-Расходимся мы с тобой. Не хочу больше, хватит, нажился. Не привык я к вашему бабскому обхождению. Сам хозяйничать буду. И не приходи, пожалуйста, я тебя не пущу.
Книга "Любочка Хоботова"
начало здесь 👇👇
Он в сердцах пнул садок и тот, упав на траву, покатился по ней, постукивая отрытым клапаном. А Николай, перебросив через плечо пару обыкновенных бамбуковых удочек, зашагал к дому, ни разу не обернувшись.
Люба кинулась собирать покрывало и провизию, к которой Николай так и не притронулся, подхватила и помятый садок. А через минуту бежала по тропинке за мужем, то и дело окликая его:
– Лапуля!! Коль! Ну, Коль, погоди! Да, Коля, же…
Рыбаки уже не просто смеялись, они катались по земле, держась за животы.
– Комедия! Ну, чисто комедия! – восклицал старый Акимыч. – Как в театре побывал. Ой, умора! Лапуля! Что ты будешь делать!
Николай несколько дней не разговаривал с женой и, в конце концов, ей это надоело.
– Долго ты еще будешь дуться на меня? Ишь ты, обидчивый какой выискался! Что меня, теперь, убить за это надо?
– А ну тебя! – махал на неё рукой Николай и уходил куда-нибудь, чтобы заняться делом.
Простил он её не сразу и очень долго еще дулся, молча обедая или ужиная и так же молча укладываясь в постель. Но дни сменяли недели, недели – месяцы и прежние неприятности постепенно стали забываться. Но однажды произошло событие, которое поставило все с ног на голову в жизни и Любы, и Николая.
Однажды утром к ним пришла старая Евдокия, мать Любы, и сказала, что отец совсем плох.
– С тех пор, как он заболел, стал совсем невыносимым, – пожаловалась она. – Я не могу справиться с ним, дочка. Так что давай, приходи домой и будешь мне с ним помогать. В конце концов, он твой отец.
Люба нахмурилась: в душе она так и не простила его за то избиение, когда она чуть жива осталась. Может быть, именно поэтому и детей у неё нет, ведь тогда отец, не помня себя от ярости, несколько раз пнул её ногой в живот.
Люба вздохнула:
– Извини, мам, но я не приду. Не хочу видеть его, как он не хотел видеть меня все эти годы. Пусть доживает, как может.
– Как ты можешь так говорить, дочка?! – ахнула Евдокия. – Какой-никакой, а все ж таки он твой отец!
Николай поддержал тещу:
– Ну в самом деле, Люба, иди. Так же нельзя. Поживешь дома, поможешь там, а я тут побуду. Все ведь под Богом ходим.
Люба подумала и ушла с матерью, а Николай, впервые за долгое время оставшийся один, вздохнул свободно и легко, совсем как раньше. Он сходил на рыбалку и хорошо посидел там, наловив полный садок рыбы, потом вернулся домой и приготовил себе свою любимую уху. Жизнь заиграла яркими красками.
Прошло две недели. Несколько раз Люба приходила к нему, но так и не смогла застать дома. А однажды он сам приехал к ней на подводе, загруженной её вещами.
– Все, Люба. Расходимся мы с тобой. Не хочу больше, хватит, нажился. Не привык я к вашему бабскому обхождению. Сам хозяйничать буду. И не приходи, пожалуйста, я тебя не пущу. Баба ты молодая, красивая, найдешь себе кого-нибудь. Не пропадешь. Ну, бывай!
– Лапуля! Да ты с ума сошел, что ли? Коля? – так и ахнула Люба, но он не стал больше с ней объясняться, выгрузил вещи, занес их во двор и уехал, ни разу не обернувшись.
- Чего это он? - удивилась Евдокия, выходя на крыльцо к дочери.
Люба пожала плечами:
- Ничего, мама, просто я снова вернулась домой.
Тем и закончился второй брак Любы. Странно, но мать почувствовала себя виноватой в том, что всё так вышло, и решила сама устроить судьбу своей дочери.
Правда, сделать быстро это у неё не получилось. Оказалось не так-то просто найти кого-то подходящего, да и Павел с каждым днём чувствовал себя всё хуже и хуже. Евдокия и Люба не отходили от него, кормили с ложечки, купали, переодевали, натирали всякими мазями, спасая от пролежней. Благодаря их умному уходу, Павел прожил ещё около года, а потом оставил жену и дочь, не чувствуя по отношению к ним ни жалости, ни благодарности.
Выждав после похорон полагающийся срок, Евдокия отправилась к Людмиле, своей давней знакомой.
- Послушай, Люсь, я слышала, твой Борька из города в деревню вернулся. Неужто развёлся со своей мамзелью?
Людмила тяжело вздохнула и махнула рукой:
- Развёлся, Дуня. Никакой жизни у него с ней не было. Голодом его морить вздумала, представляешь? Выдумала, прости Господи, какое-то венегитанство или винегританство. Слово больно мудрёное, не помню, как правильно его говорить. Мясо, в общем, она не ест. Наверное, на винегретах одних сидит, потому оно так и называется.
- Вегетарианство, - подсказала ей Евдокия. - Слышала я тоже про такое. Только вот, что я тебе скажу, Люся: они там, в городе, совсем с ума посходили. Им же заняться нечем, вот они и выдумывают чёрт-те что. А тут, в деревне, попробуй без мяса проживи, силы-то откуда брать? На одном винегрете быстро ноги протянешь.
– Вот и я тебе про то же. Приехал Борюся домой, худющий, щёки впалые, - продолжала жаловаться Евдокии Людмила. - Как будто не с родной женой жил, а в каком-то концлагере. Я его увидела, чуть не расплакалась. Это ж надо мужика до такого состояния довести. Ну конечно, я ему первым делом борща наварила на говяжьей косточке да со сметанкой домашней, потом пельмешки на стол поставила, и не покупные, а самолепные. А он, как курочка, клюнул и всё. "Не могу, - говорит, - помногу есть. Отвык". Я в слёзы. Ну он поел ещё немного, а больше так и не смог. Сейчас потихоньку приучаю его к нормальной еде. Слава Богу, поправляться начал. Щёчки округлились, да и в руках сила появилась. Вчера целую поленницу дров нарубил мне и сам же сложил. Видишь, помощь какая.
- Ну а краля его городская не объявлялась? - поинтересовалась Евдокия.
- Нет, что ты! Он и слышать о ней не хочет. Да и я тоже. Если уж надумает снова жениться, пусть лучше какую-нибудь нашу, деревенскую берёт.
Евдокия кивнула:
- Вот и я тоже так думаю. Наши девки получше городских будут. Взять хотя бы мою Любаву. Красавица и умница, каких поискать. А с мужиками не везёт. Васька опозорил, Николай - и того хуже. Ему кроме рыбалки вообще ничего не нужно. А Люба о семье мечтает. Чтоб детишки там и всё такое. Только современным мужикам ничего этого не надо, как оказывается.
Евдокия вздохнула, и Людмила тут же покачала головой:
- Ну ты за всех-то не говори, - сказала она. - Мой Борюсенька тоже детей хотел, а вот его Инна была против. Видите ли, рано им ещё, так она говорила. Теперь вот живёт одна и поди не радуется, что без мужа осталась. Но я Бореньку к ней больше не пущу. Никакой жизни ему с ней не было. А деток он очень хотел. Эх, и я бы с внуками повозилась. Пирожков бы им пекла, булочки всякие. Ну да ничего, - пообещала Людмила. - Вот откормлю немножко Борюсю и найду для него жену получше этой травоядной коровы Инки.
- А может его с моей Любавой свести? - закинула удочку Евдокия. - Глядишь, что-то и получится.
- Ну не знаю, - Людмила развела руками. - Слухи про твою Любку не очень хорошие ходят. Больно уж она мужиков любит. Вон и замужем успела два раза побывать.
- Так и что с того? - удивилась Евдокия. - Разве ты слышала, чтобы она от своих мужиков гуляла? Нет! Вот видишь! А это о чём говорит? О том, что она верная и доверчивая. А кто всякие непотребные вещи болтает, так это, знаешь ли, совесть у каждого своя.
Она обижено поджала губы:
- И вообще, я тебе не навязываюсь. Надолго Люба моя без мужа не останется. У неё ведь не наши с тобой годы. Ну всё, бывай, Тимофеевна. Не обессудь, если что не так сказала.
Она ушла, а Людмила ещё долго стояла, задумчиво глядя ей вслед.
Прошло несколько дней. Как-то ближе к вечеру в калитку Евдокии постучали. Она выглянула и слегка усмехнулась: с цветами и тортом перед ней стоял Борис.
- Здравствуйте, Евдокия Тарасовна. А я вот к вам.
Он протянул ей цветы и коробку с тортом.
- Да ну? - склонила она голову, не принимая подарки. - И с чего бы это? Да ещё нарядный такой. И букет покупной, ишь ты! Ни дать ни взять - жених. Только я, милый мой, слишком стара для таких гостинцев. Прошло моё времечко. Иди, молодых баб одаряй.
- Ну что вы, тётя Дуня! - улыбнулся Борис. - Какой там жених. Я просто пришёл пригласить вашу Любу в кино. Сегодня в клубе фильм интересный показывать будут. А цветы и торт действительно вам.
Люба с удовольствием ответила на приглашение Бориса, и они провели хороший вечер. Потом встретились ещё несколько раз, и Борис предложил Любе сойтись:
- Мы ведь с тобой уже вышли из возраста Ромео и Джульетты. Оба побывали в браке, знаем, что там, да как. Долго ухаживать мне не хочется, да и не к лицу, как-то. Смешно, что ли…
- А ты рыбалку не любишь? Или там может быть охоту? - поинтересовалась Люба.
- Нет, я больше на диванчике с газеткой люблю поваляться. Телевизор посмотреть, ну и всё такое.
- Тогда давай поженимся, - согласилась Люба. - Видишь ли, я против сожительства. Брак - дело другое. Там всё по-серьёзному. И отношения другие, и мне спокойнее. Тем более, что с Николаем я уже развелась.
- Ну что ж, завтра же поедем в город и подадим заявление, - согласился Борис. - А жить-то где будем? У тебя или у меня?
Люба подумала и сказала:
- У меня-то получше будет. Мать в летнюю кухню перейдёт, она сама говорила. Там тепло и всё есть. А мы с тобой в доме останемся. И мешать друг другу не будем.
Борис согласно кивнул:
- Так, значит, так. Я спорить не буду.
Люба улыбнулась: похоже, теперь она точно будет счастлива.
Неизвестно, что сказалось на здоровье Бориса, то ли его вынужденное вегетарианство, то ли работа с ядохимикатами в родном колхозе, но он частенько чувствовал недомогание и этим очень злил Любу, которая безумно соскучилась по мужской ласке.
- Что ты за баба такая? - восклицал Борис, доведённый ею до изнеможения. - И голова у тебя никогда не болит, и усталости нет.
- Так вроде бы ты радоваться должен, лапуля, - усмехалась Люба. - Другие об этом только мечтают, а ты ноешь.
- Любка, - пытался успокоить жену Борис, - мы сегодня полдня канистры с гербицидами разгружали, с завтрашнего дня поля будем обрабатывать. Я так натаскался, что спину разламывает. И желудок побаливает. Тошнит даже. А тут ещё ты. Пойди лучше каши мне свари на молоке.
- Кашу заработать надо, - усмехалась Люба. - И не Любка я, а Любочка. Мне нравится, когда ко мне обращаются ласково.
- Ладно, Любочка, - кивнул Борис. - Мы с тобой обязательно всё повторим, только сначала пойди, свари мне кашу. Надо же как-то сил набраться.
Люба ушла, и Борис облегчённо вздохнул. Нет, ему нравилась страстность жены, и он искренне старался угодить ей в постели, но всему же есть какой-то предел.
Борис прикинул: на кашу уйдёт примерно полчаса. Пока закипит молоко, сварится крупа, пока Люба накроет на стол. А там, глядишь, она и сама перехочет, может делами какими займётся. А ночью он пораньше ляжет спать. Вот и всё. Борис рассмеялся: какой хитрый план он придумал с этой кашей!
Но смех застыл на его губах, когда дверь отворилась и в комнату вошла Люба. Она скинула халатик и нырнула к нему в постель.
- Лапу-у-уля! Смотрю, ты смеёшься, значит тебе лучше и ты уже в настроении, - с удовольствием заметила она.
- А каша? - упавшим голосом спросил он.
- А кашу маму сварит, - успокоила его Люба, забираясь под одеяло. - Ты же знаешь, она любит готовить, а я - нет.
Борис тихонько застонал, но останавливать Любу было всё равно, что раскочегаренный паровоз, и он сдался на милость жены.
Так они и жили. Любу вполне устраивало то, что хозяйство вела мать, а сама Люба, в самом деле, не любила готовить и возиться с уборкой. Замужем за Василием ей приходилось делать это, но она всегда выбирала самые простые блюда, которые не требовали особенных умений. Да её первый муж никогда и не был капризным, ел, всё, что ему дают. Николай готовил сам. А потом это делала её мать.
Но когда старая Евдокия занемогла, Любе пришлось встать к плите. Борис морщился, пробуя её стряпню, он любил вкусно поесть и не хотел повторять ошибок первого брака. А Люба всё чаще бывала в раздражении, ведь ей приходилось не только ухаживать за больной матерью, но и обслуживать всю семью.
Зато Борис расцвёл. Теперь его жена редко доставляла ему неудобства своей неуёмной страстью, у неё просто не оставалось времени на это. А ещё он положил глаз на Надежду, повариху столовой колхозной бригады, которая давно бросала в его сторону смущенные взгляды. Она, несмотря на свой далеко не девичий возраст, никогда не была замужем, краснела от его шуточек и намеков, и однажды, когда он тайком проник к ней в подсобку, не стала сопротивляться и поддалась ему.
До Бориса Надежда мужчин не знала и не могла сравниться в этом деле с Любой, но Борю это вполне устраивало, наконец-то он мог доминировать над женщиной, показывать ей, что он главный, а не просто выполнять её желания и команды.
Впрочем, Надежда ни на что такое и не претендовала, она просто радовалась тому, что в её жизни появился долгожданный мужчина. Встречались они тайком и думали, что никто не знает о их свиданиях, но однажды Надежда прижалась к плечу Бориса и тихонько заплакала:
– Что делать-то нам теперь, Боренька? Не можем же мы всю жизнь вот так от людей прятаться.
Борис думал недолго:
– Я разведусь с Любой, и мы с тобой поженимся. Только нужно немного подождать. После похорон тещи не прошло еще и сорока дней, будет некрасиво, если я брошу Любу в такой момент.
– Не могу я ждать, Боренька, – всхлипнула Надежда. – Ребеночек у нас с тобой будет…
продолжение здесь
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые истории 👌
Спасибо за ваши комментарии, лайки и репосты 💖