Прочитав первый том большого советского романа, да еще и юмористического, так устал от его шутливой атмосферы (хотя книга замечательная во всех отношениях), что в очередной раз взялся за депрессивного Уэльбека. На этот раз за его достаточно короткие романы «Серотонин» и «Платформа». И что же? Устав от его беспросветности, вновь обратился к юмористическому советскому роману и проглотил уже треть второго тома! Все-таки эмоции читателя нуждаются в разнообразии, читать что-то созданное на одной ноте долго невозможно. У Уэльбека я освоил, наверное, все за исключением романов «Возможность острова» и «Карта и территория», и это действительно автор, у которого, если вы прочитали одну книгу, то читали все. Несмотря на то, что «Платформу» и «Серотонин» разделяют почти восемнадцать лет, завершаются они фактически одинаково – медленным угасанием жизни в главном герое. Однако, если в «Платформе» поводом тому послужил теракт и потеря близкого человека, то в «Серотонине» - фактически постепенная потеря смысла жизни вообще.
Удивительное дело, чем дальше развивается творчество Уэльбека, тем более усложняется его стиль (сравнивая эти два романа, можно сказать, что «Платформа» написана короткими, емкими фразами, а в «Серотонине» используются сложные, громоздкие синтаксические конструкции почти в прустовском духе), и тем менее социологическим и более экзистенциальным становится его содержание. Так уж, видимо, у Уэльбека получается, что его ранние романы (по крайней мере первые три, что я читал) – дань социологии Огюста Конта, попытка понять мир Запада после сексуальной революции в целом. В этом отношении «Элементарные частицы» так и останутся непревзойденной вершиной. «Платформа» - роман об индустрии туризма (у кого-то из блогеров даже встречал такую информацию, что учащихся в этой сфере обязывают читать эту книгу), из нее можно узнать столь же многое об исследуемой сфере, как и о сельском хозяйстве из «Расширения пространства борьбы».
Это тем более поразительно, что и «Серотонин» - о гибели фермерской инициативы во Франции, а «Уничтожить» - вроде бы о мире высокой политики. Однако, где-то (быть может, как раз в еще не прочитанных мною книгах) Уэльбек неожиданным образом меняется: в его книгах становится все меньше завлекательного (в том числе и описаний интимной жизни человека, на которые он обычно не скупится), и крен смещается с социологии на экзистенцию. В этом смысле одна наша титулованная критикесса права: быть может, «Серотонин» - действительно лучшая книга автора со времен «Элементарных частиц». По крайней мере, именно в этом тексте социология даже самим героем и, видимо, и самим автором воспринимается как мишура. Недавние протесты фермеров в Европе показали, насколько Уэльбек прав, насколько он смотрит в суть проблемы. Некий мир умирает, теряет жизненные соки, вместе с ним угасает и личность, часть этого мира. Кто-то сокрушался о грязи постельных сцен в «Серотонине». Да, они есть, но их не так много, и важно, что герой не принимает в них участия.
Быть может, начиная с «Покорности», а может, и раньше Уэльбек постепенно уходит сам (как рассказчик) и уводит своих героев от интимной жизни: его персонажам все труднее с годами находить общий язык, в том числе и в постели. Его герои все старше, нужно им все меньше, в конечном счете, им банально не хватает любви и тепла другого человека. Потому разрывы, о которых вспоминает герой «Серотонина», куда страшнее теракта, уничтожившего любовь главного героя в «Платформе», ибо за ними стоит обыденное нежелание отдавать, дарить себя другому человеку. И тем страшнее встречи спустя годы, встречи на взаимном пепелище, которые в «Серотонине» едва ли не жутче этих самых разрывов. Эти два небольших романа, их настроение лучше всего выражают стихи тогда еще французского гражданина Эдуарда Лимонова, в них – весь Уэльбек:
Поникли серые твои жемчужины,
Сейчас в них боль и стыд кусками.
Какими были юными и нужными,
Но мы копаем ямы сами.