Она понимала, что Олег так просто не отстанет, и готовила ему речь. Вернее – фразу. Ещё вернее – тон. Нужно уверенно и жёстко. Своей покровительственно-хозяйской манерой общаться Олег походил на министра-администратора из «Обыкновенного чуда». И ухаживать ему тоже некогда. Только ей подчиняться ему уже давно не хотелось. Жаль, что у неё нет мужа-волшебника. В принципе, в этом вся и проблема, что нет мужа. И дома – не он у неё, а она – у него.
Женя невольно снова вспомнила того другого Олега и тот момент, когда позволила себе так безрезультатно влюбиться. Тогда случайно она услышала его реплику – на что? – других его собеседников она и не слышала, отреагировав только на его голос:
Женщина расцветает полностью только после третьего ребёнка. Вот эта величественная грация, которая появляется во время беременности – уже не проходит, и остаётся в ней насовсем,
- и столько было поэзии, уважения и трепета в его голосе, лице, словах, что сердце Жени ухнуло в тёплое уютное к нему доверие.
И в этом их большая разница: того и этого Олега.
А всё-таки напоминает... Хотя, ведь и в комплекции разница: тот был собран и подобран, а этот – а ведь младше на пять лет! – уже растекается вширь и везде с заметной перспективой расплыться до серьёзных размеров.
Он приехал днём.
- Сейчас я буду спать, а потом ты мне все расскажешь. – Через час она его разбудила, как он ей поручил. – Ну, рассказывай, - он вышел на крыльцо, и об.нял её за т...лию, - ты передумала?
- Послушай меня, пожалуйста, - она вывернулась из его руки. – Если следующая ночь будет такой же, как предыдущая, - я очень прошу тебя, отвези меня сейчас на автобусную остановку, я поеду в город и поищу себе жилье.
- …Стойкий оловянный солдатик… Хорошо, я подумаю и скажу, - его глаза слегка посерьёзнели. Он ушёл одеваться. Вернувшись, он был совсем серьёзен и опять вполне искренен, - давай так. Ты оставайся здесь. Если я справлюсь с собой, - я останусь ночевать в городе, а утром приеду и отвезу тебя к твоему мануалисту. А если я увижу, что не могу с собой справиться, то я приеду сюда…
- И?.. Не поняла?.. – она нервно засмеялась, - и тогда я могу пенять на себя?
- Подожди, не перебивай… Я приеду и ты ещё раз мне расскажешь про себя. А если мне это не поможет, то я уеду в город на ночь. Но я обещаю тебе, что больше я тебя не трону, если ты не захочешь. Договорились?
Она его даже зауважала. Он выглядел очень правдивым.
- Договорились. Только оставь мне ключи от ворот. Я не удеру с ними. Я хочу по сосняку погулять.
- Вот ключи. Подай мне телефон, он лежит на подоконнике у входа. – Она вынесла мобильник. – Ну, вот, ты же умеешь быть послушной, - его глаза заглядывали в её, ища этого послушания.
Она сразу вышла в сосны. Молоденькие, стройные, тонкие. Женя с сочувствием, радуясь своей снисходительности, слушала стенания своей собственной плоти, безоговорочно воспринимая их бесполезными в данной встрече при данных обстоятельствах.
Вечером он приехал поздно – видимо справлялся с собой, – с бут...кой в...на и фруктами. Зажёг только бра. Наполнил бокалы.
- Выпьем за знакомство. – Выпили. В халате, откинувшись в кресле, следя за её движениями, он повелевал ей включить телевизор, подать пульт, принести нож, - А у тебя классно фигура… сохранилась для 33.
- Можно подумать, 33 – это 60, - пожала она плечами.
- Ну, кто-то и в 33 расплывается, - настаивал он на комплименте.
- Ну, а кто-то и в 15. У нас порода другая, - отмахнулась она.
- Ну, я слушаю, как ты докатилась до жизни такой? - Он вернулся к своей иронии.
- Уже 11 ночи, я не успею рассказать… А ты умеешь смотреть в глаза, не щурясь? Или у тебя со зрением проблемы?
- Не уходи от темы.
- Я как раз по теме, - она усмехнулась, - по-моему, ты стараешься сузить взгляд на тему, и на жизнь.
- Значит, ты не передумала? - Он присел перед ней, обхватив её бедра.
- Я так понимаю, разговор должен идти в одном русле и в заданном направлении?
- Но ты же не монахиня?.. А разве ты не хочешь?.. Ну, ты же хочешь, - произнёс он уверенно вкрадчиво.
- Ну, допустим. И что? – спорить с очевидным было уже бессмысленно.
- … - Он ответил движением рук.
- Но, - она остановила его руки, - мы ведь не животные, что бы на одном желании спар.иваться.
- А что? Чем тебе животные хуже? Чем мы их лучше?
- А вот именно, мы – ничем. Они животные и животные. А мы люди – и как животные. Вот и все. И я так не хочу. Слушай! - Вдруг она вспомнила тему! – Ну, объясни мне, неразумной женщине, отказывающейся от шикарного с...са с тобой, чего с детьми делать будем? Или у тебя обойма пре...вативов под подушкой?
- Все нормально, я осторожно.
- Не, не надо мне осторожно. У меня сестра именно так и заб...ременела. Только там парень, зять уже вообще-то, больше неё жениться хотел. А с тобой – шутки плохи, уже понятно. Ты в следующий раз, если с...са хочешь, так сразу и говори. А не заводи серьёзные душеспасительные беседы.
- Так, а ты что, согласилась бы? - чуть было не пожалел он задним умом.
- Я бы сразу отказала, и не трепали бы друг другу нервы. «А может и согласилась бы… Меньше знаешь – лучше спишь», - чуть было не пожалела она.
Он молча поднялся и уселся в своё кресло, так же молча разошлись по постелям. Однако он опять возобновил уговоры словом и делом, когда они уже улеглись спать.
- Слушай, - проговорила она устало. Её вымотала эта борьба внутри и снаружи, - ведёшь себя совсем неприлично и непорядочно. Это же нас...лие, по сути, психологическая ат...ка. Ты будто предлагаешь мне выбрать, а по факту – все это время не даёшь мне права выбора. Психологическое нас...лие – это тоже нас...лие, немногим лучше.
- Ты что такое говоришь! Ты что говоришь?! - испугано запричитал он, - я – нас...ник! Да никогда со мною такого не было! – Он соскочил с дивана, побежал на кресло, возмущенно повторяя, - я – наси...ник!
Она удивилась скорому и верному эффекту. Вот это да! Мы так зацеплены за приличие! Слово нам не понравилось! Да… и у очень уверенных мужчин есть слабые места.
…«Только теперь не пожалей о своей победе. Одно дело победить, другое – жить дальше… Твоя стойкость нашла решающее слово, когда ты уже готова была сдаться. Но ты его нашла…»
...«- Ну, и хорошо. Я его нашла. Значит, так надо»…
Она даже поспала, часа 4. Утром он не касался её больше, только смотрел. Заходил и не выходил, когда она одевалась. За это время она привыкла уже к его липнущим рукам, и ей явно их не хватало. Она усмехнулась над собой.
- Чего смеёшься?
- Да так… Слава Богу, все позади!
- Да-а. Ну, ты меня удивила.
- Ты меня тоже. Мы квиты, - кивнула она примирительно.
Высаживая её у фонтана в городе, как она попросила, он ещё раз сообщил, что удивлён.
- Ну, передумаешь – звони. Номер у тебя есть, - на его лице вновь привычно поселился прищуренный взгляд. Он уезжал по делам в другой город.
Через три часа у неё был второй и последний на этой неделе сеанс у ман...альщика.
***
Она вылезла из маршрутки на стыке трёх дорог. Перешла на идущую в их район. Постукивая каблучками, звонко раздававшимися в сером влажном дне, - 20 метров туда-сюда вдоль трассы, - она вспомнила, как 2 дня назад они проезжали здесь с Олегом, и он перекрестился на вот эту цер...овь. И одной картинкой увидела эти прошедшие 2 дня. И рассмеялась. «А по каким-то соображениям я мужика продинамила. Ну, что ж, я не знаю, собирался ли он быть таким благородным, но ему пришлось».
Повернув в очередной раз, она уставилась без цели и мыслей за ограду. По двору ходила мон...хиня. Женя какое-то время наблюдала за её перемещениями. Она не знала, что здесь мон...тырь: у це...кви, совсем недавно восстановленной. «А для кого-то и нет такого выбора: быть или не быть с ним? Вопроса нет, потому что есть один ответ: не быть ни с кем…».
Она вдруг увидела себя со стороны: в красной куртке, не свежекупленной, но вполне новой и свежо яркой, в брюках цвета графит и полусапожках на не очень высоких, но изящных каблучках, она стояла через дорогу напротив монахини в черном одеянии и покрывале, и – абсолютно отвлеченно, как просто прохожая смотрела на ту… Женя вдруг осознала это своё постороннее равнодушное любопытство.
Во времена студенчества, особенно в самом начале – почему-то часто тогда она их встречала, особенно много на кишащей площади вокзала Екатеринбурга – вдруг – а знала бы – обошла заранее всю эту площадь, – среди толпы ларьков, таксистов, чемоданов, встречавших, отъезжавших, приезжих, провожающих, неожиданно – натыкалась на елейно печальную прозрачнокожую девушку со взором опущенным долу, в чёрных одеждах, с посудой для пожертвований в руках. И Женя обжигалась недоуменным стыдом и ощущением чего-то примораживающе родного и уж...сающе ненужного. Она вкапывалась в асфальт на несколько мгновений оцепенелого метания в сердце, и, отодрав себя от этого зрелища, быстро прошмыгивала мимо, стараясь не думать – жалеть или радоваться за ту девушку?..
Это были 90е, активно восстанавливались старые и возникали новые мон...тыри.
И сейчас Женя чуть не захлебнулась от неожиданного счастливого открытия: она первый раз оказывается рядом без сосущего желания убежать как от чего-то навязчивого, как от наваждения, как от гнетущей обязанности и в то же время тягостного тоскливого чувства, будто предаёт своих.
- Я не с вами! - счастливо, радуясь своему освобождению, ликующему во всем её существе, выдохнула она в сторону мон...ини. – И… не с тобой! – кинула она в сторону Олега. Она сумела-сумела-сумела! Избавиться от одного, и не кинуться в другую крайность! Она подняла лицо к небу – и рассмеялась торжествующе благодарно.
Её подхватила тоже удобная и уютная, - японская, с фургоном, аптечная машина.
Земля влажно задышала, вчера прошёл небольшой, но всё-таки дождь. Рощи покрывались тонкой зеленоватой вуалью. Ехать было приятно покойно. Водитель – молодой парень – приветливо поздоровался, доброжелательно молчал все 40км, и, добродушно улыбаясь, пожелал ей удачи, когда она высаживалась. «Как приятно бывает мужское молчание!» - признательно подумала она ему вслед.
Друзья! Ваша подписка и лайки весьма помогут развивать канал. Благодарю!
И... продолжение 😉