На следующий день Ада предупредила Калугину, что отработает до конца учебного года и подаст на расчёт.
— Ну что же, я тебя понимаю, — ответила Зинаида Петровна, — жалко конечно терять такого учителя, но ничего не поделаешь.
По селу народ загудел как пчёлы в растревоженном улье, обсуждали новость. Максим перебравшись к матери, на работе ходил мрачнее тучи. Елена как могла, поддерживала сына.
— Ничего Максюша, всё обойдётся, — говорила она утром собирая завтрак на стол, — не любила она тебя, а только мучила. Чем такая жизнь, уж лучше сразу разойтись. Вы когда решили пожениться, я ещё тогда подумала, ничем хорошим это не закончится, на моё и вышло. А с Соней может и правда что образуется. Она женщина хорошая, и девочка у неё славная, только сразу в сельсовет не спешите,так поживите, привыкнете друг к другу, тогда и расписаться можно.
— Там видно будет, — ответил Татарников, без аппетита жуя кусок жареной колбасы.
— Лен, не лезла бы ты к нему со своими советами, и воспитательницу эту не сватала, — вмешался в разговор Пётр, — пускай с одной женой сначала разберётся, потом за другую думает.
— А кто ему ещё хороший совет даст, если не родная мать, — вспылила Елена, — если бы ты нас тогда не бросил, у него жизнь может по другому сложилась.
— Здрасьте приехали, а в чём ты тут мою вину углядела, каким боком я к тому, что он с бабой своей не смог ужиться, — пожал плечами Пётр.
— А таким, мужицкого воспитания ему не хватало. Вырос мягким и покладистым. Больно потакал этой своей Аде, а она не ценила, верёвки из него вила, теперь вот совсем из дома выставила. Всё село его виноватым считает, а ведь он не виноват, это она с ним жить не захотела. Слышала уезжать собралась, вот и скатертью дорога, с глаз долой из сердца вон.
Максим безучастно слушал утреннюю перепалку родителей, наконец ему это надоело и вылезая из-за стола он проговорил.
— Хвати, не ругайтесь, сам как-нибудь во всём разберусь.
Вечером, он домой не пришёл, ночевать остался у Софьи, а вскоре и совсем перебрался к ней со всеми вещами.
В выходной день, когда Лера приехала к родителям, Серафима вывалила ей деревенские новости.
— Татарников твой, разбежался со своей учителкой. Всё побили горшки, выставила она его, — довольно рассказывала она, собирая на стол.
— Да какой он мой, давно думать забыла, — усмехнулась Валерия, вытирая мягким махровым полотенцем руки, — хотя не скрою, слышать это приятно.
— Я тебе более того скажу, — улыбалась Серафима, — он уже с другой живёт, нам летом воспитательницу в Детский сад прислали. Так он к ней ушёл, даже на то что у неё довесок есть не посмотрел.
— Даже так, — на распев произнесла Лера, — а куда же его любовь подевалась, ведь хвостом везде ходил, жить без неё не мог.
— Как видно уже может.
— А я рада, наконец эта выскочка своё получила. Один мужик рога наставил, и второй то же самое сделал, видно есть Бог на свете, раз так произошло.
Вечером, когда Борис и Вадим вышли во двор покурить, Лера подсела к матери и сказала.
— Мам, мне родить нужно.
— Нужно конечно, сколько тянуть можно, — согласилась Серафима.
— Мам, мне срочно нужно. Иван Кузьмич, Вадиму сказал что квартиру свою только внуку или внучке подпишет, иначе если детей у нас не будет, племяннику отдаст.
— Он что старый дурак, совсем ополоумел, — возмутилась Серафима, — так рожай, чего тянешь. Если Вадька твой не способный, найди кого.
— Он способный, у меня не выходит, столько по врачам ходила и всё без толку, в один голос твердят, нужно в Москву ехать там клиника какая-то специальная есть, одна надежда на это, вдруг поможет.
— Ну поезжай, чего тянешь, а то этот, коньки откинет, и действительно квартиру чужому человеку оставит.
— Для этого деньги нужны, а у нас их нет.
— Лерка, опять двадцать пять. Сколько я вам денег уже отдала. Ты если бы хоть по рублю откладывала, и то сумма приличная собралась. А вы всё на ветер спускаете.
— Мам, ну не сердись, мы молодые, жить покрасивее хочется. Постареем, тогда уже ничего не нужно будет.
— И сколько надо?
— Я думаю тысяч пять,не меньше.
Серафима задумалась.
— Ну тысячи три у меня на книжке скопилось, а остальные пускай свёкор твой даст, пенсия его не чета моей зарплате.
— Не даст он, сам все деньги на своё лечение изводит, только видно мало помогает.
— Вот старый пень, — выругалась Серафима, — ну ничего, я что-нибудь придумаю, — пообещала она дочери.
Вторая половина учебного года, для Ады показалась вечностью. Она как никогда, хотела чтобы поскорее наступило лето, и уехать из Верхотурья. С Максимом старалась не встречаться, виделись два раза, когда подавали заявление на развод в сельсовете, детей у них не было, делить ничего не собирались, так что в суд идти не пришлось, и после когда получала свидетельство. От Раисы знала, что жить он перебрался к Софье, только это её нисколько не задевало. И вот наконец, учебный год подошёл к концу. Она забрала документы, получила расчёт и упаковала вещи. Перед отъездом пришли Раиса с Антониной, принесли бутылку вина. Посидели, выпили, вспомнили как приехала она сюда совсем молоденькой девушкой.
— Ты хоть пиши, не пропадай, просила Раиса, — размазывая по щекам слёзы, — такой подруги как ты, у меня теперь не будет.
— Я буду писать, обязательно, — обещала Ада, — только и вы меня не забывайте, в гости приезжайте.
На следующее утро, она первым рейсовым автобусом уехала в Касторное, оттуда в Курск, а уже из Курска взяла билет до Харькова. С вещами ей помог какой-то военный, иначе дотащить тяжёлый чемодан и две сумки, у неё вряд ли бы получилось.
— И куда такую красавицу муж одну отпустил? — пошутил неожиданный попутчик.
Ада в ответ только грустно улыбнулась, но ничего отвечать не стала.
Когда они расположились в вагоне, мужчина снова спросил.
— Вы куда едите с таким количеством вещей?
— Домой, в Харьков.
— И мне тоже туда, новое назначение получил. А здесь значит в гостях были?
— Нет, дома.
— Как это? — не понял мужчина.
— А вот так, — усмехнулась в ответ Ада.
— Ну если нам вместе ехать, может тогда познакомимся, меня Михаилом зовут.
— А меня Ада, вернее Ариадна.
— Какое у вас красивое и необычное имя.
— Не знаю, по мне, так самое обыкновенное, — пожала плечами Ада.
Разговаривать ей не хотелось, она отвернулась к окну и прижалась лбом к стеклу. “Ну вот и закончилась моя деревенская жизнь, что ждёт дальше, не знаю. Господи, как же это тяжело, помоги мне, не оставь, дай силы начать всё сначала”, обращалась она к тому невидимому, кто вершил людские судьбы.