Помню, во время пандемии посмотрел фильм режиссера Давида Внендта «Он снова здесь». Сюжет фантастический. Оживает фюрер в наши дни на том месте, где закончил свои дни в 1945 году. Естественно, он Берлин не узнает.
Его принимают за артиста в гриме и приглашают на различные ток-шоу, где он начинает побеждать в спорах. Рейтинг ток-шоу резко возрастает, его монологи становятся длиннее, злободневнее, его популярность растёт. Вот он уже на улице разговаривает с прохожими, легко убеждая их в своей правоте. Причем логика, словесные обороты взяты из речей фюрера того времени. Заканчивается фильм поездкой его в открытом кабриолете, все прохожие приветственно машут ему и улыбаются. И что дальше? Он говорит правильные вещи, с точки зрения великой Германии, народ слушает его, соглашается. Ни одного возражения, ничего, чтобы поставило его в тупик. И еще обаятельность, сила, харизма исходящая от него. И это на фоне сегодняшних обрюзгших и косноязычных политиков. С ним все хотят сфотографироваться, поговорить. Смешно, правда? До поры до времени. Наивно представлять лидера немецкой нации 30-х годов этаким истеричным шизофреником. Откройте все психиатрические лечебницы. Многие из числа их пациентов смогут завоевать всю Европу?
Я продолжаю рассказывать о трёхтомном исследовании немецкого историка Иоахима Фёста «Адольф Гитлер». Рассказывая о первом томе этого биографического исследования (статью можно прочесть здесь), утверждаю, что данный труд не входит в число официально запрещенных материалов экстремистского характера, Поэтому об этом трёхтомнике можно и нужно говорить. Кто-то в комментариях спросил, дескать, ну, а зачем это всё? Хотя бы для того, чтобы попробовать уловить момент времени, когда очередной политик с похожими намерениями будет пробиваться к власти. Чтобы представлять, что может быть потом с учетом современного оружия. Как справедливо отмечает Фест:
«Кажется, никто не понимал, кем Гитлер был на самом деле.
Уже спустя два дня после назначения Гитлера канцлером Людендорф упрекал Гинденбурга в письме, что он «отдал страну во власть самого большого демагога всех времён»: «Я торжественно предрекаю Вам, что этот злосчастный человек столкнёт наш рейх в пропасть и принесёт нашей нации невообразимое горе. Будущие поколения проклянут Вас за этот поступок в Вашей могиле»»
Действительно, во втором томе описывается сущая дичь. Начинается книга с того места, как арестованный будущий лидер Германии отбывает наказание в тюрьме Ландсберг. Оканчивается книга на кончине германского Рейхспрезидента Гинденбурга. Рейхсканцлер Гитлер проводит референдум по вопросу упразднения поста Рейхспрезидента и сосредоточения высшей власти в одних руках. Один фюрер, одна партия. Еще не грохочут танки, армия Германии (рейхсвер) находится вне политики. Лишь убран последний конкурент фюрера, а в недавнем прошлом близкий соратник Эрнст Рэм. Его штурмовые отряды СА разогнаны, руководители подразделений СА расстреляны. Для простых немцев это означает конец бандитизма на улицах. А ведь еще недавно для партии фюрера отряды СА были опорой, мощным боевым крылом.
Весь второй том представляет сплошной политический детектив. Читается на одном дыхании.
Интриги, скандалы, подставы, всё смешалось в какой-то адский клубок. Казалось, само проведение чинит препятствия будущему лидеру Германии. Его партия НСДАП запрещена, сам он в тюрьме. Что это, как не конец политической карьере?
«Вынужденное выключение из текущих политических событий, вызванное тюрьмой, пошло ему на пользу, как в политическом, так и в личном плане, потому что позволило избежать тех последствий, что были уготованы партии катастрофой 9 ноября, и следить за распрями своих раздираемых ожесточённым соперничеством соратников с безопасной, да к тому же ещё и окружённой нимбом национального мученика дистанции. В то же время оно помогло ему после нескольких лет чуть ли не исступлённой неугомонности прийти в себя — прийти к вере в себя и свою миссию. Улёгся разгул эмоций, и начало — сперва несмело, а по ходу процесса все увереннее — выкристаллизовываться притязание на роль руководящей фигуры правого крыла «фелькише», все более обретая при этом самоуверенные контуры единственного, наделённого мессианскими способностями фюрера. Последовательно и с глубоким проникновением в роль Гитлер приучает к чувству своей избранности сначала своих «сокамерников», и подобное усвоение роли придаёт, начиная с этого момента, его облику те сходные с маской, застывшие черты, которые уже не допускают ни улыбки, ни нерасчётливого жеста, ни необдуманной позы.
Уже в конце 1924 года, через год с небольшим после заключения в крепость-тюрьму, которую Гитлер иронически назовёт своей «высшей школой за государственный счёт», время его отсидки подошло к концу. По запросу прокуратуры при Первом мюнхенском земельном суде директор тюрьмы Лейбольд выдал ему 15 сентября характеристику, которая, по сути, требовала для него условного наказания: «Гитлер проявляет себя как человек порядка, — говорилось в ней, — и дисциплины не только в отношении самого себя, но и в отношении других заключённых. Он послушен, скромен и услужлив. Не предъявляет никаких претензий, отличается спокойствием и пониманием, серьёзностью и полным отсутствием агрессивности, со всем тщанием старается переносить наложенные приговором ограничения. Это человек без личного тщеславия, питанием в тюрьме доволен, не курит и не пьёт и при всём товарищеском отношении к другим заключённым умеет обеспечить себе определённый авторитет… Гитлер будет пытаться вновь раздувать национальное движение соответственно своему пониманию, но не как прежде, насильственными, при необходимости (!) направленными против правительства средствами, а в контакте с законными правительственными инстанциями».»
Он вышел из тюрьмы со сложившейся структурированной программой, своими взглядами на строительство германского государства, на его внешнюю и внутреннюю политику. Всё это он излагает в своей книге «Моя борьба». Я читал отрывки из данной книги, когда знакомился с принципами построения государства. Странная книга, в целом, блёклая и скучная с отдельными всплесками эмоций, каких-то не очень понятных, но кричащих лозунгов. О России он рассуждает весьма неожиданно. Россия – государство с окраинами, где очень мало сильных приграничных государств. Такой тип государства хорошо защищён от агрессии и, практически непобедим. Германии необходимо во чтобы-то ни стало захватить Россию, тем самым обеспечив Германии непобедимость. Это потом фюрер развернёт свою мысль до необходимости мирового господства, расширения жизненного пространства. В своей книге будущий лидер Германии коснулся широчайшего круга вопросов. От роли фехтования в политической жизни Германии до повсеместного продвижения нудизма, как формирования идеального тела настоящих арийцев. От антисемитизма, до вредной роли профсоюзов в экономике Германии. Фест пишет:
«И многочисленные стилистические огрехи, так и не устранённые, несмотря на немалые усилия по редактуре, которой занимались несколько человек из его окружения, тоже имеют своим истоком маскируемую суесловием псевдонаучность автора. Вот он и пишет, что «крысы политической отравленности нашего народа» выгрызли и без того скудные школьные знания «из сердец и памяти широких масс», или что «флаг рейха» поднялся «из чрева войны», а люди у него «берут грех прямо на бренную плоть». Рудольф Ольден как-то обратил внимание на то, какое насилие над логикой совершает стилистическое утрирование Гитлера. Вот как пишет он, например, о нужде: «Кто никогда не побывал сам в тисках этой душащей гадюки, тот никогда не познакомится с её ядовитыми зубами».
В этих нескольких словах столько ошибок, что их с лихвой хватило бы на целое сочинение. У гадюки нет тисков, а у змеи, которая может обвиваться вокруг человека, нет ядовитых зубов. И если уж человека душит змея, то тем самым она никак не знакомит его со своими зубами[13]. Но одновременно при всём этом высокомерном беспорядке мыслей в книге есть и остроумные соображения, неожиданно выступающие из глубокой ирреальности, и меткие формулировки, и впечатляющие картины — вообще для этой книги характерны в первую очередь противоречивые, спорящие друг с другом черты.
Вероятно, осознав изобличающий характер своей книги, Гитлер впоследствии попытается даже отмежеваться от неё. Как-то он окрестил «Майн кампф» стилистически неудачной чередой передовиц для газеты «Фелькишер беобахтер» и презрительно обозвал её «фантазиями за решёткой»: «Во всяком случае, я знаю одно: если бы я в 1924 году мог предвидеть, что стану рейхсканцлером, то не написал бы этой книги».»
Будущий лидер Германии весь в речах и митингах. НСДАП запрещена, он пересоздаёт партию с таким же названием. Устав партии, её внутренние нормативные акты пишутся исключительно под него. На политическую арену выходит полностью авторитарная партия одного лица. Ему кажется, что вся Германия есть его новая партия НСДАП. Но как только наступали выборы в Рейхстаг, так НСДАП никогда не получала большинства. Ей приходилось делить Рейхстаг с коммунистами, социал-демократами, и рядом мелких партий. Никто и никогда не входил в коалицию с партией будущего фюрера. Возможность выкинуть НСДАП из германского парламента, а её лидера задвинуть на задворки истории, была постоянно. Рейхспрезидент Германии Пауль фон Гинденбург открыто ненавидел Гитлера. От имени Гинденбурга будущий фюрер не раз получал письма следующего содержания:
««Господин рейхспрезидент благодарит Вас, глубокоуважаемый господин Гитлер, за Вашу готовность стать во главе президентского правительства. Однако он придерживается того мнения, что не может взять на себя ответственность перед немецким народом и доверить свои президентские полномочия руководителю партии, многократно подчёркивавшей свою исключительность и настроенной в основном отрицательно как против него лично, так и против тех политических и экономических мер, которые он считает необходимыми. В этих условиях господин рейхспрезидент опасается, что возглавляемый Вами президентский кабинет неизбежно превратился бы в партийную диктатуру со всеми вытекающими отсюда последствиями, то есть чрезвычайным обострением противоречий в немецком народе, а за это он не хотел бы нести ответственность ни перед данной им присягой, ни перед своей совестью»»
Но в результате интриг, подстав сложилась парадоксальная ситуация, когда кандидатов на пост рейхсканцлера, кроме Гитлера не было. А Рейхспрезидент был слишком стар и понимал, что дни его сочтены.
За всё время нахождения НСДАП в Рейхстаге она стремилась не допустить принятия документов, которые способствовали стабилизации экономики Германии. Чем хуже Германии, – тем лучше для нового фюрера. Правда, немецкие коммунисты тоже не радели за страну.
«В начале ноября в Берлине началась забастовка на общественном транспорте. Она была организована коммунистами вопреки сопротивлению профсоюзов, и сверх всяких ожиданий к ней немедленно примкнули и национал-социалисты. Штурмовики и «ротфронтовцы» на пять дней парализовали общественный транспорт, выкапывали трамвайные рельсы, выставляли пикеты, избивали штрейкбрехеров и силой останавливали запасные машины, которые властям удавалось вывести на линию. Единство действий всегда считалось доказательством фатального сходства левого и правого радикализма.»
Неожиданно для всех партий Рейхстага, НСДАП яростно начала отстаивать право на частную собственность. Она не позволила в угоду революционным идеям начать экспроприировать частный капитал. «Пока я у власти, - говорил Гитлер, - частный капитал будет надёжно защищён». После опубликования его непримиримой позиции по частной собственности, лидер Германии завоевал прочный авторитет у крупного капитала. Теперь фюрер мог не опасаться за финансовую поддержку его партии. Гитлер продолжает выступать на митингах.
«Едва только летом 1933 года завершилось разрушение демократического правового государства, как началась переплавка осколков в управляемое единство тоталитарного фюрерского государства. «Власть у нас. Сегодня никто не может оказать нам сопротивление. Но мы должны воспитать немца для этого государства. Предстоит гигантская работа», — заявил Гитлер 9 июля на встрече с СА, характеризуя задачи на будущее
«Необходимо создать структуры, в которых будет проходить вся жизнь индивида. Любая деятельность и потребность каждого отдельного человека будет регулироваться партией, представляющей всю общность. Не будет больше никакой „самодеятельности“, не будет никаких свободных пространств, где индивидуум принадлежал бы сам себе… Время личного счастья кончилось». Гитлер придерживался и на этой фазе своих испытанных максим психологии власти. Только взбудораженное, находящееся в постоянном волнении сознание можно было подчинить себе, взять под свой контроль: «Я могу вести массу, только вырвав её из состояния апатии. Управлению поддаётся только фанатизированная масса. Апатичная, тупая масса — величайшая опасность для всякого общества»
ЛЮДИ НЕИСТОВСТВОВАЛИ, ПРИВЕТСТВУЯ СВОЕГО ФЮРЕРА
Одно из самых примечательных свершений Гитлера — это то, что он сумел преобразовать в целенаправленную общественную энергию все пробуждённые той весной смутные порывы. Тон, который он избрал: «Бросим вызов самим себе!», вызывал энтузиазм народа, замученного безработицей, нуждой и голодом, и почти идеалистическое стремление отдать себя общему делу. Никто не смог бы так убедительно сказать народу: «Замечательно жить в такое время, которое ставит перед людьми великие задачи». Его ненасытная жажда контакта с общественностью вылилась в беспрерывную вереницу поездок и речей, и хотя по сути дела ничего не происходило, все тем не менее преображалось. «Слова, — сказал Эрнст Рем, неверяще и удивлённо глядя на Гитлера, — ничего кроме слов, и всё же миллионы сердец за него — просто фантастика».
Бесконечными церемониями заложения Первого камня и Первой лопаты вырытой земли на развернувшихся стройках он создал своего рода сознание мобилизации, сотнями речей, призывающих взяться за дело, он открывал работы по строительству объектов, которые вскоре, используя военный жаргон режима, разрослись до целых трудовых битв, с триумфом завершаясь победами у конвейера или прорывами на полях.
Поддерживаемый такими штампами как бы военный настрой подхлёстывал волю к жертвам, которая ещё больше подогревалась стимулирующими, порой, правда, доходившими до гротеска лозунгами: вроде такого, например, как «Немецкая женщина опять вяжет!»
Во многих случаях Гитлер брал и разработанные раньше планы, как, например, принятую правительством Шляйхера программу «неотложных мер» по созданию рабочих мест, разворачивающиеся теперь с помпой проекты были вытащены из дальних ящиков, где они пылились при Веймарской республике, тогда им не дали осуществиться тормозящая дело демократическая процедура прохождения через инстанции, боязнь серьёзных решений и упадок духа тех лет: так, например, проект автострад, столь престижных для режима, уже обсуждался, но его никак не могли начать осуществлять.
Когда президент Рейхсбанка Ханс Лютер стал настаивать на дефляционистской политике эмиссионного банка и отказался предоставить крупные средства на создание рабочих мест, Гитлер заставил его уйти в отставку и заменил его, опять к недовольству многочисленных сторонников, «капиталистом» и «масоном высокой степени» Яльмаром Шахтом, который обеспечил ему при помощи так называемых «мефо-векселей»[491] финансирование общественных работ, а позже — прежде всего программ роста военного производства без ощутимой инфляции.»
Молодежь была полностью захвачена идеями фюрера. Когда это было, чтобы подросток «Гитлерюгента» получал настоящее личное (!!!) холодное оружие: нож и кортик с надписью на клинке «кровь и честь». Формируется «Имперская служба труда» или трудовой фронт – огромный строительный ресурс со своим атрибутами: формой и тесаком (ножом) с надписью на клинке «Труд облагораживает».
Как сказал один немецкий экзальтированный священник: «На Германию сошла благодать, на Германию сошел Мессия». Безработицы нет, молодёжь под присмотром, экономика развивается невиданными темпами. Что еще нужно германскому народу!? Даже уничтожение сомнительных, с точки зрения министерства пропаганды книг, вызвала у общественных кругов одобрение.
«Самым наглядным успехом этой политики был пакт четырех держав — Англии, Франции, Германии и Италии, который хотя и никогда не был ратифицирован, но означал в моральном плане как бы приём новой Германии в сообщество великих держав. На международной арене первым признал режим Советский Союз, который теперь нашёл в себе наконец готовность пролонгировать истёкший уже в 1931 году Берлинский договор, вскоре за ним последовал Ватикан, который завершил в июле переговоры с рейхом по конкордату.»
Как художник, фюрер трепетно относился к каждой видимой мелочи, от формы партийного значка, до проведения парадов и шествий. Каждый участник таких мероприятий ощущал себя причастным к великому делу, к огромной машине немецкого рейха.
У немца есть лишь одно право - право трудиться на благо великого Рейха. Германия позаботится о нём. И она заботилась. Бесплатные дома отдыха, круизы, концерты. Пропаганда вдалбливала в головы немцев, что Германия – рай на земле. Кто был не согласен, того ждал концлагерь
«Повисший в воздухе в 1918 году вопрос Розы Люксембург «Германский пролетариат — ну где же ты?» — остался и на этот раз без ответа. Хотя в первые недели февраля дело в ряде случаев доходило до уличных побоищ, они все же носили характер стычек явно местного характера, а никаких хотя бы самых призрачных свидетельств крупномасштабной, централизованно управляемой попытки восстания, благодаря которой можно было бы насаждать стимулирующие комплексы страха, не было. Причиной тому были не только депрессия и истощение энергии рабочих вообще, что, естественно, сильнее всего сказалось на коммунистах, но и доходившее прямо-таки до гротеска заблуждение их руководства в оценке исторической ситуации. Не обращая никакого внимания на преследования и мучения, на бегство многочисленных товарищей и массовый отток своих сторонников, коммунисты продолжали считать, что их основной противник — социал-демократия, что нет разницы между фашизмом и парламентской демократией, что Гитлер всего-навсего марионетка, что если он придёт к власти, то тем самым только приблизит власть коммунизма, а на нынешней стадии высшая революционная добродетель — терпение.
Закон о чрезвычайных полномочиях завершил первую фазу захвата власти: он сделал Гитлера независимым не только от президентских декретов, но и от союза с консервативным партнёром. Уже одним этим устранялась всякая возможность организованной борьбы за власть против нового режима. «Фелькишер беобахтер» не без оснований писала: «Исторический день. Парламентская система капитулирует перед новой Германией. На протяжении четырех лет Гитлер сможет делать все, что сочтёт нужным: в плане отрицания — истреблять все пагубные силы марксизма, а в плане созидания — создавать новую народную общность. Начинается великое дело! Настал день третьего рейха!»
Действительно, Гитлеру потребовалось менее трех месяцев для того, чтобы обвести вокруг пальца своих союзников и поставить мат почти всем противостоявшим ему силам.»
Повторюсь, книга (второй том) захватывающая, полна интереснейшими подробностями. Теперь, все становится на свои места без вымыслов и домыслов. Гитлер из ничего создал великую державу. И как бы это кому не хотелось, немецкий народ об этом будет помнить всегда. Притягательность фюрера в его опасной примитивности. Особенно, это полезно помнить в наши дни. Сегодняшняя эпоха – эпоха политических клоунов. С единственным лозунгом «Каждому медведю по клочку шерсти, каждому посетителю бассейна по бесплатному полотенцу» клоун крупного канадского города выиграл выборы мэра. Настоящим бедствием на Украине обернулось избрание Президентом страны клоуна Зеленского. В Аргентине Хавьер Милей с бензопилой наперевес выиграл гонку за пост Президента. В США Президент полностью потерял адекватность. Слушать вице-канцлера Роберта Хабека о пользе немытого тела странно и страшно. Похоже, дальнейшее оглупление будет только нарастать. Где гарантия, что не появится очередной Адольф и не поведёт за собой широкие массы? Только вот что будет в конце этого пути?1
Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы!
Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста 👍 и подписывайтесь на мой канал