке прилагался длинный перечень наименований дефицитных товаров, куда входили практически все продукты: сахар, кондитерские изделия, мясо и мясные изделия, жиры, крупы, колбасные изделия, макаронные изделия. Такой же огромный список был составлен и по промышленным товарам.
О больших перебоях в продовольственном обеспечении в начале 1960-х гг. красноречиво рассказывается в письме жителя республики Никиты Сафронова, адресованном главе государства Н.С.Хрущеву. Написанное корявым почерком и стилем, характеризовавшими его как малограмотного «работягу», редко берущегося за перо, это обращение показывает, что терпение народа из-за отсутствия на прилавках необходимых товаров достигло предела. Не стесняясь бранных выражений вплоть до употребления нецензурных слов, он пишет:
«…В настоящее время в магазинах ничего нет. В мирное время до чего докатились. Я живу в городе, а если взять деревню, там еще хуже. На все товары и продукты повысились цены. Вы сулите золотые горы. Советская власть уже 47 лет, а чего хорошего видит рабочий класс и крестьянство. Для чего наши отцы и братья погибли на фронтах, чтобы дети хорошо жили. Вы навели порядок только для себя. В России творится бл…во бюрократизма».
Поток жалоб на плохое обеспечение повседневными товарами со всех концов республики нарастал в течение последующих десятилетий советской эпохи.
В аналитической записке по письмам, присланным в редакцию «Советская Татария» в 1971 г., приводятся следующие характерные примеры: «Мы, рабочие второй год не видим мяса, процент выполнения плана правдив, когда он лежит на прилавке».
Группа рабочих цеха №14 Казанского химзавода им. Ленина (Дмитриева, Ибрагимова) пишет:
«Мы проработали доклад Табеева на пленуме ОК КПСС и очень удивились, и насторожились, когда прочитали, что опять будет уклон на свинину. Почему у нас не ратуют за баранину? В газетах все в ажуре, а мясо берем на рынке по 4–4,50. …Как повысили временно цены на мясо, колбасу, масло, так и держатся эти цены. Теперь вот на водку цена подскочила. Как Вы думаете, нужно народу объяснить причину повышения цен или достаточно Указа? Ведь Указ без совета с народом раздражает, вызывает у одних–неуверенность, у других–панику».
В другом письме говорится: «В 1971г. я бы желал, чтобы не в газетах было мясо, а в магазинах. Такие же люди в Йошкар-Оле получают мясо по талонам. Хорошо бы у нас сделать хотя бы так».
Аналогичные сигналы шли и из молодых городов. Рабочий А. Генералов пишет: «Я приехал в Нижнекамск в 1967 г. До половины 1969 г. мясо, телятина, свинина, тушенка, сельдь копченая и маринованная, колбаса всех сортов – все было в магазинах. Теперь и минимального нет. Магазинов продтоваров мало. Кругом ужасная толкотня. Чувствительно быстро растет стоимость обеда в рабочих столовых».
К концу 1970-х гг. положение с обеспечением населения продуктами питания в городах республики настолько обострилось, что на мясные изделия и масло были введены талоны, которые просуществовали до конца советского периода, причем нормы продуктов не менялись с момента их введения. Аналогичная ситуация наблюдалась по всей стране, поэтому в 1982 г. руководство страны приняло широкомасштабную Продовольственную программу, актуализация проблем, которые были в ней были выдвинуты, не снижалась до конца советской эпохи. В конце 1980-х гг. «пустой холодильник» во многом предрешил ее окончание…
Письмо жителя Апастовского района Н.С. Соколова Председателю Президиума Верховного Совета Союза ССР Н.М.Швернику
17 января 1949 г.
Дорогой наш Николай Михайлович! Разрешите затруднить Вас лишним часом работы, прочтите мое письмо и воздайте ему должное. Ниже описанное в нем я считаю, что может принести хотя не большую, но пользу для нашей великой Родины – СССР и не возданное значение моему письму, я считаю, принесет великий вред и огромный тормоз в ходе строительства коммунизма.
Я, Соколов Николай Степанович, молодой коммунист, родился при Советской власти, воспитывался в советской школе и воспитывает меня сейчас великая партия Ленина-Сталина. Я до малейших клеточек своего организма, до мозга костей проникнут единой коммунистической идеей. Я уроженец Татарской АССР, и вот хочу описать Вам о жизни тружеников Татарии.
Я не хочу того, чтобы вы поняли меня как жалобщика, недовольного жизнью и т.п. Но я хочу, чтобы Вы поняли всю суть дела:
Наша большевистская печать, в том числе и мы, пропагандирует о прошлом, о настоящем и будущем. Но правдивость нашей пропаганды о прошлом и будущем чиста и велика, исключительно прилегающая к сердцу каждого советского человека, но пропаганда о настоящем облита вонючей грязью и тормозит, и давит и уничтожает веру в будущее.
Причины этого:
а) Газеты описывают и рисуют почти райскую жизнь наших колхозников, что они живут, как «сыр в масле плавает»;
б) Наши газеты оповещают «обязательства» колхозников по сдаче хлеба сверх плана и рапорта о выполнении их;
в) мы и газета пропагандируем о равенстве, о праве советского народа, о зажиточной жизни трудящихся.
Какова действительность?
Я больше, чем уверен, что Вас информируют почти золотыми цифрами, что на местах все в порядке и жизнь идет «как по маслу». Но в действительности жизнь такова:
В Татарии урожай был не более как плохой, план сдачи хлеба государству остался по всем нормальным расчетным нормам. Колхозники, рассчитывая, что хотя понемногу, но все же получат хлеба, трудились на совесть. Но вот убрали урожай, норму хлеба государству сдали, колхозникам почти уже ничего не осталось. Но «Главки» составляют «обязательство» И.В. Сталину о сверхплановой сдаче хлеба. Они пишут от «имени колхозников», но колхозники читают это обязательство только уже тогда, когда оно опубликовано в «Правде». А машины и повозки подъезжают к колхозным амбарам с приказом в руках о конфискации хлеба «под метелку», и колхозники за тяжелый трудовой год ничего не получают, вынуждены жить на картошке, выросшей на приусадебном участке, но ее немного, некоторые заготовили немного лебеды.
Как Вы думаете, Николай Михайлович, каково настроение колхозников. Ведь они прокляли нашу партию, нашего вождя И.В. Сталина и наше ЦК, они думают, что это все Москва виновата в их страдании, в их голоде. Конечно, это нельзя допускать, но ведь ничего не поделаешь. Вот, например, я не буду на себе пример ставить, ибо я не стерплю и виновным побью морду, но хочу на Вас пример привести, на твердом закаленном большевике.
Вот поставить Вас в рамки колхозника, проработали бы вы год, а за труды Вам «фигу», я уверен, что и у Вас душа не стерпела бы.
Но ведь пора же, Николай Михайлович, дать возможность колхозникам кушать хотя не досыта, но хлеба. Где же эта справедливость, ведь это ложь, это обман, они добывают хлеб, а кушают – траву. Хотя бы, в крайнем случае, дали возможность покупать им добытый ими хлеб, но дать им возможность все же, не жить, хотя бы существовать, как человекам-людям. Не пухнуть с голоду. И вот смотря на все это, не укладывается в совести, где же наша коммунистическая совесть, где наша правда, истина. На словах одно, на деле другое. Вам пишу я уже 3-е письмо и десятки людей Вам писали, и писали в ЦК ВКП(б), но мер нет, люди голодают, кругом жульничество, подхалимство, ложь, обман. Приходится и здоровым людям думать, что на страдания людей, на их голод ЦК и Президиум Верховного Совета смотрят так же, как смотрел «Прохор Громов» на своих эксплуатируемых (Шишков «Угрюм-река»), так думают люди, но я думаю другое, что эти письма до Вас не доходят, либо «цензура» вероятно их «почтенно» уничтожает. Я решил еще послать письмо Вам через далекую Сибирь, из Иркутска с «попутчиком», думаю, что оно возможно дойдет. Ведь это бесчеловечно. Люди-колхозники хлеб добывают, а кушать им его не дают, неужели это по-человечески, по-коммунистически. Конечно, быть может не везде так, но все же это неравенство, это зверство.
Поскольку был недород в Татарии, постольку невозможно делать этого, но государство сделало, а ведь по-человечески, по-коммунистически нужно было бы наоборот оказать помощь, сбавить норму поставок, а людям дать хотя понемногу, хотя бы так, чтобы грамм 300 кушали хлеба в день.
Ведь сейчас рабочие и жители городов хлеб кушают досыта, ведь только деревня – кормилица государства голодает и голодает сильно. Особенно Апастовский район нашей республики. Нет больше терпения, люди не надеются прожить до весны, для них нет страшнее, как умереть с голоду, это хуже зверства, хуже в сто раз империализма. Неужели последние надежды рухнут, на Вашу помощь, неужели Вы и впредь будите со спокойным сердцем смотреть на эти страдания колхозников. Как они голодают. Но это не коммунистическое, это империалистическое и даже хуже отношение к трудовому крестьянству, это зверство.
В крайнем случае, в будущем предлагается следующее:
Предложения:
Поскольку у колхозников пропала вера в счастливое будущее. Она пропала так же, как пропала вера в бога, и для их заинтересованности необходимо:
1. Отменить все эти трудодни и «оплату» их «натурой».
2. Ввести сдельную работу с денежной оплатой за нее помесячно.
3. Ввести в деревне свободную кооперативную, государственную торговлю хлебом, как например, в городской местности.
Если это будет сделано, то польза будет такова:
1) Все колхозники будут трудиться в 100 раз заинтересованней.
2) Все люди будут равно сыты.
3) Искоренится жульничество, подхалимство, обман.
4) Невозможно будет врагу влиять на колхозников (кроме разве того, что не будут своевременно выплачивать деньги, это еще враг будет использовать, но его подковы будут уже тупы).
5) Государство будет больше располагать хлебом, и это приведет к тому, что все будут употреблять равно продукты, хлеб, не сделав этого, или не принять экстренные меры по оказанию помощи, последствия ничего не сулят хорошего, мысли и разговоры людей одни – могут быть, что прошлое крепостное право было в 1000 раз лучше, чем данный момент. Ибо тогда кушали досыта и не обманывали, не лгали хозяева.