То, что мы испытываем беспокойство — очевидный факт, не нуждающийся в каком-нибудь научном подтверждении. Буддийская философия утверждает, что наши тело и ум – произведены сансарой, страдание заложено в их конструкцию. Как это может оспорить или подтвердить наука? На удивление многообразно. Начиная с самого базового уровня взаимодействия с миром.
Наши рецепторы устроены таким образом, что при повторном раздражении порог возбуждения повышается. Из-за этого наши органы чувств обладают негативной адаптацией. Действие сильного раздражителя притупляет ощущение, например, после яркого света мы некоторое время хуже видим. Ещё один вид негативной адаптации – ослабление ощущений, вплоть до полного исчезновения, после продолжительного воздействия раздражителя. Иными словами, чтобы повторить любое ощущение, в том числе удовольствие, нам нужны всё более интенсивные раздражители. Если вы заходите в помещение, в котором ощущаете тонкий аромат благовоний, то после нескольких, приносящих наслаждение вдохов перестаёте ощущать запах. Если вы любите сладкое, то для начала вам достаточно сущей малости; но через несколько глотков, для того чтобы опять почувствовать удовольствие, вам понадобится многократно повысить концентрацию сахара.
Привыкнув к какому-то ни было ощущению, мы перестаём получать от него удовольствие и теперь для того чтобы повторить удовольствие, нам нужно добавить интенсивность ощущения — включается порочный круг: нам хочется большего удовольствия, и для этого нужен более сильный раздражитель, к которому у нас быстро вырабатывается негативная адаптация.
Немецкий анатом Эрнст Вебер в 1851 году установил, что для того, чтобы почувствовать разницу между тем уровнем ощущений, к которому мы уже адаптировались и тем, который нам принесёт новое удовольствие, нужен не просто очередной стимул, но больший, чем был предыдущий. То есть, если сначала вам было приятно пить сладкую воду с одной чайной ложкой на восемь литров (это порог восприятия сладкого), то, если вы добавите ещё одну, это ничего не изменит. Теперь, чтобы почувствовать сладость, вам нужно добавить пять-шесть ложек. Чем сильней раздражитель, тем больше должна быть добавочная величина, при которой мы ощущаем разницу. В какой-то момент раздражитель становится настолько высоким, что прежнее ощущение перестаёт восприниматься как удовольствие — мы теряем чувствительность или даже ощущение переходит в болевое. Чрезмерно сильный запах благовоний приводит к временной потере обоняния, сладкая вода в конце концов станет приторным сиропом и вызовет отвращение. Природа позаботилась, чтобы приятная стимуляция длилась недолго.
Постоянная погоня за удовольствиями приводит к разочарованию, даже, если мы получаем желаемое… – мы расстраиваемся просто от того, что получили чуть меньше, чем в прошлый раз. Получается, что настоящее необманное удовольствие мы ощущаем только в первый раз. Потом мы испытываем предвкушение, но не наслаждение от получения. Мы тратим силы на обретение того, что приносит меньше удовольствия, чем в первый раз, когда же получаем то, к чему стремились, то сравниваем с тем, как было в последний раз, и если получили чуть меньше, то расстраиваемся (хотя в первый раз были рады даже малости). Для того чтобы ощутить удовольствие по настоящему, теперь нам надо большую дозу вожделенного, с каждым разом всё большую — возрастающую геометрически. Но даже, если у нас хватит энергии получить огромную дозу, то в конце концов удовольствие исчезнет — мы потеряем чувствительность. Ступая на путь удовольствий, мы попадаем на крутой истощающий подъём, заканчивающийся неожиданным обрывом и крушением. Напрашивается вывод, что погоня за привычными удовольствиями бессмысленна сама по себе — желаемое не принесёт того, что обещает наш мозг!
Похоже, что наши тела сконструированы таким образом, чтобы не «перегрузить» нас удовольствиями. В чём смысл этого, почему так произошло в ходе эволюции? Наша привычка видеть смысл во всех событиях в очередной раз может сослужить плохую службу. Было бы наивно видеть какую-то конечную цель у такой научной абстракции, как естественный отбор. Ещё глупее ожидать, что смыслом естественного процесса, развивающегося в силу происходящих причин, будет создание нашего счастья. И уж совсем дико было бы предполагать, что у такого явления цель совпадает с нашим представлением о счастье. Мы уже выяснили, что наши предки боролись за существование и размножались, и у всей этой бесконечной кадрили вовсе не было цели сделать нас счастливыми. Те, кто выжил, передали гены следующим поколениям и стали нашими предками. Логично, что это были не те, кто счастливей, а те, кто успешней размножался. Получается, что современные люди снабжены всеми механизмами для успешной передачи своих генов, но о счастье здесь речь не идёт.
Древние философские книги педантично описывают сансару ради того, чтобы мы давали себе ясный отчёт о природе своих несчастий. В текстах упоминается классификация страданий, которые удивительно созвучны современности. В книге ламы Цонкапы «Ламрим Ченмо», они названы «горестями»: неопределённость, одиночество и ненасытность.
Если проводить параллели, то вышеописанное отражает Первую истину в той её части, которая говорит о горести ненасытности.
— Евгений Бульба. Из книги «Тень матрицы.Биология альтруизма».