Сильный мужчина будет побеждён целеустремлённым ребёнком.
Н. Хилл
Целеустремлённость основана на искусстве пренебрегать несущественным и второстепенным.
М. Драйшпиц
Замены таланту нет. Целеустремлённости и добродетели без таланта — грош цена.
О. Хаксли
День складывается неплохо для тех, кто может похвастаться целеустремлённостью или хотя бы просто знает, чего хочет.
Хилон
Худшее преступление, которое мы можем совершить по отношению к людям, — это не ненавидеть их, а относиться к ним равнодушно; в этом — суть бесчеловечности.
Б. Шоу
Не будьте равнодушны, ибо равнодушие смертоносно для души человека.
М. Горький
— Взял — и просто испарился, исчез! Как такое может произойти? — воскликнул Гриша, сидя на грязной лавке в уличной заводской курилке.
— Да я сам так и не понял. Он просто в один день не пришёл на работу. Все у нас в кабинете, включая начальника отдела, думали, что он взял больничный, только ещё не успел сообщить об этом. Да он был идеальным сотрудником! Никогда не опаздывал, план перевыполнял, всё супер. — Стас тушил недокуренную сигарету, вкручивая её в пепельницу, и слова отрывисто срывались с его губ.
Двое приятелей обсуждали новость, потрясшую всех.
— Ага, в тот день я, как и сейчас, пошёл перекурить. Выхожу в коридор и не понимаю, чего все бегают и кричат. — Гриша откинулся на спинку лавки и стал смотреть в окно курилки.
— Когда гендиректор вошёл в наш кабинет, я сразу всё понял. Понял, что Андрей мне не сказки весь год рассказывал. Всё оказалось правдой. Он ходил перед нами, смотрел нам всем в глаза, а мы все ничего не видели, не понимали и не верили.
— Слушай, Стас, а расскажи, что он был за человек такой. Ты же с ним больше всех общался. Кем он был до этой работы? Как жил вообще?
— Кем он был? Я сам до конца не понял и не пойму, наверное. Да и запомнил я не так много. Он говорил, что писал книгу, поэтому я думал, что он просто на мне тренирует фантазию. Уж очень не сходилось то, что он говорил, с его внешностью. Такой мог сойти за простого парня, какие ведут правильную жизнь. Улыбался он действительно по-доброму, как будто сочувствовал и сопереживал чему-либо вместе с тобой. Одевался просто, неприметно. Всегда всех понимал с полуслова, любую человеческую проблему. Мне казалось, он, когда смотрел кому-то в глаза, читал мысли этого человека.
Стас замолчал, как будто воспоминания захватили его, но затем продолжил:
— Мы вместе ходили пешком до метро после работы и первое время болтали о всякой ерунде. Мне тогда были безразличны все сотрудники нашего отдела, и ты в том числе. Не обижайся: у всех своя жизнь и всё такое. Поэтому я очень удивился, когда он вдруг начал рассказывать о себе. Начал он издалека, что учился в обычной средней школе и изучал французский язык. До середины школы был отличником, а после девятого класса скатился до одних троек. По историям из школьной жизни я понял, что он уже тогда был очень общительным и ярким парнем, душой компании. Нравился всем, в особенности женскому полу: и девушкам, и женщинам, и бабушкам. К тому же рубаха-парень. Как я понял, его знала вся школа, как и у нас тут на работе. Наверное, способность найти подход к любому человеку была у него врождённой. Хотелось бы мне познакомиться с его родителями… Хотя он говорил, что с родителями был не в ладах. С отцом совсем не общался. Они друг друга игнорировали. Его детство закончилось быстро: с четырнадцати лет он работал на стройке коттеджей в Ленобласти.
— Ни фига себе, Стас! Я в четырнадцать лет был просто отчаянным лодырем! Начал курить и пить и только и делал, что проходил Half Life, сидел дома за компьютером и питался только тем, что мама принесёт.
— Он, кстати, тоже курить с четырнадцати лет начал… Блин, я до сих пор в шоке. Всё, что он говорил, было той правдой, к которой нужно было прислушаться. Я же всё пропускал мимо ушей. Получается, в правду никто не верит, или никто не хочет верить. Тебе искренний человек с голубыми глазами, улыбаясь, рассказывает её, а ты ему просто не веришь, потому что считаешь, что ты лучше, опытнее и круче, чем он. А ты вообще никто и никогда не старался стать кем-то.
— А дальше? Что он говорил? — Гриша очень внимательно слушал, и если бы у него были в руках ручка и бумага, то он бы записывал.
— Работал и жил на стройках. На каком объекте работал, на том и жил. Как исполнилось восемнадцать, ушёл из дома. Снял квартиру где-то у метро «Академическая». Сам поступил в университет и сам оплачивал своё обучение, жил так, что хватало на всё и ещё оставалось.
— А откуда у него деньги были? В смысле, столько денег? И на съём квартиры, и на оплату университета…
— Он строил коттеджи только летом, на летних каникулах после сданной сессии. Интерес в том, откуда он брал деньги на всё. На очередной стройке он познакомился с одним парнем и очень сдружился с ним. Этот его друг открыл для него лёгкие наркотики и ночную жизнь побережья Финского залива. В будни они строили, а по выходным тусовались в клубах курортной зоны. В общем, начало двухтысячных помнишь? Один из пиков волны, когда все что-то употребляли. Поколение объебосов и торчков…
— Помню, помню. Сам покуривал и понюхивал всё подряд.
— В общем, Андрей с другом вскладчину купили вертушки, пульты, колонки и сами стали учиться сводить музыку. Захотели быть диджеями…
— Круто! Я тоже хотел быть диджеем. Крутые ребята, которым все завидуют.
— Да мы все что-то хотели и хотим, только всегда не знаем, как это сделать или просто боимся попробовать. В итоге они научились очень хорошо сводить музон и устроились работать в клуб Tunnel, легенду техно-сцены Петербурга. Помню, он говорил, что по пять косарей за ночь получал, это при средней зарплате в двухтысячном году в полторы-две тысячи рублей. А через год все пятнадцать! Плюс, наверное, скопил деньжат, когда работал на стройке. Вот он себе всё и оплачивал: университет, съёмную квартиру и весёлую жизнь.
— Работа диджеем в одном из самых известных клубов Санкт-Петербурга. Вся жизнь — сплошная тусовка! Круто! Молодость как раз для этого! А не для такого тухляка, как сейчас.
— Да, он как раз говорил, что сначала всё пёрло и нравилось. Да и музыку электронную он очень любил. Нравилось, что девушки вокруг него бегали. Нравилось выпивать и употреблять всякие зелья. Нравилась клубная жизнь и всё из неё вытекающее. Но потом разонравилось. Изнанка уже начала проглядывать: день с ночью перепутались, лица и события смешались, КВД часто стал посещать, иногда ходил к платному психологу из-за наркотических галлюцинаций и постоянного нетрезвого состояния, да плюс ко всему ещё же универ и сессия. Ночью работаешь, днём универ, вечером подбираешь репертуар, что будешь играть в клубе, немного спишь или вообще не спишь, а потом в клуб. И так по кругу и много лет.
— Долго он в клубе-то проработал в таком темпе?
— По-моему, лет пять. Пока в университете учился, работал. Он не только в Tunnel играл. Его музыка нравилась, он сам — тоже. Ещё в «Грибоедове», JetSet, Escobar. Мерзостей на этих вечеринках было не меньше, чем пафоса. А гости — почти все с мёртвыми глазами, как будто всё, что им надо, — это порошки и секс. А потом — трава и алкоголь. Снова и снова. И на этом всё. Рассказывал, как даже на «Казантипе» выступал и какие люди играли вместе с ним. Помню, не все могли попасть на этот концептуальный рейв, многие и не рисковали туда ехать — пугали «философия» фестиваля и атмосфера вседозволенности. Он был в эпицентре. Видел и делал всё. Я слушал и не верил.
Стас достал из пачки новую сигарету и снова закурил. Он струйкой выпустил дым, неторопливо размышляя о чём-то своём. В его серых глазах, казалось, мелькнула искорка, но потом они снова стали стальными, и он продолжил:
— Возможно, мне казалось, что моя жизнь уже, насколько нужно, сложилась, а всё остальное либо только в кино бывает, либо у очень богатых людей, живущих по собственным правилам. Не делаешь ничего, что отличает тебя от общей массы — и значит, будешь жить в определённых рамках, которые уже никогда не сломаешь. Я не передовик по жизни и считал, что таких не бывает. Человека должны сразу запихнуть в определённую среду, или должны сложиться обстоятельства, которые изменят его, и он станет целеустремлённым и захочет большего. Сам по себе ты не можешь научиться разрывать границы обыденности, быть недосягаемым и везде востребованным. У нас настолько заржавевшее мышление, что мы дальше своего носа видеть ничего не можем. Как-то мы пили пиво после работы в парке, и Андрей мне целую речь выдал. Я это запомнил.
С улыбкой он говорил, что «эти рамки только в твоей голове, а весь мир движется, с тобой или без тебя. Твой жизненный путь не должен быть иллюзорным. Существовать не только внутри, но и во внешнем. Вокруг — не фантазия и не галлюцинация, а реальный мир, который кто-то когда-то создал. И этот кто-то, как и ты, может иметь тоже две руки, две ноги, голову, глаза и уши. Это могут быть люди — сильнее, богаче, успешнее, ярче, чем ты. Те, кто имеет рычаги управления миром и давит на тебя, ломая сопротивление.
Голова должна быть трезва, потому что мир — скоротечная жизнь вокруг.
Мир такой, какой он есть, силой мысли его не изменишь. А вот он как раз изменить тебя может. Нельзя давать ему это сделать. У тебя своя голова на плечах, и это только твоя жизнь. Запомни это! Именно ты должен ставить условия нашему миру, а не наоборот. Именно ты своими поступками и делами должен выстраивать эту механику так, как хочется тебе».
Мы в тот день сильно напились. Но эти слова я запомнил. Всю нашу встречу он как будто общался с самим собой, только с собой. Если я задавал вопрос, он отвечал куда-то в пространство, но словно на вопрос, заданный им самому себе. Я никогда не забуду его глаза. В них как будто горел огромный фейерверк.
— Лично я всегда к нему относился как к чудаку, — сказал грустным тоном Гриша и тоже затянулся сигаретой. — Ходил всегда быстро и широко улыбался. Какие-то шуточки постоянно шутил про пьянки и наркотики, вёл себя несерьёзно. Я удивился, когда его повысили, и сильно злился несколько дней подряд. Было очень неожиданно. Да и за что?
— Да, все тогда обалдели. Кстати, это был уже первый звоночек, надо было обратить на это внимание. Он всего-то год проработал, а ему уже ведущего инженера-конструктора дали. Доступ к большим делам открыли.
— Одна сотрудница из нашего отдела сказала, что никого и никогда так быстро не повышали. Если ты блатной — то понятно, а он не был. Сам всё делал, никто не помогал.
— Молодец Андрюха! А мы дальше сидим и ждём, что к нам кто-то подойдёт или «спустится» и поможет. Мы же вон какие. — Стас картинно сделал грудь колесом и высоко задрал подбородок.
— Ага, ждём и ждём, как дураки. Иллюзии и лень, как у многих. — Гриша пнул стоявшую рядом пустую бутылку из-под газировки, и она с шумом откатилась по серому асфальтиту. — Ну а после клуба кем он работал? Откуда такие способности появились-то?
— Да подожди, я ещё про клубы не всё рассказал. Денег парням хотелось больше, возможности, казалось, росли. Наркотики он стал продавать вместе со своим другом — что ещё можно ожидать от ночных клубов. Он рассказал, что очень хорошо сдружился с директором одного клуба. Он им кокаин давал, а они его продавали знакомым. Несколько лет продавали. Как-то мы встретились в баре, и он мне опять выдал одно откровение, в которое я сразу не поверил. Просто думал, такие уроды только в новостях по телеку мелькают. Они со своим другом стали продавать наркотики сначала в одну школу, а в итоге — толкали уже на пятнадцать школ. Пятнадцать! Траву, колёса всякие и амфетамин. Я до сих пор не понимаю, для чего он мне тогда это рассказал. Только вот прикинь, какая штука. Он это мне говорил в глаза и знал, что я ему не поверю. Он был в этом убеждён.
— Может, это исповедь была? Может, это было для него грузом. А может, ему было одиноко и просто нечего было больше рассказать.
— Представляешь, они на своих дискотеках знакомились с определённой молодёжью: искали, чтобы ребята были наркоманами и у них были младшие братья и сёстры, и лучше, если из неблагополучных семей. И зачем? Чтобы со школы подсаживать детишек на наркотики и зазывать в клубы. Чтобы клиенты были всегда. Они растили их, как из цыплят растят кур на птицефабриках. Зачем ждать, когда к тебе придут через несколько лет, когда можно быть в этом уверенным.
— Это надо ж быть настоящей скотиной! А он и был! А может, и нет. Мы с тобой просто очень узко смотрим. А он учился, работал диджеем, продавал наркотики и уже тогда летал за границу на свои деньги. Вот такие дела!
— И, получается, плевать, что там кто-то, может, из-за тебя умер? Главное, что ты сам всё оплачиваешь и делаешь, что хочешь. Ему тогда ещё тридцати не было!
— Ну а дальше что?
— А дальше он полностью сменил род деятельности. Он же универ окончил и получил диплом морского инженера. Ну так вот, у его друга, с которым они в клубе работали, был папа, который трудился в одном НИИ. Этот папа был доктором наук и организовал там один отдел. Назывался, по-моему, инновационного развития чего-то там. Он предложил сыну бросить эти сраные клубы и идти к нему работать. Андрея тоже позвал. Ему нужны были умные и перспективные сотрудники.
— Так ведь в НИИ платят-то мало и работа говно.
— Оказывается, смотря в каком отделе и кто у тебя там папа. В общем, Андрей рассказал, что он занимался поиском субподрядчиков. Знаешь, кто это такие?
— Примерно.
— Например, тебе нужно построить корабль, а вот двигатель к нему ты сделать не можешь. Значит, ищешь тех, кто сделает двигатель для твоего заказа. Понял?
— Понял. И что хорошего в поиске таких ребят?
— А хорошего вот что: когда Андрей находил нужного им субподрядчика и подписывал договор, начальник добавлял к его зарплате десять процентов от стоимости всей работы. Вот так, легко и просто.
— Так это же можно нехило поднимать!
— Вот-вот. Поэтому Андрюха всего за полгода сменил четыре машины. Переспал со всеми женщинами в отделе и объездил полмира. Единственный минус — его друг вскоре умер от передозировки наркотиками.
— Наверное, когда такая жизнь и такие бабки, легко с катушек слететь.
— Андрюха-то не слетел. Хотя что у него в голове — одному богу известно.
— Это точно.
— После смерти сына их начальник очень сдал и раскис. А у них там, в отделе, двойные бухгалтерии и чёрт-те что ещё. В общем, он кому-то на лапу не дал, и его посадили на десять лет за хищения в особо крупных размерах. Весь отдел быстренько разбежался, а Андрюха к нам на завод инженером устроился, корабли конструировать.
— Ага, ещё и с чемоданом знаний, как вести двойные бухгалтерии и, наверное, как укрывать чёрные заработки. Всякие вилки и так далее…
— Ну да, именно так и получилось. Сидит он себе обычным инженером на судостроительном заводе, и всё у него нормально. Но, как видишь, останавливаться и прятать голову в песок он не стал.
— Кстати, а для чего он на подработку устроился? Зачем вообще уборщиком промышленных помещений работать?
— Мне он говорил, что ему не хватает зарплаты конструктора и это «вот такая подработка». Причём он честно ходил и мыл полы в цехах. Ночами. Тихо и методично. В итоге вообще не понятно было, зачем это, и с последними событиями лично для меня никак не вяжется.
— Да уж, ведущий инженер-конструктор, который подрабатывает уборщиком производственных помещений, берёт — и опрокидывает завод на четыреста двадцать семь миллионов рублей. Всё очень странно.
— Ты прикинь, четыреста двадцать семь миллионов рублей! Всего за пару лет, а может и меньше, организовал для себя несколько фирм, которые занимались поставкой заводу судового оборудования. Его фирмы выигрывали тендеры, завод перевёл деньги, а Андрюха исчез!
— Да я вообще в шоке. Когда мне это наш начальник отдела рассказал, я потом ещё долго рот закрыть не мог. А когда нас прокуратура всех допрашивала, я вообще иногда заикаться начинал.
Стас смотрел в просвет между высотками на солнце, которое клонилось к закату. Его столь многое раздражало в нынешней работе, что кабинет казался тюрьмой, а недавнее появление в нём людей в форме — вещью закономерной и обыденной.
— Интересно, его найдут?
— Мне кажется, уже нет. Две недели прошло, всё утихло как будто. Андрей теперь может уехать в любую другую страну, если, конечно, ещё этого не сделал, и там уже устроиться на работу инженером, или диджеем, или ещё кем-то. А может вообще не работать. Будет спокойно жить и не тужить.
— А может, он и там не успокоится?
— Может. Ладно, пойдём, рабочий день заканчивается, пора домой ехать. Завтра пойду уборщиком устраиваться. Мне тоже зарплаты не хватает.
Редактор: Глеб Кашеваров
Корректоры: Александра Крученкова, Катерина Гребенщикова
Больше Чтива: chtivo.spb.ru