У нас была девочка во дворе, которая подошла к плите с кастрюлей воды для макарон, и ее одежда загорелась от пламени. Ее еле спасли, но она получила ожоги на грудной клетке и спине, которые пришлось лечить с пересадкой кожи. Хотя в некоторых местах остались следы от ожога.
Параллельно я пошла умыться в ванную и почистила зубы. Я не хотела выглядеть неряхой перед Антоном, хотя мой внешний вид какой-то затюканной домохозяйки. Я давно не расслаблялась в ванной с пеной и не делала масочки для лица. Надо будет исправить это, но позже. После ополоснуть лицо и промокнуть его полотенцем, я приготовила кашу и завтрак для дочери.
Когда Юля весело пошутила, что ей не стыдно быть в трусах перед папой, я попробовала разъяснить ей, что нельзя так. Потом мы позавтракали, а я после этого собрала рюкзак с вещами на прогулку и проверила его содержимое, включая аптечку, надеясь, что нам не придется ее использовать.
— Мама, я все съела. Можно мадаринку? — спрашивает дочка из кухни.
— Конечно, Юля. Хочешь еще одну?
— Да, и для папы тозе. Позалуйста?
— Конечно, дорогая, конечно, — улыбаюсь наивности своей дочери. — Вот, возьми мандаринку. Съешь её. Затем мы вымоем руки, сделаем укольчик и оденемся.
— Я не хочу коко, — простодушно сказывает Юля.
— Малышка, и я бы не хотела колоть тебе укольчики, но они помогают тебе сохранить здоровье, чтобы ты могла хорошо бегать, стоять, ходить. Они помогают крови течь по твоим венам. Понимаешь, малыш?
В такие моменты мое материнское сердце сжимается от боли. Хочется, чтобы мой ребенок был полностью здоров. Чтобы она могла без страха играть, бегать и быть как все дети. Но для нас это не дано. Юля — как нежный цветок, которого нужно беречь от травм и ушибов.
Я благодарна, что в Гонконге нам помогли и болезнь у Юли в легкой форме, но неизлечима. Мы можем только поддерживать ее. И в будущем Юле придется активно заниматься физическими упражнениями.
Нам удалось найти оптимальное лечение, без донорской плазмы. Есть риск, что с возрастом болезнь усилится, и нам понадобится донор. Но я верю в лучшее. Я верю, что Юля будет с нами навсегда.
Звонок в дверь отвлекает меня от мрачных мыслей.
— Вот и папа, — я улыбаюсь дочери, поправляя ей хвостик на голове, и направляюсь открывать дверь.
— Привет, — Антон улыбается, видя мой внешний вид. Да, я так и не успела переодеться. Я в своей шелковой ночной рубашке и халате, подаренном сестрой на Новый год. — Ты выглядишь отлично, — он улыбается.
— Папа! — бежит к нему Юля, обнимая его за шею и спрашивая. — У тебя есть зена?
— Кто? — Антон недоуменно переспрашивает. Может быть, ему стоит подучить русский язык. Ну, сегодня я хочу немного отдохнуть от компании Антона. Пусть папа тоже попробует разгадать эту непостижимую АБВГДейку.
- Моя семья, - напоминаю я.
- Нет. Нету, - качает головой Антон.
- А сестличка? - спрашивает Юля. Но и на этот вопрос Антон машет головой отрицательно.
- Ну воть. У меня есть мама, а ты мой папочка. Значит, ты мозешь видеть маму голей, - делает вывод Юля, и я удивленно округляю глаза. Антон с трудом сдерживает смех.
- Юля! - я немного строже обращаюсь к дочери, выдыхая, и повторяю для нее. - Твой папа может видеть обнаженной только жену, - надеваю на нее шапку.
- Тяк познакомьтесь... - мешкается дочь.
- Я не возражаю, - улыбаясь отвечает Антон. Они оба смотрят на меня.
- Но я возражаю, - надеваю куртку на дочь.
- Мы уговорим ее. Ты же мне поможешь? - шепчет Антон Юле.
- Да, папочка, - дает пять Антону по руке. Тот целует ее в щеку.
- Вы быстро сошлись.
- Просто у нас кровь одна, - гордо отвечает Антон.
- По поводу крови, - серьезнее говорю. - У Юли гемофилия. Наследственное заболевание. Нужно быть осторожным, чтобы не порезать, не поцарапать и не ушибить ее. Нужно защищать ее. Но это не значит, что нужно держать в клетке и наблюдать. Она живет полноценной жизнью, мы просто всегда должны быть рядом. Благодаря Богу, степень заболевания не такая тяжелая, и нам не понадобился донор. Просто уколы. Если Юля получит рану, позвони мне сразу, и я приеду. Потому что если не остановить кровотечение вовремя, это может быть опасно. - я умышленно пугаю, чтобы понимал степень ответственности.
- Я все понял, - говорит Антон сосредоточенно. И я верю.
- Антон, она все для меня, - слезы начинают мешать. Он обнимает меня одной рукой, другой держа Юлю.
- Я позабочусь о дочери, не волнуйся. Спасибо тебе за нее, - поцеловал меня в макушку. - Она просто удивительная.
- Да, в нее невозможно не влюбиться, - я вытерла слезы и улыбнулась своей дочери.
- Ну что, Кукленок, готова к веселью с папой? - спросил Антон.
- Дяя! - радостно завизжала Юля. Ее азарт и счастье заразили меня. Я хотела видеть лишь радость и счастье в ее глазах.
Подготовка к свиданию спустя два года оказалась непростой. Оказалось, что я забыла, как это делается. Два года в декрете оставили свой след. В Гонконге все было проще: деловой костюм, юбка или блузка считались праздничным нарядом. Высокий хвост. Минимум макияжа, только ресницы. В остальное время я была мамой: джинсы, спортивные штаны, кроссовки, свитшоты и свитера. Объемный пуховик и шапка. Нормально было и так. Заботиться о своем внешнем виде не было времени, когда ты работающая мама-одиночка в декрете. Быть девушкой просто не было возможности. Я была и мамой, и папой для дочери.
Переключиться сейчас на другое оказалось странным и непривычным. Я напоминаю себе, что решила начать с самого начала. Главное - приступить. Правильно?
Приняла ванну с пеной. Немного белого игристого в бокале для настроения. Включила один из новеньких сериалов. Нанесла маску на лицо. Очень приятно. Кажется, что было сто лет, как я так отдыхала. Вода теплая, расслабляет. Впервые за два года я расслабилась. Этого не хватало. Раньше не стоило отказываться от помощи. Девушки, конечно, приходили и помогали. Они меняли подгузники, держали на руках мою Юлю, а также дежурили, когда у нее были колики или резались зубы. Этот период казался бесконечным, но как говорится, все имеет свой срок.
Продолжение следует…