37
Жить в полу разрушенном доме было трудно. Каждый день я думал о том, чтобы всё бросить и уйти домой. Знал, что родные тоскуют и беспокоятся обо мне. Мать могла не пережить потерю ещё одного сына. Но когда я собирался покинуть это место, меня останавливали. То гроза разразится такая, что и шаг не сделать, то солнце палит, то ноги не идут, то дорога водит меня кругами. А ночами, после попыток побега, меня душили. Я чувствовал холодные, костлявые руки на своей шее, и не мог пошевелиться, чтобы сбросить их. Задыхаясь, я молил о пощаде, и меня отпускали.
- Теперь ты наш, - слышалась мне шипение, - живи здесь и учись.
И я учился. Разбирал сундуки, стоящие в доме старухи. Нашёл в них много разных вещей: кости животных, их черепа, много разных трав, дощечки разного вида и формы. Также были предметы, с начертанными на них знаками. Многие из них были вырезаны из костей, а на дощечках, лежащих рядом, были какие-то рисунки. Но как всё это использовать было не понятно. Мне очень не хватало учителя, познавать все самому было трудно.
Также остро стоял вопрос с пропитанием. Охотиться я мог, но запасов зерна и овощей в доме не было. Да и печь хлеб сам я не планировал. А есть одно мясо каждый день было невозможно. Тогда я решил сходить в соседний дом, чтобы обменять тушки зверьков на хлеб и плоды. Первая же хозяйка отнеслась ко мне с подозрением, особенно, когда узнавала, что я поселился в доме старухи. К её участку никто и близко не подходил, и меня на нём не видел. Возможно замечали свет в окне, но узнавать, откуда он не решались.
Как мне рассказала соседка, когда смогла вымолвить хоть слово, что о домике колдуньи у них в селении ходят страшные слухи. Как Квета ушла из селения, никто не видел, а вот страшные звуки той ночью слышали. И люди подумали, что старуха перед смертью растерзала и себя, и свою ученицу.
Я не стал ничего говорить о своей знакомой, лишь, сверкнув глазами, сказал, что теперь я хозяин этого двора. После этого отказать мне в просьбе поменять мясо на хлеб женщина побоялись. Как и её соседки, к которым я ходил поочереди, так как много мясо одной семье было не надо. Мужья селянок предпочитали не связываться со мной. В их глазах я выглядел то ли сумасшедшим, то ли колдуном. Никто другой не стал бы селиться в домике ведьмы.
Решив вопрос с едой, я принялся изучать вещи, найденные в сундуках. Раскладывал их согласно рисункам на дощечках, а что дальше делать не знал. Бормотал над ними какие-то само придуманные заговоры, но они получались как плохие детские стишки, и не имели никакой силы, это даже я чувствовал.
Потом я пробовал ходить в лес, раскладывать ритуальные предметы там, выкладывал на поляне круг из костей с черепом посередине и с умным видом смотрел на них, вызывая перед собой тех, кому они принадлежали, что приказать им сделать то, что я хочу. Сейчас мне самому смешно, но тогда я казался себе успешно обучающимся. И считал, что ещё немного и кости чуть ли не оживут.
Время шло, но ничего не менялось. Я начинал разочаровываться, так как не видел результатов своих действий. И некому было мне объяснить, как правильно поступать. Однажды, устав от бесцельно проводимых дней, я очень разозлился. Я кричал тем, чьё присутствие чувствовал рядом ещё с тех пор, как поселился в домике колдуньи, что отрекусь от них, если они мне не помогут. Угрожал спалить здесь всё под чистую, если они не подскажут мне, что делать.
Это угроза пришла мне в голову, потому что в одном из разговорах, Квета упомянула, что жалеет, что не сожгла дом старухи, когда уходила, так бы она уничтожила место выхода в Явь приспешников Нави.
Те, кто наблюдал за мной и приходил по ночам - тёмные силуэты то и дело появлялись в углу комнаты, вняли моим просьбам, мне стали сниться сны. Они были такие впечатляющие, что в первое время я даже пугался - никогда мой мир не сиял такими красками - от тёмного до очень тёмного.
По утру, я старательно припоминал сон и в течение дня делал то, что видел в нём. Ритуальные предметы оказались мне не нужны. Моё направление в магии было другим. Вот почему у меня не получалось с костями и черепами. Приспешники Нави учили меня тому, что умели сами - управлять сознанием других существ, влиять на действия и желания человека, подавлять чужую волю силой своей мысли и намерения.
Это было мне по душе. Я давно мечтал о возможности заставлять людей делать то, что я хочу. Например, склонить Квету к тому, чтобы она стала моей женой. И поэтому я рьяно взялся за дело. Во снах меня обучали сначала воздействовать на животных. Я тренировался на мелких зверьках, которые сначала перестали от меня убегать, потом я научился доводить их до ловушки и заставлял засовывать их лапку или две прямо в капкан. Животные скулили, но повиновались мне. А я получал все больше удовольствия от того, что делаю. Особенно когда удавалось загнать в капкан животное покрупнее, которое жалобно смотрело на меня, но шло на свою погибель. Когда капкан фиксировал их, я становился их мясником. Во мне просыпалось торжество и превосходство. Это непередаваемые чувства. часть их туши я всегда оставлял своим учителям.
Иногда я будто смотрел на себя со стороны и не узнавал, раньше мне не доставляло удовольствия причинять другим боль. Теперь это стало моей частью. Я перенимал у своих наставников не только их умения, но и отношение к окружающим. И уже не мог без своей охоты и наблюдениями за муками слабых, неспособных мне противостоять. Совсем крупные звери, всё ещё были мне не по плечу и их я не трогал. Я понимал, что моя жестокость продиктована теми, кто меня учить. Они передавали мне свои силы, а я становился таким же, как они.
В одну из ночей мне приснился сон, как подавить волю человека, проникнуть в его сознание и заставить сделать так, как хочешь. Я проснулся окрыленным. Первым делом решил попробовать свои новые умения. Возможность представилась сразу. Ко мне пришла соседка, её муж был болен и не мог охотиться, она принесла мне свежий хлеб и немного готовой похлёбки, попросив дать взамен тушки кроликов, которых у меня было в избытке после проверки силков.
Я согласился, но передавая тушку зверька, внимательно посмотрел ей в глаза. Представил себе, будто проникаю в голову женщины и даю указание её рукам распустить волосы и начать развязывать завязки на сарафане. Женщина с ужасом смотрела на меня, а её руки повиновались. Селянка расплела косу, встряхнула головой, длинные волосы рассыпались по плечам. Потом она поднесла руки к груди. Было видно, что она борется с собой, в её глазах застыл невероятный страх и непонимание, что происходит. Ведь делать то, что творили её руки, женщина не хотела.
В какой-то момент селянка смогла отвести взгляд и сломя голову кинулась прочь из моего домика, забыв тушки зверьков. Я с недовольством смотрел ей в след. В первый раз подавить волю человека у меня не получилось. Но я был готов тренироваться ещё и ещё, чтобы достичь результата.
