Меня разбудил громкий стук в дверь. Казалось, что кто-то пытается выбить входную дверь с улицы. Спросонья, не понимая, что происходит, я поплелась в прихожую. «Мало ли что случилось, вдруг там что-то важное» - подумала я и открыла дверь. Первое, что я увидела – это какой-то лист бумаги, а за ним лицо незнакомого мужчины с приклеенной улыбкой.
- Марина Сергеевна Истокова? Вам уведомление от районной администрации о том, что ваш участок переходит в общественное пользование.
Я, как кукла, только хлопала глазами и от шока не могла ничего сказать. В голове не укладывалась эта ситуация с каким-то дурацким постановлением. Этого не может быть! Наверное, какая-то ошибка! У нас есть все документы на собственность, и на дом, и на этот участок. Никто не может просто так вломиться ко мне на частную территорию и сказать, что она отныне общественная.
В документе, который принес мне странный мужчина, что администрация переводит наш участок из земли личного пользования в категорию общественной земли. Нам положена материальная компенсация за землю. И всё, ни слова пояснения.
Ничего не понимаю. Куда нам податься? Мы столько сил и денег вложили в этот дом и в участок, и теперь всё бросить? Денег, что дают в качестве компенсации, не хватит на постройку нового дома, да я и не хочу никуда уезжать.
Мужчина стоял в дверях и нагло улыбался. Мне хотелось размазать его мерзкую улыбочку. Откуда только силы взялись – я толкнула его за порог и захлопнула дверь прямо перед его носом.
***
- Андрей, ты с ума сошел?! Как ты мог такую глупость совершить, согласиться, чтобы нашу землю забрали! Ты что, забыл, в какой стране живешь? И куда мы теперь должны идти с больным ребенком? Ты об этом подумал?
В трубке звенело виноватое молчание. А я орала, как ненормальная. И рыдала. Мало мне проблем в жизни, так мы теперь еще и бездомные.
Когда я прокричалась и выдохлась, муж, наконец, заговорил.
- Марина, нас не выгоняют на улицу. Мы так и будем жить в нашем доме, просто наш участок теперь будет меньше, а рядом построят санаторий. Я все узнал - сына нашего будут лечить бесплатно. Ты же знаешь, что нам на наши доходы не было шансов дать ему полноценное лечение. Сколько лет уже мучаемся. А тут будут жить и работать лучшие профессионалы по реабилитации таких детей, как наш Коля.
Нет, я уже не верю, что мой мальчик выздоровеет, но если ему станет хоть немного лучше, я готова на всё. Даже остаться без дома. Тем более Андрей говорит, что дом у нас не отберут.
Я сдувалась, как воздушный шарик, каждый раз, когда муж говорил о сыне. Да я уже давно из лёгкого звонкого воздушного шарика превратилась в вялую резиновую тряпочку. С того момента, как мы узнали о диагнозе сына – ДЦП.
Долго я принимала эти стадии принятия – шок, отрицание, гнев, торг. Депрессия живет со мной уже семь лет. Я просто привыкла к ней, и считаю её принятием. И даже кардинальные перемены в жизни не задевают меня глубоко.
Ну что, будем жить при санатории. Даже хорошо, что он будет возле нашего дома. Может работу мне там какую-нибудь найдут. Главное, чтобы Коля был рядом и ему стало легче.
Я только одного не могла понять, почему этот санаторий строится именно здесь, на нашей земле? Не такой уж живописный уголок у нас, не идеальная экологическая обстановка. Что особенного в наших тридцати сотках земли, что надо строить именно здесь, а не на соседнем пустующем участке.
И никак я не могла понять, почему в строительстве санатория участвуют простые люди, а не профессиональные строители. Я не специалист, но даже мне невооруженным взглядом было видно, эти люди далеки от стройки. А еще была одна странность - к месту строительства уже с первых дней пошли толпы паломников, как на святое место. Видно, что люди приехали издалека, многие из них явно больные.
Я слышала от соседки, что эти люди скупают все дома в селе, которые пустовали годами, а кто не может купить дом, просится на постой к местным. Старое колхозное поле, поросшее бурьяном, превратилось за пару месяцев в палаточный городок.
Что за чудное место у нас такое, что люди не боятся таких трудностей?
Да и само строительство вовсе не было похоже на строительство санатория. Я не спец в архитектуре, но конструкция больше напоминала чашу для бассейна, чем фундамент для большого дома.
И спросить не у кого. Через месяц приехали и настоящие строители, но они тоже были какие-то неправильные, слишком тихие. Не слышно было классического мата и ругани на стройке. Делали всё быстро и справно, но на любые вопросы отвечали – «Все вопросы к начальству». А где оно это начальство? Ни разу никто не приехал, не проконтролировал стройку. Всё шло само собой.
Я стала наблюдать за стройкой, благо окна моего дома выходили на стройплощадку. Через несколько дней я обратила внимание на одну женщину, одетую, как и другие строители, но она как-то выделялась. Так же делала все работы, что и обычные строители, но к ней постоянно подходили рабочие с какими-то вопросами, и она тихо им что-то объясняла, после чего строительный процесс продолжался.
Я так поняла, что это и есть «начальство». Я стала ходить за этой женщиной хвостиком, пытаясь выловить её для разговора. Но она, как будто чувствовала, когда я буду рядом, и незаметно оказывалась в другом месте.
Тогда я решила помогать на стройке. Просто молча приходила утром на стройплощадку, делала то, что делали другие люди. Коля был со мной рядом. Я заметила, что как только у нас во дворе началась стройка, ему как будто сразу стало лучше. Если раньше он больше сидел в своей комнате и играл в любимые игры, стараясь лишний раз не ходить ножками, то сейчас он стал просить меня, чтобы я одела его для прогулки. Не могу сказать, что он стал лучше ходить или контролировать свои движения, но он стал веселее и счастливей. А что еще нужно любой маме?
Со временем я заметила, что на стройке работают такие же волонтёры, как и я. Видно, что никто из них никогда не занимался строительством, людям было тяжело, но они упорно приходили каждое утро на стройку и работали: месили цемент, таскали кирпичи, рыли котлован. И рядом было много детей, больных детей! Были и такие, как Коля, с ДЦП, и аутисты, и даже раковые больные. Но все они улыбались, а в глазах светилась надежда и счастье.
Дети сажали вокруг каменной чаши маленькие деревца, и те сразу приживались и начинали быстро расти.
День, когда забил Источник, мы запомним на всю жизнь. В центре огромного бассейна, где оставили свободный пятачок земли, забила струйка прозрачной воды. Сначала появилась маленькая лужица. Затем эта лужица растекалась по каменной чаше, и заполнила ее кристальной водой, которая сверкала солнечными бликами и завала «Прикоснись ко мне, испей меня!»
Мне никто не говорил, но я уже сама догадалась, что это чудесный Источник с исцеляющей водой. Как я догадалась? Не знаю. Просто в какой-то момент моя боль переродилась в надежду, а надежда в веру.
Я уже и не помню когда, но однажды этот Источник приснился мне во сне, и я поверила, что такой Источник должен быть. А потом я притянула к себе этот Источник, и людей, которые дали ему выход. Ведь мы все верили и искали, не бросали наших родных, делали все, что было в наших силах.
Сейчас мой сын абсолютно здоров. Как и сотни когда-то больных людей, кто поверил в существование Источника и пришел в неизвестное село в глубинке России.
О нашем Источнике не пишут в СМИ и не рекламируют по интернету. Потому что, как выяснилось, если люди сами не услышали зов Источника в своём сердце, то чудесная вода не дает исцеления. А все, кто пытался нажиться на продаже этой воды, вскоре сам заболевал. Поэтому мы так и продолжаем жить спокойно в нашем доме, просто во дворе у нас теперь находится бассейн с Источником Веры…
С вами была Ольга Усачева. Все мои книги можно приобрести в магазинах: ЛитРес Ridero Wildberries
Ссылки на рассказы канала "Я деревенская" можно посмотреть здесь
