Начало глава 1.
Да убеди твердолобого. У него всю жизнь своя правда.
- А нечего, - кричит на неё супруг, - шляться где попало. Народили ребёнка так пусть сами и растят. Ещё надо посмотреть водиться ли ты ездишь? Может только прикрываешься внуком.
- Совсем сдурел? - Опешила Татьяна. - А куда я ещё могу мотаться?
- Мне откуда знать? Может по мужикам шляешься.
- Ох, Господи, родит же земля идиотов. - Вздохнула Татьяна. - Тут бы ноги не протянуть от усталости, а он о мужиках.
И вдруг её осенило. А с чего вдруг у Павла такая мысль зародилась?
Только с того вечера стала замечать, что не сильно-то и голодный муж с работы возвращается. Да и не сразу после пяти домой спешит. Ему-то, не как ей, на двух автобусах добираться. В десяти минутах от дома работает. Его автосервис всего в квартале от дома, в старом гараже автобусного парка расположен.
Однажды, стоя в очереди у овощного ларька, увидела как Павел в кафе, что напротив ларька через дорогу располагалось, заходит. Да не один, а с бабенкой. Вон, оказывается, как! Дома такой голодный, разборки устраивает, а сам в кафе шастает. Ждать когда он отужинает не стала, на очередь тоже рукой махнула, домой отправилась.
Попила дома чаю с ватрушками, что сватья ей передала в гостинец и спать легла. Ночью проснулась от того, что ключ в замке поворачивается. На часы посмотрела: половина двенадцатого ночи. Долго, однако, муженек в кафе ужинал. Ночью разборки устраивать не стала, а утром спросила
- Как в кафе кормят? Вкусно? Можете тебя ещё где подкармливают?
- Может и подкармливают. Не тебе же одной по мужикам шляться.
- Не надоело ерунду городить? Сбрендил на старости лет или по себе судишь? Перед детьми не стыдно?
- А мне чего стыдиться. Я по кобелям не бегаю. Ещё раз с работы вовремя домой не явишься вон тебе порог, а за ним семь дорог. Собирай вещи и вали на все четыре стороны.
- Чего творишь-то? Катюхе месяц до защиты диплома осталось. Ты, вместо того, чтоб мне помочь, хоть на день передышку дать, готовое из кастрюли налить не можешь.
- Ещё скажи, чтоб сам себе грел, посуду мыл и носки стирал Не жирно ли для тебя на моей шее сидеть и ещё тебя обслуживать. - Павел в сердцах кружку с чаем на стол швырнул. - Я все сказал!
В эту ночь совсем ночевать не пришёл. С этого дня и нашла у них коса на камень. Скандалы каждый день да через день. Татьяне как-то совестно было с сыном и невесткой проблемой делиться, а дочке рассказала. Ух как Валентина отца чихвостила. Эта стесняться не стала. Все ему высказала: и как он барином всю жизнь прожил, как на житье крохи давал, а детей кормить и учить одной матери приходилось. Даже припомнила как он Татьяне, собственной жене, на сапоги денег занимал, а потом, не стесняясь, с неё долг высчитывал за счёт вложения в семейный бюджет. Ну и, конечно, Валентина брату с невесткой рассказала все подчистую. Аркашка матерился, Катюха плакала.
После всех разборок попала Татьяна в больницу. И совсем тупик получился. Что делать? Доучиваться невестке надо. Осталось всего ничего. Взяла Валюша отпуск за свой счет, дала невестке возможность диплом защитить.
Три недели Татьяна в больнице отвалялась. Её проведывать дочка бегала, сын заглядывал иногда, сватья приезжала через день. А муж один раз приехал с пустыми руками, даже самой малой малости не привёз. Только спросил сколько ей ещё лежать осталось и нельзя ли побыстрее выписаться, а то посуда чистая закончилась и белья совсем чистого нет. Больше и не появился.
После больницы сказал Павел, что на развод подаёт. Татьяна перечить не стала. Ей почему-то совсем все равно было. Она даже на раздел квартиры согласилась. Да дети взбунтовались:
- Если дележку устроишь, то ты нам больше не отец. Собрался уходить - уходи. Значит есть куда, а мать не трогай.
- Вот вам мать дорога так и забирайте к себе. Я квартиру делить с ней не собирался, сам в ней жить буду и жену сюда приведу.
- А ты не забыл кому квартиру давали? Не матери ли от завода?
- Я ей столько денег передавал, что не одну квартиру проплатил! Пусть спасибо скажет, что терпел её столько лет. Заступнички!
Выкормил сволочей на свою шею. Пошли вон отсюда! Раскомандовались.
Не сдержался Аркашка и припечатал ему от души. За шкирку и из квартиры выставил. Лишь одно слово сказал:
- Исчезни!
А Павел и правда исчез. Татьяна сначала ждала что вот-вот явиться, а потом искать стала. Мужиков, что с ним работали, спрашивала. Те только плечами пожали:
- Так уволился он. Вроде, уехал куда-то.
- А куда?
- Да фиг его знает.
Несколько лет от него ни слуху, ни духу слышно не было. Хотела в милицию заявление подать да дочка на неё ругаться стала:
- Чего ты бегаешь как наскипидаренная? Ты, что, нашего папочку не знаешь? При первой же трудности прибежит и жизнь тебе райскую устроит. Скучно тебе так своей жизнью займись.
А потом ей позвонили из больницы:
- Ваш муж, Павел Кондратьевич, поступил к нам в больницу после аварии.
Вместе с сыном поехали выяснять что случилось, в каком состоянии, ну и что ему требуется в данный момент. Хорошим их не порадовали. Выяснилось, что лежать ему ещё долго и вряд ли после выписки будет ходячим. Перелом шейки бедра. Молодуха, к которой уходил, отказалась от него сразу.
Пришлось из больницы к себе забирать. А куда его? На помойку не выкинешь. Официально-то они не разведены. Павел после выписки из больницы поначалу вроде присмирел, а потом характер все равно взял свое. Чтоб на ноги встать ему надо было реабилитацию проходить, упражнения, что врач назначил, делать, массажи. Он же решил, что она должна за него стараться. Ну, массаж ещё куда ни шло, растереть, размять мышцы помогала. И то не массаж, а одно название. Начнёт растирать, ещё и силы не прилагает, а он уже крик поднимает:
- Ты, что, зараза делаешь. Шкуру заживо снимаешь? Полегче-то не можешь. Сил нет как больно.
- Так тебе же массажистка говорила, что потерпеть надо. Иначе результата не будет. От поглаживаний толку нет.
- А иди ты вместе с массажисткой. Такая же дура как ты.
А зарядку делать ему усилия прилагать самому надо было, а он только её костерит, что ногу за него ему же плохо поднимает. А куда ей с больной спиной? Это когда человек сам усилия прилагает и чуть помочь вроде и не тяжело, а попробуй потаскай, когда она словно кисельная. Уговаривала его, упрашивала, а потом оступилась. Ему сколько раз участковая врач выговаривала, что шанс упускает на ноги встать, да разве убедишь такого. Так и остался лежачим. И её в этом винил.
Тут-то и началось для неё времечко "золотое": помой, переодень, накорми, посади, положи, в коляску перетащи. И никому не позволял даже прикоснуться к нему. Дети приедут помочь гонит прочь. Начнёт Татьяна говорить:
- Ты сам можешь на бок повернуться. Руками себе помоги.
- Или, - вода же рядом стоит, захотел пить так попей. Чего меня дергаешь?
В ответ только брань и упрёки, ещё больше требований и капризов. В магазин выйти нельзя. За те полчаса, что её не было он уже раз пять тут помирал и воскресал. Ушла в магазин или больницу, значит, опять по мужикам шлялась. Скучно ему, вот и развлекался. У него же поначалу только нога больная была, а сам-то здоровый. Последний год как-то разом на него болячки навалились. Сначала на сердце жаловался. Вот уж помучилась его по больницам возить. Потом на желудок жаловаться стал. Желудок проверили все у него в порядке. Положили его в больницу, да вскоре выписали. При выписке ещё её же врач отчитал:
- Забирайте вашего скандального деда. От него весь персонал устал. Всю больницу на уши поставил. Никому покоя нет ни медикам, ни соседям по палате.
После больницы Павел как-то быстро сдавать стал. Меньше ругани стал устраивать, есть отказывался. Чуть не силой его кормила. То ему все мясо надо было, а тут и кашу с трудом глотает. Потом заметила что и вода плохо проходит, захлебывается при питье. Раз врачихе участковой сказала, второй, а потом потребовала положить его в больницу на обследование. Положили, да вскоре выписали. Оказалось, что у него рак пищевода четвёртой степени, не операбельный. Промучился около трех месяцев и умер.
Продолжение тут.