Санкт-Петербург плывет вдоль Невы в ритме фокстрота. Медленно-медленно, быстро-быстро, два длинных протяжных шага, как весенний затяжной дождь над Невским, и два коротких, как проблески северного солнца сквозь тучи, упавшие золотистыми каплями на купола Владимирского собора.
Длинно-летяще скользит Петербург по набережной и вдруг застывает, изящно изогнувшись у Мраморного дворца. Вдох у памятника, а выдох уже над мостом. И вновь Город потек неспешно, медленно-медленно по белому сумраку ночей. И быстро-быстро по листве, тротуарам, каналам брызгами, струями, потоками, зашелестел, заструился дождь. Привычный, как воздух, долгий, как жизнь, вечный, как сам Город, фокстротный питерский дождь.
Сергей неторопливо брел по набережной, в ушах через наушники тихо мурлыкал фокстрот, он и сам не заметил, как заскользил в этом ритме по тротуару – два длинных шага, два коротких. И только поймав на себе улыбающийся взгляд обогнавшей его девушки, понял, что танцует сам с собой… или с Городом.
Девушка, легкой походкой устремившаяся вперед, показалась Сергею немного странной, словно неземной. Он не знал, что было тому виной – то ли ее невесомая походка (она словно летела, не касаясь земли подошвами своих старомодных туфелек), то ли весь ее наряд, по-питерски элегантный и вместе с тем по-старинному нелепый. Легкое шелковое платье в мелкий цветочек с длинной юбкой, подпоясанной тонким белым кожаным пояском, и кружевные белые носочки делали ее похожей на героиню фильмов 30-х годов прошлого века. Длинные светлые волосы были уложены аккуратным валиком вокруг головы, словно корона.
Сергей поспешил за девушкой и заметил, как она свернула в переулок и скрылась в дверях маленькой кофейни. Он вошел следом. Народу было немного, он увидел, что девушка, перекинувшись парой фраз с бариста, взяла чашку кофе и села у окна. Сергей со своей чашкой подошел к ее столику.
– Простите, здесь свободно?
Девушка мельком взглянула на него и с достоинством кивнула.
– Какой сегодня фокстротный вечер, вы не находите? – улыбнулась она.
– Вы видели, как я танцевал? – понимающе отозвался Сергей.
– Вы тоже слышите, как звучит Город? – она с интересом рассматривала Сергея. Над чашкой, которую она держала в тонких пальцах, поднимался ароматный пар. – Я люблю, когда у Города романтичное настроение, вот как сегодня, – продолжила она.
– А бывает и другое? – Сергею все больше и больше нравилась его случайная знакомая. Его по-прежнему не покидало ощущение какой-то нездешности, нереальности его собеседницы. Но он не мог понять почему.
– О! Еще как! Например, позавчера Город гудел духовым оркестром, он был чем-то недоволен. А на прошлой неделе вдруг рассыпался барабанным боем. Но, к счастью для нас, таким суровым он бывает нечасто, все-таки Петербург всегда предпочитал балы – вальсы, мазурки или вот, как сегодня, фокстроты, – она повела плечами и отпила кофе. Поставленная на блюдце чашка глухо звякнула.
– «К счастью для нас», вы имели в виду петербуржцев? – спросил Сергей.
– Да, и их тоже, – непонятно ответила девушка и легко усмехнулась.
– Позвольте, я закажу вам еще чашку кофе, – предложил Сергей, увидев, что ее чашка опустела. – Вы какой предпочитаете?
– Подвешенный, – странно сказала девушка. – Вы спросите у бариста, он знает, – она указала на молодого человека за стойкой.
Сергей отошел к стойке.
– Дайте, пожалуйста, подвешенный кофе, – неуверенно произнес он, опасаясь, что бариста просто поднимет его на смех. Но тот спокойно кивнул, принял деньги и вместо чашки кофе написал на бумажке «Плюс один» и прикрепил ее на стену над кофемашиной.
– А где кофе? – удивился Сергей.
– Это добрая питерская традиция: вы оплачиваете чашку кофе тому посетителю, который не может купить его себе. Я подвесил ваш кофе и налью его тому, кто попросит.
– А девушка… – Сергей растерянно обернулся к столику, но ее там уже не было.
– Девушка? – бариста улыбнулся. – Это наш гений места, она приводит сюда хороших людей, тех, кто умеет слушать и слышать Петербург.
– Она дух Города? – Сергей понял, почему она казалась ему нереальной.
– Да, одна из тех, кто хранит память и традиции Петербурга. Гений этого места.
– А есть и другие?
– Разумеется, у каждого места в Петербурге есть свой хранитель, свой гений, – пожал плечами бариста.
Сергей подошел к столику, где несколько минут назад сидела девушка, и коснулся ее чашки, которая еще хранила тепло тонких пальцев. Чашка тоненько дзынькнула в ответ.
А Город, словно мудрый лис, потянулся своим лисьим, фоксовым, шагом и вновь свернулся, с хитрым прищуром наблюдая за своими и чужаками.
Медленно-медленно, быстро-быстро – вкрадчиво вступает в новый день из века в век в ритме фокстрота Санкт-Петербург. С днем рождения, любимый Город! Позволь нам жить в одном ритме с тобой!
