Вечером мне позвонили. За дверью стоял бандит. На лице пришельца крупными буквами было написано, что он из этих самых… Чётких пацанов? Конкретных братков? Словом, из тёмной отрасли.
Впрочем, я не испугалась. Если вы двадцать лет преподаёте литературу и русский язык в средней школе, вас трудно чем-либо напугать. Я только пожалела, что не успела проверить тетрадки пятого «Б», а теперь меня наверняка ограбят и изнасилуют. Или – что самое обидное – только ограбят.
Но при виде меня чёткий пацан дружелюбно приподнял кепочку:
- Респект, сеструха! Я чисто поздороваться с типа конкретной училкой. Бум знакомы. Зови меня Евсей. Меня тут все знают.
- Очень приятно, - пробормотала я. – Я Ольга Аркадьевна. Чем обязана?
- Моя Ленка Звонкова в твоём классе учится, - пояснил чёткий Евсей. – А я как бы теперь её папель. Наставник энд бугор. Чисто несу ответственность за её реальное продвижение в жизни.
Теперь я сообразила. Лена Звонкова была из семьи матери-одиночки. Значит, конкретный папель Евсей – новый сожитель Ленкиной мамы.
- Я чо зашёл-то? – деловито сказал Евсей. – Типа навести коммуникейшн. Уважаю учителёв. Плотят вам мало, дрючат много, на сходняки всякие гоняют… Учителёв надо беречь, так или нет?
- Ой, как вы правы, - согласилась я охотно. – И не платят, и гоняют, и всячески третируют.
- Сам когда-то в школе чалился… - сказал чёткий Евсей. – Как щщас помню: последняя шконка во втором ряду. Аж до третьего класса дошёл, но дальше не попёрло. Спалился на туфте, по этапу уехал.
- Неужели на этап уже в третьем классе забирают? – не поверила я.
- Дык я в каждом классе по три года сидел! – пояснил Евсей. – И к третьему классу достиг, так сказать, реального возраста привлечения. Ладно, не об том речь. Я тебе, сестра, чисто акценты расставлю и уйду. За Ленкину учительшу я впрягусь без базара. Если кто наедет – только свистни, всё распедалю! Всем печёнки на фарш пущу. Вокруг меня даже туман чётким становится, рубишь фишку?
Мне польстила неуклюжая забота бандюковатого Евсея. Не так уж много на свете защитников у бедного преподавателя-филолога.
- Спасибо, - искренне сказала я. – Если возникнут проблемы, буду иметь вас в виду. Может, пройдёте в дом?
Злоупотреблять моим гостеприимством чёткий гость не стал. Вручил номер телефона и величаво удалился. После Евсея в подъезде ещё долго пахло пацанской конкретностью, чёткостью и реальностью.
Я не думала, что мне всерьёз понадобится помощь такого экзотического гражданина. Но жизнь внесла свои коррективы.
Буквально через пару дней вечером снова позвонили. В дом шагнула дамочка с неприятным лицом, раскрашенная под женщину-вамп.
- Помните меня? – сказала тётя-вамп. – Я Колупаева Мания Шукатовна. У меня случилось горе, а значит, и у вас оно случилось тоже.
Я напрягла учительскую память и та услужливо подсказала, кто передо мной.
- Вы мама Вити Колупаева! – сообразила я. – Извините, подзабыла, ведь он уже окончил школу.
Школа только обрадовалась, когда Витя Колупаев её наконец-то окончил. Мальчик был не из лёгких, хулиган и пакостник. Таких детей я называю «неучибельными». И его гиперактивная мама Мания тоже изрядно потрепала нам нервишки.
Мания Шукатовна закинула ногу на ногу. Одета она была добротно, богато, даже слишком смело и вычурно.
- Да, мой Витя окончил школу, это тяжело на него повлияло. Настолько тяжело, что теперь он ограбил уличный ларёк и находится под следствием!
- Сочувствую, - сказала я. – Чем могу помочь вам, Вите и ограбленному ларьку?
- А тем, что это ваша вина! – заявила Мания Колупаева. – Ваша и всей школы! Вы упустили моего Витю и даром вам это не пройдёт!
Я малость онемела. Обычно я готова ко всему, но не привыкла к родительским наездам во внеучебное время.
- Раньше я этого не понимала, - сказала Мания-вамп. – Но сейчас я живу с юристом, он всё популярно объяснил. Педагоги недоработали, школа проворонила нравственное воспитание моего Вити – и пожалуйста! Из-за вашего головотяпства он полез грабить ларёк. Вам не стыдно?
Мне не было стыдно. Мне было диковато и непонятно.
- Я-то здесь каким боком? – возмутилась я. – Я преподаю литературу… которую Витя, кстати, регулярно прогуливал. И я не учила его обчищать павильоны на улице!
– С учителя литературы первый спрос! – ухмыльнулась Мания. – Вы недодали ему разумного, доброго, вечного! Наверное, вы плохо читали Вите классиков. И Некрасова бубнили без выражения, и Гоголя через пень-колоду проходили, а Блока вообще задвинули с глаз подальше. Значит, в Витином проступке виноваты вы и школа!
- Чушь! – рассердилась я. – Ваш недоученный сын грабит киоски на большой дороге, а виноват в этом филолог-словесник Ольга Аркадьевна?
- Чушь или не чушь, но мой сожитель-юрист всё разъяснил, - сказала Колупаева. – Готовьтесь: вас вызовут на суд повесткой! Там вам всыплют и за Некрасова, и за Гоголя, и за Блока, и за ларёк, и за сломанную судьбу моего сына! Сейчас пойду, обрадую ваших учителей математики, биологии, истории и остальных предметов. Вместе отдуваться будете!
Я понимала, что Колупаева-старшая городит бред, но вызовы в суд в конце четверти совершенно не вписывались в мои планы.
На наглость надо отвечать наглостью, на дурость – дуростью. Со злости я вдруг вспомнила чёткого Евсея. Набрала «папеля» и сбивчиво поябедничала: тут Витя, тут его мама, а тут ларёк, Гоголь и Некрасов...
Ровный парень Евсей всё понял с полуслова.
- Кто на учителёв мекалку разинул? Кто Некрасову предъявы кидает? Спокуха, сестра! Продержись пять сек, уже лечу!
Вскоре пунктуальный Евсей ввалился ко мне. Времени попусту он не тратил.
– На кого пыхтишь, кастрюля горелая? – с порога сказал он вампиристой Мании Шукатовне. – Я те конфорки-то потушу, чмо необратимое. Я из тебя бесов-то выхлопаю. Не мешай уважаемой училке канать за божественный промысел.
И взял Колупаеву за холёное ухо, как нашкодившую первоклашку.
- Как ты смеешь? – завопила Мания. – Да я!... Я с юристом живу!
- Это было раньше, макакина шаланда, - веско сказал Евсей. – Теперь я буду жить с вами обоими, начиная с тебя и кончая юристом. Цигель на выход!
Отвесив поклон, Евсей вышел, буксируя за собой вампиршу Колупаеву.
- Только давайте без насилия! - пискнула я вдогонку.
- Не хворай, Аркадьевна, всё будет чётко!
***
Я сидела как на иголках. Переживала, как бы Евсей не перестарался в воспитании ночной посетительницы. Но он позвонил:
- Мать, у нас всё ровнячком! Идёт сеанец экзорцизма. За Гоголя эта землеройка уже ответила, за Некрасова тоже. Кто ещё остался?
- Блок, - сказала я.
- Блок? – задумался чёткий Евсей. – Я его знаю? Как звать чувака?
– Должны знать, - сказала я неуверенно. – Хотя в третьем классе Блока ещё не проходят. Его звали Александр Александрович.
На заднем плане у Евсея слышался противный хнык Мании Шукатовны Колупаевой. Сроду не видела сеансов экзорцизма в исполнении чёткого Евсея… да и не рвусь увидеть. Мне и в школе ужасов хватает.
- Рамсы ясны, - сказал Евсей. – Ну что, кунсткамера протёкшая? Щщас я тебе за Сан Саныча Блока акценты расставлю! – и отключился.
Потом он позвонил уже спокойно.
- Не дрейфуй, распедалькали тему. За Маню-Манию больше не парься. Братку Сан Санычу передай: все запретки сняты, его бизнес вне опасности. У Евсея всегда всё красиво, он базаром не мусорит.
- Спасибо, Евсей, - сказала я. – Непременно передам! Прямо сейчас.
Сняв с полки томик Блока, я посмотрела на его портрет на титульном листе.
- Спи спокойно, дорогой Александр Александрович, - сказала я. – Твой литературный бизнес в безопасности… да и я тоже. Евсей пацан конкретный, базаром не бросается. Как понял?…
Судя по лицу Блока, он всё чётко понял и одобрил.
Мира и добра всем, кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» Отдельное спасибо тем, кто подписался на нас. Здесь для вас – только авторские работы из первых рук. Без баянов и плагиата.