В числе исторических предшественников Отдельной орденов Суворова, Жукова, Ленина, Октябрьской революции Краснознамённой дивизии оперативного назначения имени Ф.Э. Дзержинского войск национальной гвардии Российской Федерации, готовящейся в июне 2024 года отметить свой вековой юбилей, был знаменитый 1-й полк воинов-самокатчиков ВЧК, вставший на защиту москвичей от бандитов в марте 1918 года.
В марте 1918 года по настоятельной просьбе председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского в Москву для охраны важных государственных учреждений и борьбы с бандитизмом было направлено вошедшее в состав ВЧК подразделение бывших солдат Первого самокатного батальона Русской императорской армии.
Для проведения чекистских операций в черте города самокатчики и впрямь оказались незаменимой гвардией. Они были мобильны, и в то же время их самокаты (велосипеды), в отличие от коней или автомобилей, не требовали фуража либо горючего. Они были технически подкованы и физически развиты (их самокаты были складывающимися и крепились за спиной в случае действия в пешем строю). Они могли быстро выдвинуться к месту проведения операции и блокировать район её проведения. Они мастерски владели имевшимися у них на вооружении винтовками, а также бебутами – удлинёнными, с кривым лезвием, кинжалами солдатского образца 1907 года. Знаменитые кожаные куртки, вошедшие в историю как непременный атрибут одежды чекистов в послереволюционную эпоху, изначально, ещё в царской армии, являлись частью обмундирования именно самокатчиков и шофферов (водителей автомобилей и мотоциклов), так как защищали их от непогоды и были удобны в любой служебной обстановке.
Возможно, что и мода на кожанки у чекистов пошла с оглядкой на влившихся в их ряды солдат-велосипедистов, и только потом стала символизировать принадлежность её владельца к героической чекистской когорте.
Вскоре после прибытия самокатчиков в Москву, 20 марта 1918 года, состоялся их первый бой с бандой. Это произошло в чайной «Отрада» на улице Малая Бронная, где произошла перестрелка, в которой погиб красноармеец Порфирий Степаков.
В более поздних публикациях об этом событии его ошибочно называли то Степановым, то Порфирием Гноевым, перепутав с ещё одним из приехавших из Петрограда бойцов. И только в 2023 году, на основании подлинных документов эпохи, исследователю Росгвардии удалось подтвердить, что от рук уголовников в тот день погиб всё-таки Порфирий Степаков, а не кто-то другой.
Как сообщала впоследствии, в 1922 году, в заметке «Первая жертва» многотиражная газета 1-го полка «На страже Революции», «Тов. Дзержинский, потрясенный утратой честного солдата революции, принялся сам за следствие над виновниками убийства…»
По исследованиям полковника в отставке Н.Г. Сысоева, «…оказалось, что свора злоумышленников (Пировавших в «Отраде» - Прим. Росгвардии) являлась не просто банальным уголовным сообществом, а состояла как из воротил криминальной коммерции, так и из недобросовестных представителей военного ведомства. Вот что, по этому поводу говорилось в заявлении ВЧК для Бюро печати от 22 марта 1918 года: «По постановлению Всероссийской Чрезвычайной комиссии при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией в ночь на 22 марта были расстреляны Р. Гигашвили и В. Джикидзе (Непосредственно стрелявшие в Степакова. – Прим. Росгвардии) за убийство, торговлю водкой и покупку оружия, принадлежащего Республике. Кроме того, были расстреляны за вооруженное вымогательство, продажу оружия, принадлежащего Республике, и дикий разгул заведующий штабом по сформированию маршевых отрядов Красной Армии С. Яковлев, его помощник В. Герасимов, писарь того же штаба С. Абрамов и служащий меблированных комнат П. Федотов.
Геройского чекиста-самокатчика похоронили у Кремлёвской стены торжественно, с отданием воинских почестей, а почетным воинским эскортом, сопровождавшим гроб, командовал один из высших руководителей ВЧК – член Коллегии Всероссийской Чрезвычайной комиссии, заведующий отделом по борьбе с контрреволюцией И.Н. Полукаров».
Известная книга А.Абрамова «У Кремлёской стены», повествующая о захоронениях на этом, как называлось оно в то время, «Красном погосте», ни имени красноармейца Порфирия Степакова, ни факта его захоронения в марте 1918 года не фиксирует. Однако погребения в ту эпоху часто бывали братскими. Поэтому имена многих упокоившихся здесь москвичей и бойцов до сих пор остаются неизвестными.
