1893 год
«Ростов-на-Дону. На днях одним из околоточных надзирателей 3-го участка была обнаружено на Покровском переулке шайка «дам», которые заманивали к себе любителей прекрасного пола и, опаивая их вином, начисто обирали их. При ночном осмотре квартиры, занимаемой этой шайкой, в комнате был обнаружен мещанин Э-г, впавший от чрезмерно выпитого вина в бессознательное состояние. При приведении его в чувство, он, осмотрев карманы, заявил о краже у него свыше 100 рублей денег. При обыске, в печке были найдены только 53 рубля, засыпанные золой». (Приазовский край. 124 от 20.05.1893 г.).
1895 год
«Новочеркасск. В № 50 «Донской Речи» помещена была заметка, в которой говорилось, что близ Новочеркасска, рядом с дачей Шапошникова, 8-го марта приставом Янченковым открыто несколько пещер, в которых, судя по обстановке, укрываются новочеркасские воры. Обстоятельство это крайне удивляет нас. Неужели эти пещеры существуют еще до сих пор? Давно уже известно, что в них укрываются не только воры, но и всевозможные бродяги, беспаспортные и пьяницы. Не раз сама полиция пробиралась в эти пещеры и убеждалась, что они служат убежищем исключительно для подозрительных личностей. Почему же они до сих пор существуют? Не будем уже говорить о том, насколько нежелательно и опасно для обывателей города существование такого убежища, но допустим, что в одно прекрасное время пещеры завалятся и заживо похоронят под развалинами своих несчастных жильцов (что весьма возможно). Так, значит, и исчезнут с лица земли люди, и никто не будет знать откуда они и кто они. Почему бы не завалить эти пещеры или засыпать их, и таким образом, раз и навсегда покончить с ними».
«Новочеркасск. Комитет по управлению городом Новочеркасском заказаны были заводу Зягель, в Ростове, за 785 рублей весы для взвешивания на Троицком базаре подвод с грузом до 600 пудов. Весы были сделаны и предоставлены для осмотра комиссии, которая признала из несоответствующими конструкции. Теперь, как мы слышали, комитет желает заказать другие весы и уже для взвешивания меньшего груза. Да и, на самом деле, зачем вам весы для груза в 600 пудов? Наоборот, такие весы крайне неудобны для базаров». (Приазовский край. 129 от 20.05.1895 г.).
1897 год
«Ростов-на-Дону. 18-го мая, около 4-х часов дня, в доме Мельниковой, по Почтовой улице, покончила жизнь самоубийством мещанка города Павловска Зинаида Фадеева. В роковой для себя день Фадеева отправилась к своим знакомым, от которых вернулась в 10 часов утра домой в хорошем расположении духа, шутила, смеялась и, вообще, не обнаруживала никаких признаков, по которым можно было бы подозревать что-либо неладное. По прошествии нескольких часов ее настроение начало изменяться. Она сделалась задумчивой, много плакала и жаловалась окружающим на свою судьбу, по воле которой она ныне очутилась в безвыходном положении и принуждена быть рабой некоего К-ва, служащего комиссаром городской управы, который разлюбил ее и бросил на произвол судьбы. Под влиянием этого, заявила она далее, и в виду постоянных родительских упреков и предстоящей разлуки со все еще любимым человеком, она решилась лучше умереть, чем влачить существование одинокой и поруганной женщины. Намерение Фадеева, действительно, осуществила, для чего взяла сулему, растворила ее в воде и потом раствор выпила. Яд сразу оказал свое действие. Несчастная начала взывать о помощи, но было уже поздно. Самоубийцу отвезли в больницу, где она вскоре скончалась в сильных мучениях. Покойная оставила на имя К-ва записку, в которой умоляла его заплатить ее долг, простирающийся до 7 рублей, и притом не поминать ее лихом и простить ее за то, что она решила прибегнуть к самоубийству».
«Ростов-на-Дону. Нас просят обратить внимание на порядки в цирке братьев Никитиных, благодаря которым между кассирами и публикой ежедневно происходят более или менее серьезные недоразумения. Как известно, у окна кассы находится особое объявление с указанием цен на места. Ничего не подозревая, публика выбирает по этому объявлению для себя места и платит за них указанные в нем цены. Но не тут-то было: за эту стоимость билеты не выдаются и с желающих получить их требуется доплата сверх цены объявления. Так, например, вместо 1 рубля 80 копеек по объявлению за первый ряд касса взимает 2 рубля 10 копеек, за второй ряд 1 рубль 80 копеек, вместо 1 рубля 50 копеек и т. д. Интересно знать, чем вызываются подобные переборы, и если они обоснованы чем-либо, то все-таки публику не следовало бы вводить в заблуждение помещением в кассе объявления с заведомо неверными ценами». (Приазовский край. 132 от 20.05.1897 г.).
1898 год
«Ростовский округ. Новый случай жестокого обращения бродячих слепцов-нищих с находившимися при них детьми передают нам из округа. По волостям, прилегающим к каменноугольному району, бродили два слепца, Иван и Ферапонт Луговые. В качестве провожатого при них находился 11-летний мальчик Корней Кобцев, вывезенный ими из Черниговской губернии. Мальчика этого сильно искусала собака, тем не менее, он продолжал водить своих хозяев из деревни в деревню до тех пор, пока от полученных поранений не потерял последних сил. Слепцы бросили бедного мальчика среди степи и продолжили свой путь дальше. Через несколько времени к страданиям мальчика присоединились голод и жажда. Проезжие нашли его и передали местным полицейским властям, которые, разыскав слепцов, направили дело по подсудности».
«Новочеркасск. Бедность сюжета и мало мелодрамы, мало слез и всяких завываний, еще больше неестественных положений, не предусмотренных никакой психопатологией, и на выручке авторской безделицы кровавая расправа на сцене – таковы условия малороссийских драм. Еще недавно на них был большой спрос; даже столичная публика ломилась «к хохлам», и в провинции они пользовались особенной толерантностью. Впрочем, надо сказать правду, что малороссы брали дружным ансамблем, выдержанной обстановкой и предусматривали всякие мелочи, из которых складывается жизнь на сцене, создающая иллюзию. Это положительные стороны малорусских артистов; недаром их одно время называли «мейнингенцами», а театральные деятели из русских даже кое-чему научились у хохлов.
Однако, за последнее время публика мало-помалу теряет интерес к малороссам, и это объясняется не тем только, что разбрелись в разные стороны силы, группировавшиеся вокруг Старицкого, Кропивницкого и других организаторов украинских спектаклей, но, с одной стороны, постепенным развитием среди нашей публики более утонченных вкусов, а с другой – просто-таки приелась новинка. Еще несколько лет тому назад даже такая сравнительно скромная труппа, которую развозил Г. И. Деркач, произвела бы у нас гораздо большее впечатление, чем сколько его замечалось среди публики в воскресенье, 17-го мая. В этот день в городской ротонде Александровского сада господин Деркач открыл малороссийские спектакли пяти-актной драмой Карпенко-Карого «Бесталанна». Собравшаяся публика довольно сдержанно отнеслась к этой раздирательной белиберде и не обнаружила пристрастие к носовым платкам; даже вызовов было мало, хотя драма прошла с ансамблем, а госпожа Войцеховская (София, дочка «старого чоловика») даже положительно зарекомендовала себя прекрасной драматической актрисой, явив своей задушевной игрой столько неподдельного чувства, сколько господин Чубатый в роли москаля Ивана явил здоровых черт комизма и типичности.
Значит, не те уже времена для хохлов, и в недалеком будущем их песенка, можно думать, будет спета».
«1-й Донской округ. Станица Семикаракорская. В станице нашей три года тому назад было построено подрядчиком Б., по условию со станичным обществом, два дома. Дома эти предназначались под квартиры священника и причетника. Деньги за работу в свое время были уплачены обществом подрядчику, но обоими домами не пришлось воспользоваться вследствие негодности их к жилью, так как стены их треснули, полы расшатались, двери покосились. Своим убогим видом дома эти служат укором тем, кому поручено заведование общественным имуществом, и подтверждают только то, что у нас или не умеют, или не хотят взяться за общественное дело, как следует. Условие с подрядчиком было заключено так неумело, что последний, сдавая работу, был в праве сказать, что он все исполнил по условию, хотя на самом деле общество оказалось обладателем двух никуда негодных казарм. Живым укором тем лицам, в ведении которых находится общественное имущество, может служить также и внутренняя отделка нашей Казанской церкви, в которой вскоре после окончания работ и расчета с подрядчиком оказалось необходимым произвести капитальный ремонт (перекраска стен, переделка печей, поправка свечных ящиков и прочее). Но, чтобы произвести ремонт, нужны деньги, а денег у общества нет. И единственная надежда на церковного старосту Ф. Н. Вавилова, который изъявил желание часть этих поправок произвести на свой счет». (Приазовский край. 131 от 20.05.1898 г.).
1899 год
«Ростов-на-Дону. Едва успели появиться на городских выгонах первые сельские рабочие, как началось уже ежегодно повторяющееся обирание их различными мазуриками. Так, 16 мая имел место следующий случай. По городу плелся измученный тяжелой дорогой крестьянин Орловской губернии Алексей Задорожный. Тот час же к нему привязался какой-то словоохотливый, сердобольный субъект, которого, как он объяснил, крайне тронул жалкий вид бедного косаря. Разузнав, что тот страдает от лихорадки, мазурик вызвался проводить его к какой-то знахарке, которая «болезнь как рукой снимет». Доверчивый крестьянин согласился и поплелся за названным приятелем. Путь лежал к выгону, острые приступы лихорадки окончательно обессилили беднягу, и он уже готов был свалиться на землю. Мазурик участливо поддерживал больного, в то же время незаметно обшаривая его карманы. Наконец, выведя крестьянина на выгон, он бросил свою жертву и скрылся. Тут только бедняга хватился своих кровных 12 рублей 60 копеек, обнаружив их пропажу. Кое-как дотащился он до 3-го полицейского участка, где и заявил о краже».
«Ростов-на-Дону. Местные воры не останавливаются даже перед кражами коров с городского выгона. На днях таким образом оказались угнанными шесть коров. Мерами полиции коров удалось обнаружить в 60-ти верстах в деревне Крюковой, Таганрогского округа, у крестьянина Дмитрия Кононенко, отбывавшего уже наказание в ростовской тюрьме. Кононенко в начале отрицал свое участие в краже и предъявлял запродажную расписку от некоего Ивана Заволженского. Но наведением справок обнаружена подложность расписки: оказалось, что Заволженский, на которого ссылался Кононенко, также профессиональный вор и отбывает наказание в местной тюрьме еще с января месяца настоящего года. Кононенко арестован, а коровы возвращены по принадлежности».
«Ростов-на-Дону. Третьего дня квартирант дома № 55 по Никольскому переулку, Дмитрий Пуковский, несмотря на существующее запрещение, устроил во дворе фейерверк. Последний оказался до того неудачным, что одной ракетой, которая пронеслась над землей, была ранена женщина. Пуковский привлечен к ответственности».
«Ростов-на-Дону. 18-го мая, в полдень, произошел взрыв котла на стоявшем у пристани, близ ростово-нахичеванской границы, пароходе братьев Парамоновых «Друг». К счастью, взрыв произошел в то время, когда в машинном отделении находился лишь один смазчик, но и тот, опять-таки счастливая случайность, в момент взрыва выходил по лестнице из отделения, так что оказался лишь легко обваренным паром. Взрыв слышен был на большом расстоянии и собрал много любопытных. На место происшествия прибыли чины водяной инспекции. Смазчика, крестьянина Ф. Подопригора, отправили в городскую больницу». (Приазовский край. 131 от 20.05.1899 г.).
1908 год
«Ростов-на-Дону. Городской штейгер Краснянский произвел во время половодья осмотр р. Темерника, причем выяснилось, что прибыль воды в Темернике достигла 8 аршинов. Разливом Темерника в Затемерницком поселении было залито 32 дома. Такой разлив в Ростове во время половодья наблюдался в 1870 году». («Приазовский край». От 20.05.1908 года).