В вагоне метро напротив меня сидит колоритный дедушка: длинная тощая бородка трубочкой без усов, длинные волосы, собранные в хвост, круглые очки, кожа на удивление гладкая. На шее висит уйма символов среди которых из знакомых мне — ом, пентакль, валькнут, коловорот, алатырь, медальон с басмалой (или именем Аллаха — не видно), несколько рун и даже, кажется, крест. На пальцах перстни и кольца, возможно, тоже с символикой. На тыльной стороне ладони правой руки — татуировка с символом Чо-Ку-Рей из целительской системы Рейки.
Интересный персонаж. Прям музейный. Очень похож на Николая Рериха. Ну ещё бы! Разглядываю его короткими «перебежками», стреляю взглядом из-за волос в эту энциклопедию символики, благо «энциклопедия» дремлет и не видит брошенных на него вороватых взглядов.
В вагон входи семья. Мама, папа и двое мальчишек лет десяти и тринадцати. Папа в уставной военной форме. В одной руке — предусмотрительно снятый со спины тактический рюкзак, в другой — бейсболка защитного цвета с нашивкой «Z». Бритый затылок, тёмная, загоревшая не по московской весне кожа, жилистые руки со вздутыми венами, взгляд беспокойный и острый.
Пацаны плюхаются на два единственных свободных места, гомонят. Отец негодует командным тоном:
— А ну встали и уступили маме место! Что это такое?
Оба мальчишки вскакивают с кресел и начинают наперебой предлагать место. Женщина включает мамочку:
— Ой, спасибо! Ой, не нужно! Ой, сидите сами! Да ладно, я постою!
Тут открывает глаза Мистер Амулет. Пару секунд разглядывает открывшуюся ему сцену, оценивает обстановку и выдаёт:
— Женщина, не порть мужиков! Уступили — села!
Женщина, загипнотизированная его словами и видом (чего уж — экзотическим), покорно садится. Спина прямая, как аршин проглотила, колени вместе. Ей явно некомфортно.
— Ты кого хочешь вырастить, — продолжает дедуля, — мужиков или маменьких сынков? Хочешь, чтобы невестки твои потом жаловались на них всем подряд и после развода говорили, что нормальных мужчин не осталось?
— Ну почему же сразу развод-то? — еле слышно оправдывается женщина. Даже испугалась, кажется.
— А что же их ждёт, если уже сейчас их главная женщина показывает, как надо неправильно к себе относиться? Да еще и своего мужа унижает. Мужик сказал — уступите. Правильно сказал. А ты что с его указом сделала? Проигнорировала и оспорила. А все это видят твои дети.
— Отец, хватит, — тихо, но жестко прерывает его отец семейства. — Мы поняли.
— Вот! — удовлетворенно соглашается дедуля. — Сразу видно — настоящий мужик. Своих надо защищать. Замолкаю.
Объявляют станцию. Дед встает, хлопает ладонью с Чо-Ку-Рей мужчине по предплечью.
— Удачи тебе, боец! И спасибо.
Мужчина кивает и ответно похлопывает дедулю по спине. Смотрят друг другу в глаза долю секунды, расходятся.
Пацаны даже не смеют покоситься на освободившееся место. Кажется, замер весь вагон и неуютно заёрзали на своих местах другие молодые парни. Двери закрылись, и на свободное кресло села женщина из вновь зашедших людей. Пассажиры расколдовались, снова загудели. Трое мужчин встали со своих мест и приготовились к выходу, хотя до следующей станции ещё далеко…
