Каннский кинофестиваль завершился сенсацией — победой рождественского фильма «Анора» Шона Бейкера, в актерском составе которого четыре русских, два армянина и одна американка. Егор Москвитин размышляет об этом и других итогах 77-го фестиваля на Круазет.
Постером — совершенно чудесным — 77-х Канн стал кадр из фильма «Августовская рапсодия» Акиры Куросавы. Перед фестивалем казалось, что эту картину выбрали как оберег: великий режиссер предостерегал ею от повторения ядерной катастрофы; лента классика — своего рода японский приквел «Оппенгеймера», только что победившего на «Оскаре». В кадре сгрудилась на скамейке большая семья, ждущая чего-то от звездного неба. На дождливом горизонте может маячить и ядерный гриб, и эмблема Каннского фестиваля — выбирайте сами.
Но теперь, когда «Золотая пальмовая ветвь» досталась американской «Аноре», стало ясно, при чем тут «Августовская рапсодия» на самом деле. В японском фильме именно бабушка учит внуков самому важному в жизни, потому что поколение родителей потерялось и так и не нашлось. В «Аноре» два главных героя тоже стали тем, кем стали, исключительно благодаря своим бабушкам. Стриптизершу Анору (Майки Мэдисон) бабушка-иммигрантка в свое время научила русскому языку, а гопника Игоря (Юра Борисов) — рыцарским манерам. Так что миссия фестиваля в этом году заключалась в том, чтобы благословить бабушек. Дело раскрыто. Можно уезжать с Круазет.
А если серьезно, то у каждого фестиваля и каждой премии, конечно же, есть своя логика и драматургия. Сперва некий сквозной сюжет порождает само время — коллективное бессознательное сотен рассказчиков со всего мира, не сговариваясь, озаботившихся одним и тем же. Затем единую историю формулируют отборщики фестивалей, лучшие из которых работают в Каннах. Потом ее легитимизирует своим решением жюри, а затем по мере скромных сил обнародует пресса. И только потом с ней соглашается или не соглашается зритель.
Поэтому, например, в 2022 году Канны открывались французской комедией про зомби под оригинальным названием «Z» (которое потом от греха подальше поменяли на «Coupez!» — «Снято!»), а венчались победой «Треугольника печали». Оба фильма — о безжалостном похмелье людей, которые воображали, что правят миром, но в итоге накликали конец света и оказались бессильны перед теми, на кого смотрели свысока. В фильме про зомби кинематографисты так увлекаются съемками фильма-катастрофы, что не замечают нашествия настоящих зомби. А в фильме про круизный лайнер представители элит думают, что поднимаются на борт ковчега, — но на самом деле это их «Титаник».
А послание Канн-2024, судя по победителям, таково. В современном мире наступил как никогда острый кризис компетенций тех, кто этим миром правит. И единственным спасением, по версии людей искусства, является срочный и глобальный транзит власти к женщинам.
В отмеченном «Золотой камерой» за лучший дебют фильме «Арманд» из конкурса «Особый взгляд» учителя в скандинавской школе не знают, как разрешить конфликт двух шестилетних мальчиков — и отдают инициативу разгневанным матерям.
В иранском фильме «Семя священного инжира», удостоенном Специального приза жюри, три женщины — две сестры и их мама — вступают в богоборческий конфликт с отцом семейства, который олицетворяет разом и власть в исламском государстве, и мир мужчин.
В фильме «Виды доброты» Йоргоса Лантимоса, принесшем американцу Джесси Племонсу приз за лучшую мужскую роль, каждый из актеров играет трех персонажей сразу. Грек Лантимос, как обычно, экспериментирует с наследием великих предков. Драматурги древности выставляли на античных соревнованиях в открытых театрах (кстати, туда можно было приходить со своей едой) по три трагедии и по одной сатировской драме (то есть ироничной комедии) в конце. То есть каждый участник фестиваля должен был придумать целый альманах из четырех историй. Лантимос, наоборот, снял три короткометражные комедии, которые только в финале превращаются в трагедию. И это трагедия мира лицемеров, где больше всего сатиры приходится на долю мужчин. Уиллем Дефо играет начальника-самодура в одном фильме, жестокосердного отца в другом и помешанного на сексе лидера секты в третьем. Племонс — раболепого карьериста в первом, способного на жестокость в семье и на работе полицейского во втором и религиозного фанатика в третьем. Другое воплощение токсичной маскулинности из конкурса — оставшийся без наград фильм «Ученик» про восхождение и падение Дональда Трампа. На ту же свалку истории отправляются двое мужчин из «Мегалополиса» Фрэнсиса Форда Копполы, которые почти три часа мечтают о Риме. Это жестокий мэр футуристического Нью-Йорка в исполнении Джанкарло Эспозито и гениальный инженер, сыгранный Адамом Драйвером. На том же кладбище после Канн упокоится и «Саван» Дэвида Кроненберга — трагедия изобретателя, который не может представить свою жизнь без покойной жены.
Женский взгляд на проблемы «Ученика» и «Савана» — вернее даже female gaze — раскрыт в боди-хорроре «Вещество» француженки Кароли Фаржа, награжденной за лучший сценарий. Персонажи Деми Мур и Маргарет Куэлли в этой научной фантастике — две версии одной героини. Зрелая женщина, вынужденная всю жизнь стремиться к навязанным мужчинам стандартам красоты, теряет работу телеведущей (причем ее передача была про фитнес) и соглашается на медицинский эксперимент — вырастить собственного клона, молодого и прекрасного. Теперь две героини делят одну жизнь — а виртуозный сценарий движется как будто бы по протоколу работы с психотерапевтом. И учит зрителей любить и принимать себя, а не заниматься селфхармом и самоедством.
Приз жюри достался французу Жаку Одияру, который, как и его соотечественница Фаржа, тоже сблизил фестивальное кино с жанровым. Его «Эмилия Перес» — сложное кино о гендерном переходе, которое с безукоризненной ловкостью тасует развлекательные жанры. Это и безумный мюзикл, и старомодная комедия про обмен телами, и криминальный триллер про наркокартели с перестрелкой не хуже, чем в «Убийце» Дени Вильнёва.
А приз за режиссуру отправился в страну, которую Канны почти не замечают, — Португалию. «Большое путешествие» Мигела Гомиша — романтическая трагикомедия про мужчины и женщину, парализованных предстоящим браком (о том же, кстати, индийский фильм «Сестра Полночь» из параллельной программы). Жених бежит из-под венца, невеста пускается следом — а фоном для страданий белых людей становится находящаяся под британским владычеством Бирма (современная Мьянма). Время действия — 1917 год. Единство и борьба мужского и женского — сюжет еще одного фильма конкурса на португальском языке, «Мотеля Дестино» Карима Айнуза. А исследование судьбы страны через судьбу героев — суть оставшегося без призов китайского фильма «Поколение романтиков» Цзя Чжанке.
Гран-при фестиваля тоже отправляется в страну, которая давно не находила своего места в Каннах. Победа досталась индийскому фильму «Все, что мы представляем как свет» — истории трех женщин из трех поколений, которые трудятся вместе медсестрами в госпитале в Мумбаи. В конце фильма они спасают двух мужчин — одного только для того, чтобы отвергнуть. А другого, юного, чтобы воспитать. Когда пятерка героев перед финальными титрами собирается за столом на открытом воздухе и смотрит на ночное небо, это кажется еще одним нечаянным оммажем постеру фестиваля.
А «Золотая пальмовая ветвь» просто взяла и выбрала фильм, который объединяет в себе ценности всех остальных. Как и индийская картина, «Анора» — кино невероятной доброты, искренности, живой непосредственности и легкости, которую невозможно подделать. Как и иранская картина, «Анора» — это кино, где дети восстают против родителей. Как и все французские победители этих Канн, «Анора» не забывает быть жанровым аттракционом для театрального проката, который напоминает то «Красотку», то «Одного дома», то рождественского Фрэнка Капру. Как и португальский фильм, это роуд-муви о мужчине и женщине, причем трансформация героев Майки Мэдисон и Юры Борисова очень понятна главе жюри Грете Гервиг, снявшей «Барби». Как и «Виды доброты», «Анора» — это комедия о войне полов.
Грета Гервиг, объявляя победу святочного рассказа, где американцы и русские занимаются любовью, а не противоположным, сказала, что это кино, которое вселило в жюри надежду. А на пресс-конференции добавила, что ее команду очаровало то, что новаторский фильм опирался на приемы из классики национального кинематографа. А сам режиссер Шон Бейкер закончил свою благодарственную речь словами, что «Анора» посвящена всем секс-работникам в мире — тем, кто был, тем, кто есть, и тем, кто будет. Это история о невидимых обществу и беззащитных людях, ангелом-хранителем для которых готово быть разве что кино. То обстоятельство, что среди героев есть русские (блистательно сыгранные Марком Эйдельштейном и Юрой Борисовым и чуть менее убедительно, но все равно ярко — Дарьей Екамасовой и Алексеем Серебряковым), запомнится прежде всего нам, не получавшим главных призов в Каннах со времен фильма «Летят журавли». То есть с 1957 года.
Но в этом и заключается магия кино — давать увидеть на одном и том же экране каждому ровно то, что он хочет. А утешать всех.