Insterburg, Landesfrauenklinik
Автор: Маргарита Зигель (Siegel)
Перевод Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
Убийство – это преступление, за которое когда-то грозила высшая мера, а сегодня пожизненное заключение. Не менее страшное преступление – это клевета. Однако она не влечёт за собой столь высокого наказания и в большинстве случаев остаётся безнаказанной, поскольку в данном случае очень сложно найти виновника. Такое преступление было совершено в 1942 году в нашем родном городе. По его улицам из уст в уста распространился слух: “А знаете, что З… профессор Зигель из женской клиники, которого арестовали… делал аборты”. Ничего определённого никто не знал, но все об этом говорили. Хуже того, ничего не было известно и о результатах особого судебного разбирательства. И поскольку профессор Зигель больше не вернулся в свою клинику, то естественно стали говорить: “Значит что-то было… но у него имеются друзья в высшем партийном руководстве…” и т.д. и т.п. Всё это было полной противоположностью действительности. О том, что профессор Зигель не нравился абсолютному властелину Восточной Пруссии, гауляйтеру Эриху Коху, и что особый суд был вынужден вынести оправдательный приговор из-за доказанной невиновности, знали очень немногие. Гауляйтунг умел избавляться от неугодных людей. Нигде так не процветало интриганство, как в этой организации, где сплетались все нити. Об этом многие наши земляки могут сложить песни. В данном случае было просто проведено особое судебное производство в отношении замечательного и безупречного врача – и его репутация была разрушена, несмотря на оправдательный приговор.
Наша энергичная инстербурженка, фрау Эмма Бар (Bahr), ныне живущая в Гамбурге, во время нашей беседы рассказала мне о том, что журнал “Восточно-Прусский Семейный Врач” опубликовал интересную статью об инстербургской государственной женской клинике за авторством фрау доктора Маргариты Зигель, дочери профессора Зигеля. Я связался с фрау Зигель, которая любезно позволила мне ознакомить вас с этой статьёй. Она не только содержала цветную фотографию её отца и давала подробный отчёт о клинике, которая особенно интересует нас, инстербуржцев, но также и исследовала механизмы, приведшие к дискредитации профессора. Мы рады, что в данной публикации была восстановлена репутация столь почитаемого руководителя инстербургской государственной женской клиники, профессора Поля-Вилли Зигеля, пусть, к сожалению, и посмертно.
“05 января 1967 года исполнилась десятая годовщина со дня смерти моего отца. Поэтому я, приняв приглашение “Восточно-Прусского Семейного Врача”, хочу теперь рассказать о его работе в инстербургской женской клинике, которая неразрывно связана с его личностью. Хотя с момента изгнания прошло уже более 20 лет, я надеюсь восстановить в памяти наиболее важные семейные воспоминания и благодарю господина Гельмута фон Ведельштфдта за предоставленные документы.
Мой отец, главный врач, профессор медицины Поль-Вилли Зигель, был с 1924 по 1945 годы директором государственной женской клиники и акушерской школы провинции Восточная Пруссия в Инстербурге. Он родился 14 марта 1884 года в Дрездене, будучи сыном крупного коммерсанта Роберта-Эдуарда Зигеля и младшим из пяти братьев и сестёр. Свои школьные годы он провёл в родном городе. Впоследствии он отправился во Фрайбург-им-Брайсгау изучать медицину. Там он присоединился к студенческой корпорации Маркомания Альберта, в которой состоял несколько лет. Гора Фельдберг в то время была центром лыжного спорта, которому отец посвящал себя с энтузиазмом. Таким образом вместо запланированных одного-двух семестров он остался там на 14 лет. Именно там он познакомился с моей матерью и вскоре они обручились. Потребовалось ещё 7 лет, прежде чем руководитель, профессор Крёниг выдал разрешение на их бракосочетание. В те времена от университетского ассистента требовалось оставаться неженатым, дабы он мог в полной мере посвятить себя занятиям. Чтобы быть рядом с отцом мама последовательно прошла стадию от няни по уходу за грудными детьми, акушерки, диспансерной сестры, обучающей сестры до операционной сестры. То, что “высокородная дочь” профессионально работает было тогда почти скандалом.
После сдачи государственного экзамена и обязательной отработки в других больницах он начал работать ассистентом в университетской женской клинике Фрайбурга, которую возглавлял профессор Крёниг. В 1916 году отец защитил докторскую диссертацию по теме женской фертильности, безболезненных родов и лучевой терапии при лечении рака. Он часто рассказывал нам, как Крёниг в полдень вместе со своими ассистентами приходил в отделение патологии (в роддоме) к своему двоюродному брату Ашоффу, где они практически ежедневно натыкались на что-то неизведанное. То было великое время, когда медицина просыпалась от многолетней спячки, а Германия находилась на пике. Но также это было и время, когда смертность при кесаревом сечении всё ещё достигала 50%.
Ранняя кончина его учителя Крёнига глубоко тронула отца. Он покинул Фрайбург и отправился в качестве заведующего отделением к Рудольфу Яшке (Jaschke) в Гисен, где стал профессором. В 1924 году он принял руководство над государственной женской клиникой и акушерской школой провинции Восточная Пруссия в Инстербурге. Хотя Восточная Пруссия находилась “на отшибе” его это назначение раззадорило, главным образом потому, что он сам мог участвовать в создании клиники, и провинция самым великодушным образом предоставила ему свободу действий при её планировании и строительстве. Так Пруссия стала нашей любимой второй родиной.
Когда мы прибыли в Инстербург в 1924 году, то клиника состояло только из находвшегося непосредственно на Аугусташтрассе здании, изначально построенном для дома престарелых. В 1926 году началось строительство нового корпуса, которое было завершено в 1928 году. Корпус примыкал под прямым углом к старому зданию и от него ответвлялись, также под прямым углом, ещё два крыла. В поперечном корпусе расположилось детское отделение и администрация, в северном крыле система отопления, подсобные помещения и аудитория. В южном крыле находился приёмный покой стационара.
Клиника была рассчитана на 150 коек для взрослых, 60 для детей и 50 для так называемых “домашних беременных” [Hausschwangere - одинокие неимущие женщины, которых обслуживали бесплатно – Е.С.]. В общей сложности 260 койко-мест. Имелось послеродовое отделение, отделение гинекологии, в частности для экстренных случаев и септическое отделение, в котором также размещали больных раком. Индивидуальные палаты включали 36 кроватей. В детском отделении были неонатальная палата с кроватями для недоношенных детей, а также отдельная палата для новорождённых. Там лечились дети первого года жизни. Надзор осуществлялся под присмотром педиатра. Из неонатальной палаты новорождённые дети также поступали и в детский приют для детей грудного возраста.
Существовал основанный в 1928 году пункт сбора грудного молока, который стал вторым в Рейхе и единственным в Восточной Германии. Он снабжал не только клинику, но также и детские поликлиники Инстербурга и Мемеля.
В дальнейшем тут появилась и собственная поликлиника, подобно тем, что существовали при университетских клиниках, где неимущие могли получить бесплатную консультацию. Не считая университетской женской клиники в Кёнигсберге она была единственной в Восточной Пруссии что располагала полным рентгеновским и радиологическим оборудованием, которое сделало её центром борьбы с раковыми заболеваниями. В ней имелась клиническая лаборатория, выполнявшая все необходимые исследования паталогической анатомии, а также фотолаборатория. Имелась собственная большая кухня и прачечная, отопительная система, художественная, столярная и техническая мастерские, плюс сад с двумя теплицами, выращивавшими цветы для букетов и в горшках. За теплицами находились стойла для животных, предназначавшихся для диагностики и научных исследований. Расширенный паркоподобный сад вместе с территорией застройки занимал площадь в 14 моргенов. С течением времени земельные участки на Шварценвег [видимо имеется ввиду нынешняя ул. Линчевского – Е.С.] были застроены домами для персонала, а на Крёнигштрассе [к югу от клиники, ныне не существует – Е.С.] возведён новый корпус.
Во время войны соседнее поместье Пфуля [Францу Пфулю принадлежало поместье Экертсхоф (Eckertshof) – Е.С.] было выкуплено и превращено в дом для студенток-акушерок и раковый корпус.
В обязанности провинциальной администрации входило обучение новых и переподготовка старых акушерок. Поскольку акушерки могли закрепить свои знания только посредством практики, то по всему Рейху стали создаваться учебные заведения, известные как “государственные женские клиники”. Инстербург не стал исключением. Учреждения подобного рода в Восточной Пруссии существовали только в Кёнигсберге и Инстербурге. В то время как Кёнигсберг оказывал своё влияние преимущественно на западную часть провинции, то Инстербург исполнял ту же роль в округе Гумбиннен, а после возвращения Мемельского края и там тоже. Обучение акушерок занимало 18 месяцев. Одновременно существовали два курса по 20 студенток в каждом. Наряду с ними также были и курсы повышения квалификации уже работающих акушерок. На этих курсах проходило обучение от 12 до 18 женщин на протяжении 14 дней. Студентки и участники курсов проживали в клинике и только во время войны размещались в соседнем поместье Пфуля.
Клиника дополнительно осуществляла уход за будущими одинокими матерями в последние месяцы их беременности. Их называли “домашними беременными” и в их обязанности входило выполнять лёгкую домашнюю работу, благодаря чему они освобождались от платы за нахождение в клинике. Таким образом у акушерок была дополнительная возможность попрактиковаться. В дальнейшем социальные работники помогали матерям-одиночкам в трудоустройстве и, если было необходимо, пристраивали их детей. Также проводились четырёхнедельные курсы для учителей домоводства и профессиональной школы, которые обучались не только в стационарах и детских отделениях, но также присутствовали и при родах.
Она считалась одной из лучших женских клиник Восточной Германии, и сюда приезжали многочисленные гости с запада, в том числе и для приобретения профессионального опыта. Её комплекс был богат широкими коридорами и различными вспомогательными помещениями, включая кухни, складские и бельевые комнаты, веранды, комнаты отдыха и т.д. Здесь имелась собственная врачебная инфраструктура с библиотекой, клубом и аудиторией. Немедицинская обстановка, такая как в кабинете директора, персональных палатах и комнатах медсестёр была произведена главным образом на немецких предприятиях. Главной достопримечательностью было красовавшееся со стороны Мельничного пруда на коньке крыши гнездо аистов, приводившее в восторг посетителей в период появления юных птенцов. Весной за это гнездо разворачивались жаркие баталии. Насколько нам было известно, это была единственная женская клиника в мире на крыше которой жили аисты. Противоположная сторона крыши, где также находилось специально для этого установленное плетёное колесо, по неизвестной нам причине так и не было заселено аистами. Широкие луга с их трясинами, простиравшиеся от клиники до Городского леса, давали им обильное пропитание. Окраинное расположение клиники, с просторным видом на поля и леса придавало ей особый шарм и почти санаторную атмосферу. Будучи организационно и территориально обособленной она всегда казалась мне большой и самодостаточной крепостью.
Под началом директора и главного врача, находились шесть ординаторов, что тогда было очень много, а также 28 медсестёр, три технических помощницы, главный административный инспектор, бухгалтер, ряд административных служащих, чьё точное число уже не вспомнить, личный секретарь, три сторожа, три кочегара, а также художник, столяр и садовник с их помощниками. Отцу вменялось в обязанность не только руководство медицинским сектором, но и всей администрацией учреждения, что подразумевало для него большую нагрузку.
Среднегодовая рождаемость составляла 1200, количество стационарных гинекологических больных примерно столько же. Количество амбулаторных больных мне неизвестно. Бюджет клиники, для примера в 1943 году, составлял 733000 рейхсмарок.
С тем же великодушием, что было проявлено во время строительства клиники, провинция также пожаловала нам служебное жильё, которое находилось в старом здании и состояло из 15 комнат и двух ванных комнат.
В отношении себя отец был совершенно неприхотлив, но к другим был очень щедр. Я практически не помню, чтобы родители и дети собирались вместе во время трапезы. В инстербургской квартире и в доме в Раушене непрерывно стоял шум от посетителей. Среди них были многочисленные художники, поэты и писатели, такие как Томас Манн, Бёррис фон Мюнхгаузен, Франк Тисс, Мэри Вигман, Грет Палукка и многие другие. К нам детям он проявлял большую любовь и безграничное терпение. Его брак был очень счастливым.
Во время войны главный врач, доктор Шойер (Scheuer), и весь мужской персонал были призваны в армию, в связи с чем отцу пришлось заменять их по мере возможности. В 1942 году он был обвинён кем-то из этих врачей в том, что не распознал родильную горячку и не сообщил об этом. Когда он смог опровергнуть это, то на него накинулись с обвинением в том, что он делает аборты. Его арестовали, после чего он 9 месяцев провёл в предварительном заключении пока велось следствие, предстал перед особым судом, который согласно законам того времени грозил смертной казнью, и во время этого уникального процесса, доказав свою невиновность, был оправдан. Двумя экспертами, бесстрашно выступившими на его стороне, были профессор Лённе из Дюссельдорфа и профессор Стефан из Штеттина. Тем не менее он продолжал оставаться отстранённым от должности, хотя ему и позволили удалиться в свой дом в Раушене. Эти чудовищные нападки на непорочного человека можно объяснить лишь личной враждой, которая существовала между ним и гауляйтером Эрихом Кохом.
В течение это периода неизвестности приблизился конец войны. Когда русские находились лишь в нескольких километрах от Раушена, моим родителям в последнюю минуту удалось бежать по морю в Свинемюнде, а оттуда через Росток в Гамбург, до которого они добрались за один день до капитуляции. Там наша семья воссоединилась. Хотя мы и потеряли наше имущество, но спасли самое главное. Все мы пережили вону живыми и здоровыми. Отец сразу устроился в Гамбурге гинекологом и стал практикующим врачом в Иерусалимской больнице. Вскоре у него была большая практика, поскольку многие его старые восточно-прусские пациенты нашли к нему дорогу. В 1947 году он перенёс тяжёлую дифтерию, которая на полгода сделала его нетрудоспособным, но чудесным образом обошлась без существенных последствий. Его многолетний отрыв от четырёх своих детей, ни один из которых ещё не завершил своё профессиональное обучение, сделал из него заботливого деда для внуков. В октябре 1956 года прямо перед своим 73-летним днём рождения он снова возобновил свою практику в центре Гамбурга. В конце декабря он вместе с матерью на праздники отправился к родственникам в Баварию, где 5 января 1957 года стал жертвой инфаркта. Он скончался будучи в сознании и счастливым, до последней минуты наполненным жизнью. Последнее, что мы услышали было: “Как жаль, как жаль, это было так прекрасно…”. Я пишу эти слова, хотя они затрагивают очень личное, потому что они показывают тот оптимизм и энтузиазм, что не покидали его всю жизнь даже в самые её тёмные часы. Мы похоронили его в соответствии с его пожеланиями в тихом семейном кругу на очаровательном маленьком деревенском кладбище в Роттау (Верхняя Бавария), что находится между озером и горами. Через три года мама последовала вслед за ним.
Касаемо дальнейшей судьбы клиники я могу сослаться только на другие источники, которые говорят следующее: Когда в 1944 году фронт постепенно докатился до территории Восточной Пруссии, то часть клиники, которая находилась под руководством исполняющего обязанности руководителя, доктора Шульце (Kurt Walther Schultze) была передана в ведение психиатрической больницы в Тапиау, а верхний этаж заняли душевнобольные. 27 июля 1944 года клиника тяжело пострадала от воздушного налёта. Из восемнадцати попаданий бомб пришедшихся на здание одна разрушила часть операционных, а также всю телефонную линию и рентгеновское оборудование. Из-за этого клиника большей частью была вынуждена переехать в Тапиау. В октябре 1944 года на территории клиники разместилась санчасть и главный перевязочный пункт.
Примерно 20 января 1945 года оставшееся гражданское население Инстербурга, а также санчасть из клиники были эвакуированы. Спустя несколько дней то же самое произошло и в Тапиау. Акушерки и технический персонал смогли бежать в Рейх. Медсестёр принял “Mutterhaus” в Кёнигсберге, а мужчины были призваны в фольксштурм. Доктор Шульце встал в ряды Вермахта. Насколько известно никто из сотрудников не погиб. Эвакуированное перед этим в Гарделеген (Саксония) и Грейфсвальд доктором Шульцем имущество клиники было большей частью разграблено.
Последнее сообщение касается того, что подразделение Вермахта удерживавшее верхние этажи клиники против занявших нижние этажи русских, смогло прорваться к своим. Вероятно, что клиника сгорела или была разрушена артиллерийским огнём.
Автор: Маргарита Зигель (Siegel)
Перевод Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
От переводчика: Клинический комплекс был восстановлен после войны и в нём разместилась авиационная воинская часть. Нынешнее состояние бывшей государственной женской клиники Инстербурга можно увидеть тут: http://pepsss.livejournal.com/254081.html
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт