Тонди. ОБМО…
Дежурный по КПП долго с кем-то созванивался, разыскивая дежурного по батальону. Оказалась, что помимо ОБМО, в этом городке дислоцируется полностью развернутый мотострелковый полк имени Матросова (того самого героя, закрывшего собой амбразуру и служившего в этом полку во время войны), штаб дивизии и еще какие-то подразделения.
Вскоре за мной прибыл сопровождающий солдат и проводил меня к моему новому месту службы. Городок оказался достаточно большим, чем-то напомнивший мне училище, как по размерам, так и по красным казармам.
В моём понимании ОБМО – достаточно большая часть, ни как не меньший, чем батальон связи или топогеодезический отряд. Поэтому, когда мы зашли в небольшую казарму, и оказалось, что батальон занимает лишь её половину, мне стало ясно – это часть сокращенного состава с минимумом солдат и офицеров.
Мою догадку полностью подтвердил заспанный прапорщик – дежурный по батальоны, любезно предоставивший мне для сна кровать дежурного, которая располагалась в кабинете начальника штаба в той же казарме. Такое решение я видел впервые.
Видя моё недоумение, словоохотливый прапорщик объяснил мне, что оружия в батальоне нет вообще и служба здесь - «не бей лежачего», то есть я мог спокойно спать на кровати дежурного, не рискуя быть побитым.
Сам же дежурный отправился досыпать домой (он проживал рядом), передав мне бразды правления спящим личным составом. Оставшись в одиночестве, я посмотрел на доску документации дежурного и с интересом отметил, что командиром ОБМО является подполковник Штилерман М.Б.
И если инициалы, можно трактовать по-разному, то вот фамилия явно указывала уж никак не на уроженца Средней Азии или республик Закавказья, а скорее на моего соплеменника.
С утра я под пристальным взглядом и шушуканьем солдат принял комплекс водных процедур и принялся одеваться в парадную форму для представления комбату. В самый разгар облачения в помещение буквально влетел всклокоченный капитан и, подав мне на ходу руку, представился Василием.
После опустошения пары стаканов воды из графина, капитан Василий заинтересовался моей персоной. Я объяснил ему, что прибыл для дальнейшего прохождения службы и жду командира для представления. Оказалось: Василий – начальник штаба, что он сейчас за командира, что «парадку» надевать не надо и можно считать, что я уже представился.
Проверять меня на знание положений Наставления по автомобильной службе он не стал – не Дыба. В этот момент он мне напомнил того самого капитана, принимавшего у меня станции в Хайратоне ровно 5 лет назад.
Кабинет начал заполняться прибывающими на службу немногочисленными офицерами и прапорщиками батальона, причем они входили как-то уж совсем бесцеремонно – словно в прорабскую какого – то СМУ №5.
После короткого совещания мы приступили с Василием (капитаном Климовым) к конкретике. Мы оказались ровесниками, правда он учился 4 года и в другом училище, комбат находился на сессии в нашей шатунно-поршневой академии тыла и транспорта, в которой учился заочно, а служить мне предстоит командиром 1-го взвода единственной роты батальона, которая была тоже сокращенного состава.
Чуть позже я познакомился с командиром роты капитаном Логиновым и командиром 2-го взвода – молодым лейтенантом, полгода назад, окончившим училище (фамилию его я не вспомню).
К тому моменту я уже шесть с половиной лет был офицером и в вопросах службы разбирался, (хотя собака, как принято, выражаться, еще была не съедена, видимо от части из- за того, что я не поклонник кухни Юго-восточной Азии), и оптимизма этого лейтенанта по поводу «непыльной» службы в этом ОБМО, я не разделял.
Ну не век же ему быть взводным здесь! От безделья наступает профессиональная деградация, и последующая служба в более боевой части, может стать проблематичной. Его дальнейшей судьбы я не знаю.
До меня взводом командовал лейтенант Андрей Моткин, и его так же, в данный момент не было в части. Андрей был родом из Ульяновска (как же часто мне приходилось уже упоминать этот город!) Его отец был командиром транспортного ИЛ-76 - того самого, который при посадке в Армении потерпел катастрофу в октябре 1989 г.
Там проклятое место: в декабре 1988 г. там же вошел в гору при посадке военный транспортник с десантниками, погибли 77 человек. Андрей находился не то в стадии увольнения, не то переводился служить в Ульяновский гарнизон - я уже не помню и мы виделись всего два раза. Да и принимать то особо нечего было: во взводе служило «полтора землекопа» и было, по-моему, не более 10 единиц техники на хранении.
Естественно возник вопрос моего размещения, не мог же я всегда быть дежурным по части! На пентхаус я естественно не претендовал, но где-то надо же было обосноваться, хотя бы на первое время.
Оказалось, что у Андрея была комната в общежитии, но на неё претендовал сверхсрочник из полка и чтобы не устраивать тендер, Вася оперативно организовать заселение, тем более Моткин еще не забрал вещи.
Общежитие располагалось на территории городка и все называли «Крейсер», и оно тоже «не принадлежало к лучшим зданиям Старгорода» (с) и по своему устройству напоминало общежитие имени монаха Бертольда Шварца из 12 стульев.
Когда-то в этом здании видимо размешался склад конской упряжи, но с нарастанием проблемы жилья в Вооруженных Силах, его решили переоборудовать в общежитие: перегородили пространство стенками из кирпича и соорудили печи. На первом этаже были туалеты и умывальники, а кухни, как в коммуналках, не предусматривались – благо рядом была столовая Военторга.
И вот я оказался в своей комнатёнке, похожей на коморку Папы Карло. Жилплощадь поражала своей миниатюрностью, у меня не было рулетки, но и без замера, можно было определить, что её площадь была не более восьми квадратных метра. Если бы в тот момент рядом со мной был Остап Бендер, то он бы непременно заметил, по аналогии с романом: «А, что? Приличная кубатура для Таллина».
Убранство тоже не поражало взор своим качеством и количеством: та же кровать типа А, небольшой стол, стул, далеко не гамбсовской работы, электроплитка с открытой спиралью, примитивный телевизор, старый двухстворчатый шкаф, минимальных размеров холодильник, внутри которого господствовал запах разложения тела, повесившейся мыши и тумбочка в которой хранился минимальный набор посуды.
Для полного счастья не хватало очага, нарисованного на холсте и золотого ключика на связке. Интересно, что окно представляло собой лишь половину нормального оконного проема и упиралось в примыкающую межкомнатную стену, вторая половина была в соседней коморке. Сняв шинель, я тут же почувствовал, что в жилище очень свежо и сыро.
Топить печь мне не привыкать, но оказалось, что в каморке лишь её часть без топки. Помня свой опыт поиска туалета в Цесисе, я решил не паниковать и посмотреть в коридоре, но там меня ждало разочарование. Судя по ящику с углем у соседней двери, топка находилась у соседей, и я становился зависим от их тепловых предпочтений.
Коридор угнетал своей захламленностью всяким барахлом и старой мебелью. Я бы не удивился, если бы вдруг среди всего этого великолепия показались бы, спешащие на аукцион за стульями, товарищи: Бендер О.И. и Воробьянинов И.М.! Первые дни моего проживания в этой милой каюте «Крейсера» приходилось обогреваться теплом электроплитки, так как соседи отсутствовали, а вламываться в их каморку – каюту, для растопки печи, я не стал.
В первые же дни, мне стало ясно, что придётся как-то решать жилищной вопрос. Привести на эту кубатуру семью – невозможно, а жить порознь – сложно и в моральном и в материальном плане, учитывая то, что с работой и детсадом в Цесисе было крайне проблематично.
Но вскоре судьба благоволила мне, и вопрос был решен в лучшем виде по состоянию на то время. Помог случай…»
(продолжение - https://dzen.ru/a/Zkt4GCTMUw_R1n-c )
