Тата Лаконос написала о человеческой безграмотности и наших реакциях на это.
Начну сразу с больного — долгое время я с огромным трудом выносила чужую неграмотность. Временами не выдерживала и, например, формулируя ответные сообщения, комментарии или письма, использовала слова, написанные собеседником с ошибками, но уже в корректной форме. К слову, грамматические и уж тем более стилистические промахи еще возможно пережить, а вот когда пишут «мне нравитЬся», «форфор», «вообщем», «ни чего» вместо «ничего», «програма» и так далее, хочется взять такого грамотея и дать ему в одну руку орфографический словарь, а в другую — учебник русского языка. А потом вручить список литературы, хотя бы для начальной школы, дабы гражданин или гражданка тренировали глаз, читая грамотно составленные предложения. Второе, с чем тоже затруднительно смириться: когда вопиющую безграмотность оправдывают или объясняют дисграфией, дислексией и прочими диагнозами, поставленными самим себе и как будто бы снимающими ответственность за элементарное нежелание напрячься — мысленно, например, задать проверочный вопрос, и лишь затем написать «мне нравиТСя, что вы больны не мною».
Согласно статданным, взятым из открытых источников, дисграфиков в детском возрасте 5-10 %, дислексиков — порядка 20 %. Когда же видишь посты и особенно комментарии в соцсетях, ощущение, что таких детей, выросших во взрослых людей, в действительности процентов 80, а то и все 90. Однако моя настоящая личная драма начинается тогда, когда орфографические ошибки делают те, от кого меньше всего ожидаешь — представителей, скажем так, гуманитарных профессий. Но прежде чем перейти к сути вопроса, расскажу одну историю.
Одна история. Примерно год назад я была подписана в инстаграме и телеграме на психотерапевта, которая работает с одной из актуальных и интересующих меня проблем. У нее прекрасная речь — очень спокойная, взвешенная, с большим количеством понятных примеров. У нее отличное чувство юмора, умение держать удар и высокий уровень самоиронии. Она всегда терпеливо отвечала на вопросы, которые задавали в личных сообщениях и в регулярных опросниках. Поначалу я пребывала в эйфории (водится за мной такое — очаровываться кем-то / чем-то, а потом — стадия отката), читала, слушала, даже решалась что-то спросить и уже почти собралась записаться на первую сессию, но в какой-то момент заметила, что пишет моя героиня с устрашающими (для меня) ошибками. Если бы неправильно было написано «экзистенциальный», «трансцендентный», «эсхатологический» и прочая и прочая, внутри ничто бы не пошатнулось, потому как эти термины любой нормальный человек (кто бы он ни был) и выговорить-то может с трудом, не то что написать. Регулярные ошибки совершались в незамысловатых и распространенных словах, окончательно я сломалась на слове «белеты», после чего безвозвратно отписалась. Конец.
Такой сюжет не единичный в моей практике, но и не слишком частый. В какой-то момент захотелось разобраться — почему в одних случаях все-таки удается, разумеется внутренне, смириться, согласиться с чьей-либо без / неграмотностью, а то и вовсе махнуть рукой, а в других — ни в какую не желаешь мириться как с неизбежным злом. Причем даже несмотря на отрицательные последствия для меня самой. И вот какая гипотеза родилась.
Если смотреть на эту проблему с утилитарной точки зрения, то есть убрав всю лирику, эмоции, вероятные симпатию / антипатию и пр. и оставив лишь практическую полезность одних, других, третьих специалистов, выходит как с красивыми людьми. Ведь выигравшим в генетическую лотерею очевидно проще и легче добиться расположения кого бы то ни было, благодаря привлекательной внешности они с меньшими усилиями, а бывает и вовсе их не прилагая, получают необходимое и желаемое, им охотнее верят и доверяют. Так и с людьми, пишущими и говорящими грамотно: поскольку я сама лишь в очень редких случаях промахиваюсь орфографически, готовность доверять таким же срабатывает на бессознательном уровне. А люди, недрогнувшей рукой лепящие ошибку на ошибке, да еще и бравирующие этим (попадаются такие регулярно, к слову), порождают сомнение в их умениях и компетенциях. Тоже бессознательно. Это первое. И второе: наличие грамотности по умолчанию как будто бы предполагает высокий уровень развития, в первую очередь мыслительных способностей, без которых совершенствование в профессии превращается в изнуряющее занятие.
Тут возникает закономерный вопрос: вам все ж таки «шашечки» или ехать? И выясняется: ошибки, сделанные человеком, который обладает практическими знаниями и навыками, со временем воспринимаются все спокойнее (совсем уж вопиющие случаи не берём). Объяснение на поверхности: такие люди в значительной степени превосходят тебя в конкретной области — вряд ли многие способны сами починить трубу, уверенно управляться с дрелью, прошить прямую строчку, ровно подстричь хотя бы челку, не говоря уже о лечении зубов или какой хвори, где необходимы специфические знания и достаточный опыт. А раз специалист первоклассный, его способность складывать слова в предложения может отступить и куда подальше.
Однако коммуникация и взаимодействие, разумеется, могут сильно осложняться когда с человеком требуется контактировать еженедельно или ежедневно. И тут придется делать выбор: сдерживать себя, каждый раз внутренне содрогаясь при виде всех этих «что бы», «ни как», «не как», «не смотря на» и др., и пр., или дополнительно взвалить на себя роль учителя русского языка начальной школы. А попутно начать искать «единорога», который и в тонкостях профессии разбирается, и грамоте хорошо обучен.
Тата Лаконос для сайта Альтерлит
