Пережив Вторую Мировую и нападение неистового монстра, лётчик-камикадзе Шикисима возвращается в родной Токио, вернее в местность, где раньше был этот город, который теперь представляет собой огромную свалку мусора, пепла и немногих людей. Он, глубоко травмированный солдат и мучимый виной сын, трудно переживает морок преследующих его боёв и сомнительных решений. И, однажды, случай, или провидение, представляет шанс на реабилитацию в глазах соседей, душ покойных родителей и, главное, перед самим собой.
Японские традиции предусматривают осмысление трагедии в форме фантазии. Хаяо Миядзаки рефлексировал на тему детских страхов и Второй мировой посредством выдуманных персонажей-костылей, исцеляющих раненую душу участников событий своей не реальностью. Им свойственно выворачивание наизнанку истории для всецелого изучения. Делают это со свойственной экспрессией. Кажется, что стремятся надругаться над горем, но на самом деле, сквозь перверсию, действуют на разрыв шаблона, максимально глубоко анализируя произошедшее.
На первый, непредвзятый, взгляд, можно смекнуть, что фильмы про Годзиллу являются неким анахронизмом и во все времена представляли собой зрелище для детей и подростков (жирным китчевым подтверждением стал недавний Годзилла и Конг: Новая империя). Но это только кажущаяся видимость, по крайней мере, если говорить именно о японских частях. С самой первой картины режиссёры страны восходящего солнца старались, можно употребить глагол «пытались», пережить страшные трагедии Хиросимы и Нагасаки языком иносказаний, представить доселе неизвестное разрушающее оружие в виде осязаемого динозавроподобного титана. Их культуре так понятнее и, оказалось, всему миру такая метафора заронилась зерном воображения в благодатную почву антимилитаризма. Почти каждая японская серия в той или иной степени муссирует эту тематику. В том числе Годзилла: Минус один.
Но в данном случае можно говорить не просто об очередной ленте про всем известного персонажа, а о произведении киноискусства, в котором сошлось многое из того, что считается его неотъемлемыми критериями. Режиссёр Ямадзаки, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Он и поставил картину, написал к ней сценарий и придумал основные эффекты. За его плечами богатая фильмография, в основном удачная, где представлены все основные и вспомогательные жанры кино. Он умело обращался как с фентези, так и с драмой, мультипликационными полнометражными работами и историческими детективами. И, думается, настал момент, когда весь опыт и знания пришлись к необходимым времени и месту.
Годзилла: Минус один – это исторический миф, который так же осязаем, как и легендарен, рефлексия на больную тему для каждого японца. Это цельное произведение, каждая его составляющая служит общему произведению. Эмоциональность актёров, их героев, будоражит и демонстрирует безысходность непринятия гнёта ужасающей силы и решимость избавить от неё себя и близких, от испепеляющего страха, который точит, точно наждачка по-живому. Фильм словно вновь открытое средство воодушевления народа, поднимающее дух и волю до забытых высот. Картина вмещает в себе и традиции страны, эндемичные, ни на что не похожие, и в тоже время снята таким образом, что каждый на планете Земля без перевода и лишних слов поймёт суть, которая для всех едина, а именно – «За грехи надо платить, но не позволять забирать больше, нежели нагрешил. Суметь понять эту грань и отстоять её».
Такая «фига в кармане» могла придуматься только японцу, который не хотел обидеть мощного надзирателя (США) и одновременно излить наболевшее, поделиться с остальными, которые, так же как и ты, страдали и страдают. И как бы не ухищрялись замять память о потрясающих взрывах, главы Хиросимы и Нагасаки находят смелость выразить протест по ядерным испытаниям Штатов в настоящее время.
P.S.: Спецэффекты на самом деле впечатляющие, грамотно продуманные. Решения об их использовании не спонтанные, они появляются в самых необходимых сценах, ими не сорят словно семечками перед птичками.