Не знаю, как сейчас, а прежде в детской среде были очень популярны «страшные стихи» примерно такого рода:
Дети в подвале играли в гестапо.
Зверски замучан сантехник Потапов.
Или:
Маленький мальчик нашёл пулемёт.
Больше в деревне никто не живёт.
Ну и так далее. Этот мальчик много чем занимался.
Обычно фольклор считается анонимным, ничьим и общим. Народное творчество.
Но.
Тут случай особый.
Есть версия (и довольно убедительная), что детские «садистские стишки» обязаны своим появлением творчеству ленинградского поэта Олега Григорьева.
Действительно, сходство имеется:
Дети ели большие пирожные...
Пошли на экскурсию дети в цветник...
Дети кидали друг в друга поленья...
Вечером девочка Мила
В садике клумбу разбила...
Мальчик Шмяк и девочка Шлёп
Рвали к обеду с гpядки укpоп...
Девочка красивая
В кустах лежит нагой...
Мазохисту на лавке
Втыкали дети булавки...
Писал я детские книжки,
Забили насмерть мальчишки.
Я спросил электрика Петрова:
— Для чего ты намотал на шею провод?
Ничего Петров не отвечает,
Только тихо ботами качает.
Очень даже похоже. Как минимум, по настроению.
Тут следует заметить, что Григорьев в каком-то смысле продолжал традицию питерского абсурдизма, всех этих обэриутских жутковатых игр со смыслами и бессмыслицей.
И, конечно, поэзия Григорьева, талантливого автора с не самой счастливой судьбой, далеко не сводится к забавным виршам про жестоких детей. Так же, как и творчество обэриута Даниила Хармса не сводилось к анекдотам про Пушкина («У Пушкина было четыре сына и все идиоты...»).
Но жизнь ужасно несправедлива. А смерть - тем более.
Хотя...
Как говорил Олег Григорьев:
Смеpть прекpасна и так же легка,
Как вылет из куколки мотылька.
