Они втроём вместе с собакой отплыли в маленькой двухместной лодке на приличное расстояние от берега. Волны уже не слишком шумели и накатывали громадной белой лавиной на каменистый пляж, их тут просто не было слышно и казалось, что наступило относительное затишье. Подальше от берега вода была спокойнее и прозрачнее. Сидя лицом к берегу и отталкиваясь вёслами, Сашка посмотрел назад через плечо.
- Ну и где эти красные буи? Что-то не видать, - спросил он у сидевшего рядом Димки.
- Руки устали грести, стало тяжело, - ответил уклончиво тот. - Может не поплывём туда, спина затекла?
- Тогда разворачиваемся обратно, - крикнул Сашка и глянул вперёд на маячившие в нескольких метрах жёлтые буйки. - Те, что красные, наверное военный катер переставил. Их часто передвигают, я сам видел...
- А вот и нет, - возразила веснушчатая Варька, - папаня говорит что всё от расстояния зависит и от глубины. Что, по твоему, она меняется что ли?
- Не знаю, - Сашка пожал плечами и развернулся против ветра, меняя посадку на вёслах.
Назад грести к берегу было уже тяжелее, не так легко, как они взялись сперва на игривом азарте. Вот они вернулись к средним жёлтым буям, берег просматривался отсюда уже совсем близко. Слева, откуда-ни-возьмись, стали подниматься над горизонтом тяжёлые серые тучи, которые громоздились одна на другую и быстро менялись в формах. Ребята задрали голову к небу. Тучи были ещё далеко от их городского посёлка, остальная часть неба совсем солнечная и светлая. Ничего не грозило нормально вернуться обратно к причальному пирсу и поставить лодку на место. Они остановились у жёлтого буя и бросили грести. Варька дотянулась до него рукой и погладила круглый бок, похожий на блестящий мячик, кувыркающийся в воде.
- Красиво на волнах качается, - сказала она с детской улыбкой на малиновых губах. - Я тоже так хочу... Спрыгнуть в воду и закачаться на нём!
- Ты не удержишься, - произнёс её брат. - Он покатый, специально такой сделанный, чтобы такие любопытные как ты, его не доставали и не цеплялись зря!.. Ой, что-то шарашит! - Димка вцепился в борт лодки, которая несколько накренилась и нахмурился.
И действительно, волны стали беспокойнее и выше. Ребята тут же взялись за вёсла с новой силой. Они уже были на середине между жёлтыми буями и берегом, когда пошла нагонная волна от проезжавшего мимо катера. Лодка стала неуправляемо ходить из стороны в сторону, Варька со страхом ухватилась за её край и взвизгнула, а вот Дик отреагировал на это тем, что начал почему-то сползать из лодки в воду. Тяжёлая собака навалилась на борт всем корпусом, Варька попыталась её удержать за самодельный верёвочный поводок, наклонилась к ней и случился местный перегруз, лодка накренилась, черпанула воды правым бортом и... перевернулась.
Ребята с визгом опрокинулись в воду. Димка, накрытый сверху корпусом, выплыл из-под днища, захлопал глазами, отфыркиваясь, схватился за Сашкины плечи и стал искать глазами сестру. Варька не очень сильно испугалась, она хорошо плавла, и к тому же, берег был близко, что психологически сыграло на то, что девчонка сразу стала быстро грести от них, хлопая по воде ладошками.
- Варька помоги! - заорал ей вслед Сашка. - Попробуем лодку назад перевернуть.
Они втроём подплыли вплотную к качающейся на волнах лодчонке и приподняли её левый край. Лодка чуть поднялась и снова хлопнула о воду.
- Нет, тяжела она в воде, - крикнул над ухом Димка. - Не одолеем... Варька, держись за уключины, мы так до берега доплывём и её дотолкаем.
Они втроём схватились за бортики, но глаза девочки скользнули по поверхности воды, она не видела головы Дика, которая ещё с минуту назад торчала тут совсем рядом.
- Ди-и-ик! - пронзительно заорала она. - Ди-и-к!
Ребята крутили головами, но нигде не видели собаки.
Варька завизжала от отчаяния и чуть было не запрыгнула на перевёрнутую лодку.
- Мамочки, ой!.. Дикуля утонул, - завыла она. - Я видела, как его бортом по голове ударило, когда падала вместе с ним в воду... Ой, мальчики!.. Ой!
Димка и Сашка тут же отплыли чуть в сторону и, набрав воздуха в лёгкие, нырнули ко дну. В водной мути ничего не было видно, но при глубоком погружении, они всё же коснулись руками дна. Сверху была сплошная зелёная пелена, но ближе ко дну немного прояснилось, стали видны камешки на песчанике и большие бесформенные валуны, лежавшие тут неподвижно и мрачно. Через пару минут оба вынырнули, задохнувшись.
- Ты видел его там, нет? - отдуваясь, спросил у друга Димка.
Сашка отрицательно замотал головой:
- Давай ещё, ныряй... Может сейчас найдём?! - скомандовал тот и снова опустился на дно.
Когда оба выплыли на поверхность в этот раз, то Димка сильно посинел губами и, отфыркиваясь, натужно произнёс:
- Уф, больше не могу... Я там задыхаюсь, глубоко!
- Всего-то метра четыре будет... Ну, что же ты?! - в отчаянии бил руками по воде Сашка. - Твоя же собака пропадает!
- И что мне теперь, вместе с ней тонуть?! - посмотрел он на хнычущую Варьку, которая уже из последних сил толкала лодку впереди себя, держась за уключины. - Дышать, говорю, не могу... не могу долго под водой находиться, рвёт лёгкие.
- Слабак! - хлопнул ещё раз рукой по воде Сашка. - Ладно, плывите к берегу, а я как-нибудь его достану, если ещё он тут и не снесло течением... Варя, где ты его видала в последний раз?
- Вот тут, - указала она рукой немного левее того места, где все они находились, - тут была его голова, а потом он погрузился и больше не выплыл.
- Понято, - Сашка, не сводя глаз с того места, где по мнению Варьки скрылся под водой Дик, словно спринтер на старте скомандовал себе: - Вперёд! - и, как распрямившаяся пружина, выбросился в тугие волны.
Его худенькое тело блеснуло на солнце, когда он отчаянно махая руками, плыл к указанному месту. Выгнув спину он нырнул снова, и поплыл под водой с открытыми глазами, вглядываясь в зеленоватый туман. Сквозь зелёную дымку виднелось песчаное дно с вкрапленными то тут, то там камнями. Здесь было относительно мелко, каменистый пляж рядом был катализатором в меру прозрачной и чистой воды, там же где был песок, волны начерпали его в свои глубины и не было возможности что-то чётко увидеть под водой, но тут была надежда. И всё же разглядеть что-либо как следует было не легко. Воду прорезывали светлые и тёмные полосы теней от бегущих по поверхности волн. Сашке нужна была сейчас только одна полоска для ориентира, это верёвочный поводок, привязанный к шее Дика, ведь он утонул с ним вместе. Потом он сообразил, что нужно искать неподвижное тело собаки, они с Димкой этого не поняли сперва. Дик должен лежать на дне, как камень или тяжёлое бревно, и трудно будет разобрать в этой мглистой мути, где Дик, а где камень. В панике он схватился за первый же увиденный им тёмный предмет и водил вокруг него рукой в поисках верёвки. Но оказалось, что это лишь застрявший в иле камень. Лёгкие у Сашки болезненно расширились, он задыхался, а потому стрелой выскочил на поверхность, судорожно втянул в себя воздух, сделал отчаянную попытку ещё раз определить место нахождение Дика по положению их перевёрнутой лодки, которая уже отплыла к берегу на приличное расстояние. Варька продолжала тоненько скулить, а Димка кричал ему и размахивал руками, чтобы он плыл с ними обратно:
- Сашка, не надо!.. Утонешь, плыви сюда!.. Не ныряй больше...
Но это не остановило отчаянного мальчишку, он передохнул немного и опять нырнул. К нему вернулась сила, ибо пришла надежда. Он опять трогал под водой тёмные предметы, доставая до самого дна руками. Вот бревно-топляк, камень, ещё один камень... пока его вдруг не обуяли пустота и страх, в голове зазвенело, в груди заболело, и не помня себя, он позвал на помощь маму: "Мама! Мамочка!" Словно та была рядом. Он всегда в критические минуты к ней обращался, ибо так ему становилось легче.
Боль в груди была невыносимой, но мысль продолжала работать: течение и волны могли унести тело утонувшего Дика с того места где он скрылся под водой и потом, камень обычно падает на дно не прямо, а под углом. Сашка снова вылетел на поверхность, глянул в сторону и увидел борт перевёрнутой лодки почти у берега. Друзья его уже касались ногами каменистого дна. Он втянул в себя воздух поглубже, нырнул и проплыл под водой метров пять ниже по течению в сторону берега. И вдруг разглядел... Сквозь зеленоватую стеклянную дымку морской воды смутно виднелся какой-то неподвижный силуэт. У мальчишки хватило сил, царапая ногтями по песку, добраться до него. Вытянув левую руку, он коснулся его, пальцы погрузились в мокрую шерсть.
Сашка был так возбуждён, что с трудом держался под водой и действовал. Верёвка, привязанная к шее собаки, натянулась - она попала под камень и не хотела выходить из под него. Что же это такое? Сил уже не хватает и с каждой секундой оставалось всё меньше и меньше шансов на то, что Дикуля останется жив. Сашка оседлал сверху эту верёвку и пытался выдернуть её, а тут ещё рядом завязла коряга от старого дерева, пригнанного сюда волной, брошенного когда-то на дно залива ураганным ветром и по течению спустившегося вниз к пляжу. Верёвочный поводок намотался вокруг этой коряги. Мальчишка из последних сил дёрнулся, поводок натянулся и медленно протащился под дном коряги, обрывая волокна верёвки и завивая их в кольца, деля на пряди. Сашка впился руками в последнюю тонкую прядь, но в голове всё стало меркнуть. Он снова выскочил на поверхность. На берегу уже собирался народ, испуганные Варька с Димкой стояли по колено в воде и кричали ему, размахивая руками. Сашка нырнул снова, ухватился за поводок, с силой потянул и тот подался, тогда он схватился за него и потащил собаку к себе.
Тело пса, грузное и тяжёлое, всплывало на поверхность медленно, Сашка толкал его снизу, подгоняя по волнам. Он поплавком выбросился на поверхность, широко открыв рот, втягивал в себя воздух, тянул верёвку и наблюдал как медленно, словно набухшее от воды бревно, на поверхность всплыло тело собаки. Уже на последнем дыхании и усилии воли, парнишка, толкая собаку впереди себя, поплыл к берегу. Вскоре он уплыл прочь с глубокого места и его ноги коснулись дна. Он, схватившись за шкирку пса, стал тащить его из воды по мелководью. К нему на помощь сразу бросились с берега Димка с Варей и ещё куча ребятни, что прибежала сюда поглядеть на это дикое зрелище. По ногам била волна и стекала с собачьей шерсти тонкими струйками.
Сашка вскарабкался на берег шатаясь и спотыкаясь, он тащился по песку спиной продолжая тянуть Дика за собой. Сил не было, мокрая густая чёлка прилипла ко лбу, глаза выедала солёная вода и они часто моргали. Нетвёрдой походкой он прошёл по песку и в двадцати шагах от берега лёг плашмя на мелкую гальку. Рядом с телом Дика суетились ребята, они бегали и кричали, старались согреть пса своим телом, но он уже не дышал. Сашка подполз ближе, лёг на собаку, послушал её дыхание и сердце. И то и другое отсутствовало. От прикосновения к мокрой шерсти ему стало страшно, и как сильно он не старался прижиматься к собаке, он не чувствовал ни тепла ни сердцебиения. Пёс не шевелился, его подслеповатый глаз был закрыт. Он лежал на боку, мокрый, огромный, чёрный от воды. Сашка вскинул голову:
- Димок, беги к баракам, позови кого-нибудь из взрослых!.. Ну же!
Мальчишка, шмыгнув носом устремился в конец каменистого пляжа к ивовым кустарникам и вскоре скрылся из виду. Варька продолжала тихонько пищать, толкала Дика и тоже, как и Сашка, ложилась на него. Все ребятишки, которые пришли сюда, беспомощно стояли вокруг и оглядывались по сторонам. Они были не старше Сашкиных приятелей и его самого. Они с ужасом наблюдали лежавшего на камушках умирающего, как казалось, пса, молчали, некоторые плакали, потому что многие тут знали Дика и его маленьких хозяев.
- Ну, что же ты? Вставай!.. Дикуля, миленький! - взмолился Сашка.
Он склонился над псом, прижался к его боку ещё раз, прислушиваясь к дыханию, и вдруг испытал желание стать человеком находчивым и знающим, которого нельзя обескуражить и который сделает всё, что ещё можно сделать. Кто, если не он? Вокруг только мелкота, они ни чем не смогут помочь, не смогут ничего подсказать... Опустившись на колени, он положил пса на живот у себя между ног, дрожащими руками нащупал, где кончаются у него рёбра и, раскачиваясь вперёд и назад, принялся попеременно то сжимать изо всей силы его бока, то отпускать, когда выпрямлялся. Он надеялся, что таким образом раздувает лёгкие собаки, как кузнечные мехи. Он слышал от взрослых, что с помощью искусственного дыхания вернули к жизни немало людей, вытащенных из воды, когда, казалось, спасения уже не было.
- Вставай, Дик!.. Вставай же, ну! - тихо молил он. - Я не дам тебе умереть, Дик! Слышишь, не дам!.. Не для того я сам чуть не захлебнулся. Я спасу тебя. Я тебя не оставлю так... Что мы все будем без тебя теперь делать?!
Он вспомнил всё, что когда либо слышал или читал про спасение утонувших, всё, что ему рассказывали взрослые и сестра Надя. Нельзя сдаваться по крайней мере в течении часа. Люди допускают ошибку, если перестают действовать раньше этого срока. Иногда человека можно спасти, даже если он пробыл под водой тридцать минут. Много воды попадает в желудок. Но гортань обладает способностью закрываться и препятствует проникновению воды в лёгкие. Потому не сдавайтесь! Действуйте по меньшей мере в течении часа.
- Нет-нет, я не сдаюсь. Нет... не сдаюсь! - а в глазах заметно потемнело от сильного напряжения и от длительного отсутствия воздуха под водой. Сашка ещё не понимал, что сделал себе больно, уже его лёгкие сейчас качали воздух с трудом, сердце билось часто и гулко.
Насколько он соображал, пёс пробыл под водой минут пять или семь. Это только казалось, от страха и отчаяния, будто прошла целая вечность - час, а то и больше половины длинного дня. А сейчас, двигая руками, как кузнечными мехами, он продумал ещё раз все свои действия и пришёл к выводу, что на всё случившееся ушло не больше шести-восьми минут.
- Вставай, Дик, вставай... - тихо молил он, но его пугало, как лежит на земле голова собаки. Он не сводил глаз с его закрытой пасти, и ему вспомнилась пасть дохлой собаки, которую он однажды видел на обочине дороги.
И вдруг в тот самый момент, когда его затошнило от вставшей перед глазами картины, из пасти Дика вылилось немного воды. С бьющимся от волнения сердцем Сашка забормотал:
- Вот видишь, Дикуля, значит, ты не умер... Вставай, миленький! Поднимайся! - ласково позвал он.
Варька присела рядом на корточки и не сводила глаз с собаки, а Сашка, не зная устали, сгибался и разгибался, продолжая сжимать бока Дика до тех пор, пока не появилась новая струйка воды. Теперь мальчишка боялся, что его дрожащие руки перестанут ему подчиняться и нарушится ритм искусственного дыхания. Он почувствовал, как по телу пса прошла лёгкая дрожь, словно в нём появилась еле уловимая пульсация, под пальцами у него что-то дрогнуло. Сначала он решил, что это ему лишь показалось, но потом дрожь повторилась. Сашка опрокинулся на собаку и крепче сжал рукой его бок.
Кашлянув, Дик вдруг вскинул голову, потом, брызгая слюной, ещё раз кашлянул, открыл янтарный зрячий глаз, чуть приоткрыл свой правый, слепой, и взглянул на Сашку. Они долго не сводили друг с друга глаз и молчали. Янтарный глаз смотрел не моргая, а Сашкины серые глаза были наполнены влагой и покраснели от натуги и солёной воды. Это была очень странная минута узнавания. Потом собака напряжённо вытянула ноги и попыталась встать, но не сумела. Пёс сделал ещё одну попытку, постоял в каком-то оцепенении и медленно сел. Варька завизжала и заплакала.
- Не торопись, миленький, не торопись! - шептал Сашка.
Некоторое время пёс сидел неподвижно, и все стояли вокруг тоже неподвижно. Бока его мелко дрожали, язык свисал изо рта. Варька ласково гладила его по голове. Сашка же не мог нормально дышать, он оперевшись руками о каменистый берег, сидел в полуоборота и начинал заваливаться на бок, сгибаясь пополам.
Посидев таким образом несколько минут, Дик упрямо тряхнул головой и снова попытался встать на ноги. Сашка подняться уже не пытался, а Дик встал и на этот раз стоял спокойно, уперевшись в землю лапами и склонив голову, словно хотел убедиться, где он, а потом, видно, не поверив, что жив и не в собачьем раю, повернул голову и посмотрел на море. И вдруг отряхнулся, как это делает любая мокрая собака и сотни брызг окатили белое, как мел, несмотря на загар, лицо взволнованного Сашки. Дик повернулся, поглядел на мальчишку, высунул свой красный язык и в знак благодарности ласково лизнул Сашку в щёку. Тот уже не сидел, он вытянулся на горячих камнях, задрожал всем телом и не мог понять, почему все мышцы у него на руках и ногах сводит судорогой. Он глубоко вздохнул и произнёс:
- Я не знаю, ребята, сам не знаю, что со мной... Я не могу двигаться.
И мысли тут же потухли, Сашка откинул голову и закрыл глаза.
Он очнулся на мягких коленях испуганной сестры Нади. За ней кто-то из ребят сбегал, когда мальчишка был в глубоком обмороке. Она сидела над ним, держала его голову у себя на коленях, поглаживая одной рукой его мокрые пшеничные волосы, а другой растирала влажную грудь. В её лице не было и кровинки, большие выразительные глаза, полные ужаса, смотрели куда-то вдаль. Бледные губы дрожали и что-то шептали с неистовым трепетом. Когда Сашка медленно приподнял веки, она опустила на него свой затуманенный страданием взор и, как взрослая женщина, несмотря на её юные годы, тяжело вздохнула и прижала к своей груди его лохматую головку.
По камушкам, шаркая ногами, шёл отец Варьки и Димки, он подошёл к Наде и встал рядом над ними:
- Послушай, Надёжда, давай я его подниму и пойдём-ко к дому... Моя Клавка вызвала врача. Он сам пока не встанет, гляди, как плети руки-то висят.
- Дядь Яша, спасибо тебе! - сквозь слёзы отозвалась Надя и попыталась поднять брата сама, но его тело сильно обмякло и не слушалось.
Мужчина подхватил Сашку на руки, Варька собрала разбросанную по пляжу его одежду, и они все вместе двинулись к деревянным баракам на Первомайской улице.
Сашка приходил в себя постепенно. Почти сутки он пролежал в кровати без движения. Врачиха, которая была здесь из поликлиники в первые часы, как только его принесли домой, прописала ему покой и тёплый чай с успокоительными каплями. Наде она дала больничный по уходу за ребёнком на целых пять дней и приказала присматривать за братом и не пускать его на улицу одного. Вечером следующего дня он стал понимать где находится, узнал свою комнату, кровать, тумбочку и коврик над изголовьем. Сашка смотрел в потолок и видел на нём лица людей, она двигались, разговаривали, жестами показывали куда-то вдаль, а потом он снова проваливался в сон, когда опять открывал глаза, то всё повторялось. Уже к ночи, когда на столе горел ночник а сестра сидела рядом у его кровати и что-то зашивала, похоже, она штопала свои чулки, он уже осознанно взглянул на неё и увидел, как она смахивает слезинки со своих выразительных, как у мамы, глаз. Он тут же отвернулся и сильно разозлился на себя. Вот, он опять заставил свою любимую сестру плакать. И что он за человек за такой?! Наде с ним так тяжело!.. Как стыдно было и горько до слёз. Теперь уж точно, Надя отдаст его в этот страшный интернат с режимом и закрытом на семь замков двором, с изолятором для самых непослушных и непоседливых, как он, и правильно сделает. Он заслуживает к нему такое отношение. "Бедная моя Наденька, - думал он, глядя на неё, - как тебе, родная, трудно со мной. Я дурак малолетний, сколько тебе приношу страданий и горя... И вот опять отличился, спас чужого пса, а тебя так расстроил!" И вслух произнёс:
- Наденька, прости меня!
Но голоса не было, он что-то прохрипел, приподнявшись на кровати еле слышно, но сестра среагировала. Он испугался своего голоса и снова прохрипел какие-то слова. Надя подсела ближе к нему и положила свою тёплую ладонь ему на лоб.
- Надя, я очень плохой, да? Тебе за меня стыдно? - охрипшим голосом спросил Сашка и перехватил её руку своей дрожащей рукой.
Она посмотрела на него и кивнула головой:
- Я горжусь тобой, Саша, очень горжусь, братик мой любимый!
Она склонилась над ним и поцеловала его в тёплые, мягкие губки, потом провела ладонью по его горячей щеке и поправила одеяло.
- Спи, мой котёнок! Тебе надо больше спать, чтобы быстрее поправиться. Врач говорит, что нужен покой после такого нервного напряжения.
- Ну вот, - пробасил от порога вошедший сосед дядя Яша, - бабское воспитание, Надежда! Как ты его называешь-то, будущего мужчину и защитника - котёнком!.. Что это за сравнение? Смотри, Надёк, воспитаешь из него дамского угодника потом сама же и наплачешься. Хотя, конечно, как ты ещё-то можешь его воспитать, без мужской руки?! - он подошёл к столу и хлопнул по нему ладонью. - Короче, Надя, если что, или какая нужда случиться сразу обращайся к нам, мы тут все свои не обидим. Поняла?
Она с улыбкой кивнула головой:
- Ничего, дядя Яш, справимся!.. А тебе спасибо за то, что помощь предлагаешь. Кто отказывается, тот сам, значит, никому никогда не поможет... Спасибо!
Она посмотрела на уснувшего братишку, на своё беспокойное но такое дорогое для неё существо, на своё маленькое счастье, лежавшее сейчас беспомощно перед ней на постели и её глаза лучисто засветились от огромной человеческой радости, от того, что Бог сохранил для неё любимого и родного ей человечка, что не позволил строгому и грозному Нептуну, властелину морей, потопить его в своих бурных пучинах, оставил жить на этой прекрасной и светлой земле, может быть ради неё, и ещё для каких-то добрых свершений и дел. Она не знала, как сложиться их дальнейшая судьба, но была уверена, что в такой огромной и справедливой стране как та, в которой они все жили, она всегда будет под защитой умных и добрых людей и брат её обязательно, несмотря на свои тройки, станет настоящим человеком.
На следующий год их посёлок Морской превратится в город Приморск, когда сюда переведут несколько военных предприятий и филиал Ейского лётного училища. Начнётся грандиозная стройка, всюду будут подниматься новые жилые кварталы и производственные корпуса, закипит жизнь, зацветут парки и сады, скверы и бульвары. Потянется народ по красивейшим набережным к оборудованным всем необходимым для отдыха пляжам. На их пути встретятся хорошие и добрые люди и она сама повстречает свою первую любовь, но замуж выйдет лишь, когда вырастет и встанет на ноги её брат Александр. А теперь... А пока она со слезами радости смотрит на своё трудное счастье, что посапывает на кровати, сидит до утра со своим шитьём и встречает новый день, который будет ярким, добрым и светлым!
Ольга Азарова. (Из серии Приморских рассказов.)