Простите, но я должна об этом написать. Последнее время я так часто об этом думаю, что оно мешает мне рассказывать что-то нейтральное и просто интересное. Надо выдохнуть из себя.
Поверьте, статья пишется именно сейчас не из-за "актуальной повестки", то есть, не по поводу очередных предложений об урезании перечня стран, которым разрешено усыновление из России (хотя запрет на усыновление туда, где допустима смена пола ребёнку, — вещь очевидно разумная). В ней не будет статистики плюсов и минусов международного усыновления из РФ (хотя она есть и тоже говорит в пользу давно работающего закона). Ни счастливых, ни трагических историй о конкретных людях, маленьких и взрослых, тоже не будет. Это всё ушло в прошлое двенадцатилетней давности, ворошить его бессмысленно.
Вы скажете, тогда зачем? Давайте, я сначала расскажу историю личную, из которой, видимо, и выросла моя му́ка государственного уровня. Она случилась шесть лет назад и была до боли грустной. Вы дочитаете и всё поймете.
Знаете, я всё-таки больше читатель, чем "писатель", я много читаю, все книжные ярмарки, когда я дома, — мои.
До Дзена, требующего столько времени, что от остального приходится отказываться, активно писала отзывы на прочитанное на Лайвлибе и в разных книжных сетевых сообществах, получала от издательств новинки для рецензий. От меня никогда не требовали, к слову, чтобы они были хвалебными, ждали просто искренних. Моё кредо было таким: мне не так важны политические, общественные, религиозные и прочие взгляды авторов, как собственно содержание их книг. Мне могла нравиться до полного слияния мыслей одна книга и быть полностью отвергаема другая одного и того же автора. Также безразлично мне было и место авторского жительства.
Правда, с последним пунктом постепенно происходили изменения: стала слишком очевидной разница в книгах, написанных писателями, например, восточными, живущими у себя на родине, и восточными же, но ставшими гражданами "цивилизованного мира". Нужна конкретика? Ну, вот афганский американец Халед Хоссейни с его очевидным придыханием в какую надо сторону и шипением тоже в какую надо. А то ведь того… Культура отмены в "цивилизованных странах" срабатывает мгновенно, можно потерять всё, нажитое непосильным трудом. Вот и не очень верю я теперь таким.
Но на момент случившейся со мной безумно обидной истории этого придирчивого взгляда во мне ещё не было, а любимым автором я со всей искренностью называла автора русского, но гражданина "проекта И." Ни на что не похожий жанр, когда роман длиной в несколько поколений помещается в размер средней повести. Язык далеко не примитивный, но и не вымученно-вычурно растянутый ради количества оплаченных авторских листов, как у очень переоцененной гражданки тех же краёв. Каждая история ложится в душу, каждый персонаж автору не безразличен, а свой, знакомый, родной, любимый, пусть и далеко не все они геройские герои.
Тут тоже всегда всплывало сравнение с прежде обласканной, а сегодня писательницей-иноагентшей, которая своих героев не просто не любила, а презирала и с наслаждением уничтожала к концу книг физически или морально.
В книгах любимого же автора прекрасно было всё. Мы даже познакомились заочно, а потом увиделись на одной из этих книжных ярмарок. Это было чудом и эйфорией. Причём счастливы были обе, но, извините, сказанного ею мне я озвучивать не буду, пусть останется абсолютно личным. Мы в самом деле были счастливы, как нашедшие друг друга писатель и читатель.
А потом вышла следующая книга, и всё рухнуло. Мой здешний постоянный читатель меня знает, я пишу и говорю, что думаю. Особенно если задело до боли или довело до хохота. Ну, и в начале этой статьи я не случайно сказала, что отзывы всегда писала на книги, а не на людей, их создавших. Новая книга же была для меня катастрофической.
Как точно сказано у одного из профессиональных рецензентов, РФ в ней была — ج...о, Исраэль — сахар, а Америка — мёд.
Было невозможно поверить, что имя на обложке не украли, что читаешь под ней о спивающихся агрессивных и недалёких русских обоего пола vs "святых американских угодников", спасающих несчастных русских детей. Да, все верно, основой книги был тот самый закон Димы Яковлева, преодолевая который, евреи в белых одеждах и американцы с нимбами на головах — этакие Шиндлеры, вывозящие из безнадежного лагеря вэвэпэшной России её сирот.
Говорю жёстко, но почти не утрирую. Максимально осторожно, но зло, не оглядываясь. Так видела, так чувствовала.
Меня нашли. Сначала по своей инициативе агент с оскорблениями, потом автор с тем же ужасом, который испытывала я сама, читая книгу. "Как?! Как могло так случиться, не верю", — это звучало у нас двухголосьем. Мы проговорили до четырех утра, плача от разочарования и понимая, что уже ничего не изменить. Что-то стало яснее мне из-за рассказанного личного, что-то удалось донести мне из боли моей. Книга писалась "по мотивам" реальной истории, тема усыновления из России в Америку и Исраэль для автора была не просто политикой, а частью жизни. Ну надо было ставить точку, никаких многоточий из нашего знакомства быть не могло. Мы попрощались навсегда.
Прошли эти шесть лет. Я живу там, где живу. Очень-очень близко, рукой подать до этого автора. Я неизбежно знаю о Фаластын и её южной части, об истории "проекта И." бесконечно больше, чем когда здесь не жила. Последним нескончаемым кошмаром — 235 дней того, чего нельзя здесь называть из-за лицемерия площадки. Самым последним — вчерашний день огня…
И вот главное, почему я всё это рассказала. Мысль, которая сводит меня с ума, когда я вижу фото веселых "хороших еврейских мальчиков" в нижнем белье чьих-то мам, сестёр, дочерей или жён. Они — лицо "проекта И.", такая теперь там армия, такое общество, которое не размазывает их за подобные выходки, а одобрительно смеётся или, в лучшем случае, журит за плохую рекламу их государства в мире.
А теперь подумайте, сколько среди этих хороших мальчиков изначально, по рождению и по первой семье — русские. Не отрицайте, что их нет. В эту страну детей вывозили, потом лавочку прикрыли, а потом опять открыли, просто добавив ограничивающих условий. Дети выросли, детей вырастили в идеалах их нового дома, дети пошли на обязательную военную службу, и русские мальчики… Нет, не могу, язык не поворачивается, даже цензура не нужна, сама не могу.
И запрета с нашей стороны нет. Мы переживаем, что усыновлённые из России дети пострадают от тупых (в этом случае да!) усыновителей, оставляющих их на солнцепёке в машине. Мы переживаем, что они попадут в семью с родителем1 и родителем2. Мы хотим уберечь их от стран, где в порядке вещей детские калечащие медицинские манипуляции. Но почему мы не задумываемся, какими они сами, рождённые у нас, вырастут в бесчеловечном обществе? Неужели нам не страшно, какими они там станут? Ведь выбора у них не будет.
Ни о чем вас сегодня не прошу, не шучу и не играю в слова. Просто будьте живы и здоровы, пожалуйста! Следом обязательно будет что-то доброе и интересное...