Рудольф Штейнер, "Эзотерическое Христианство и духовное водительство человечества", продолжение

Рудольф Штейнер, "Эзотерическое "Христианство и духовное водительство человечества", продолжение.

Йешуа бен Пандира – подготовитель понимания Христова-Импульса

Карма, как жизненное содержание

Лейпциг, 4 Ноября 1911, Первый доклад.

Когда мы в духовной науке кроме нашего физического мира ещё другие сверхчувственные миры наблюдаем и говорим, что человек связан не только со своим физическим миром, а также с сверхчувственными мирами, то может всплыть вопрос: «Что имеется в человеческой душе, прежде чем придут к какому-либо ясновидческому дару, что было бы сверхчувственным, что нам указало бы, что человек связан со сверхчувственными мирами?».

Другими словами: «Может ли также и обычный человек, не имеющий ясновидческой способности, заметить в своей душе нечто, нечто пережить, что стоит в связи с высшими мирами?». – В действительности ответу на этот вопрос будет посвящено, как сегодняшнее, так и завтрашнее рассмотрение.

Когда мы наблюдаем человеческую душевную жизнь, то она отчетливо подразделяется на три части, которые в определенной связи друг от друга независимыми являются, но тесно связаны.

Первое, что нам, когда мы рассматриваем себя самих, как душу, выступает навстречу – это наша жизнь представлений, а также в определенной связи наше мышление, наше вспоминание включительно. Воспоминания и мысли на являются чем-то физическим, они принадлежат невидимому, сверхчувственному миру.

В своей мыслительной жизни человек имеет указание на высшие миры. Чем эта жизнь представлений является, об этом может каждый себе создать воззрение следующим образом. Мы приносим ему предмет, который он наблюдает. Затем он отворачивается. Предмет он забывает не сразу, но сохраняет в себе его образ, который в нём живёт. Так мы имеем представления от мира вокруг нас, и мы можем, когда мы говорим о жизни представлений, говорить о ней, как о части нашей душевной жизни.

Вторую часть нашей душевной жизни можем мы воспринять, если спросим себя, не имеем ли мы в отношении вещей и существ в душе еще нечто иное, чем просто наши представления?

Да, мы имеем также нечто, что мы называем ощущениями любви и ненависти, что мы в нашем мышлении обозначаем, как симпатию и антипатию. Одно мы находим прекрасным, другое ужасным. Одно мы любим, другое ненавидим. Возможно, мы что-то находим добрым, а что-то злым. Если мы хотим подытожить, что здесь в нашу душу вступает, то мы можем говорить о движениях души-характера. Жизнь характера – это нечто иное, чем жизнь представлений. В жизни характера мы имеем гораздо более интимное указание на невидимое, чем в жизни представлений. Это второй член нашей душевной организации – жизнь движений характера. Таким образом, мы имеем уже два члена души: жизнь представлений и жизнь движений характера.

Третье мы обнаружим, если мы скажем себе, что мы находим вещь не только прекрасной или уродливой, доброй или злой, но мы чувствуем побуждение то или иное сделать.

Мы имеем импульс для поступка. Когда мы что-то такое предпринимаем, делаем великое дело, или только предмет трогаем, для этого в нашей душе всегда должен быть импульс, который нас к этому побуждает. Эти импульсы понемногу превращаются в привычки, и нам не нужно всегда и при всём, что мы делаем, использовать наши импульсы. Например, когда мы выходим и намереваемся идти на вокзал, мы не имеем намерения делать первый, второй, третий шаг, мы просто идём на вокзал. За всем этим лежит третий член нашей душевной жизни, наши волевые импульсы, как нечто, что полностью выступает через видимое.

Теперь вернемся к упомянутому в начале вопросу: «Обладает ли обыкновенный человек основанием для обнаружения наличия высших миров?». – Так, вместе с этими тремя присущими человеку импульсами мы должны принять во внимание сновидческую жизнь, как она соотносится с тремя душевными элементами мыслительного импульса, движения характера и волевого импульса.

Эти три члена нашей душевной жизни мы можем отчетливо различать: наша жизнь представлений, жизнь нашей подвижности характера и наши волевые импульсы. Если мы немного поразмышляем о нашей душевной жизни, сможем мы различать между этими отдельными членами нашей душевной жизни во внешнем существовании.

Возьмём сначала жизнь представлений. Эта жизнь представлений протекает целый день напролёт именно, когда мы не бездумны. Мы целый день переполнены представлениями, и, когда мы вечером становимся усталыми, то все эти представления затуманиваются последними. Это, как если бы вы отправились бродить в некий род тумана. Это становится слабее и слабее и наконец исчезает совершенно, и мы можем тогда заснуть.

Эта жизнь представлений, как мы её имеем на физическом плане от пробуждения до засыпания, исчезает, как таковая, в момент засыпания. Человек не в состоянии больше представлять, что он, когда он действительно спит – не как-то ясновидчески спит – несмотря на это может продолжать свою мыслительную жизнь равным образом, как и в бодрствовании. Мыслительная жизнь, точнее говоря, жизнь представлений, которая нас наполняет от пробуждения до засыпания, должна выключиться, и только тогда мы можем заснуть.

Но человек должен себе говорить, что представления, которые он имеет и которые в изобильном количестве его занимают, и которые он всегда имеет, когда он не просто так перед собой прозёвывает, они не являются помехой для засыпания. То, что это так, лучше всего видно, если перед засыпанием особенно живо отдаться представлениям, например, через чтение тяжелой книги.

Если мы действительно интенсивно думали, мы лучше всего засыпаем, и, если мы не можем заснуть, то было бы хорошо взять книгу или заняться чем-нибудь таким, что требует напряженного размышления, например, изучением математики, это поможет нам затем заснуть. Напротив, ничего, что вызывает у нас глубокий интерес, как роман, содержащий много для нас интересного.

Здесь вступают наши движения характера, и жизнь наших движений характера есть нечто, что помешает нам заснуть. Если мы нас с живо-подвижным характером кладём в постель, если мы знаем, мы нечто в нашу душу заложили, или, если мы большую радость в нашей душе имеем, которая ещё не изжита, то очень часто мы будем на нашем ложе крутиться и не сможем заснуть.

Итак, в то время как представления, которые не сопровождаются подвижностью характера, утомляют, так что мы легко засыпаем, именно то, что наш характер действительно сильно приводит в движение, мешает заснуть. Невозможно провести необходимое разделение, если мы хотим перейти в состояние сна. Из этого мы можем видеть, что жизнь движений нашей души-характера иначе относится ко всему нашему бытию, чем жизнь наших представлений.

Если мы действительно хотим сделать различие, то должны мы, конечно, обратить внимание на нечто другое, собственно, на наши сны. В конце концов, может же человек верить, когда на нас действует пёстрая жизнь снов, что это представления, которые продолжают своё существование и во сне.

Но, если совершенно точно проверить, то можно заметить, что наша жизнь представлений в наших снах не продолжается. Это происходит только, если наши представления крепко скреплены с движениями души-характера. Движения души являются тем, что выступает в сновидческом образе.

Чтобы это узнать, нужно, конечно, вещи точно проверить. Пример. Некто видит во сне, что он снова юный и переживает то или иное. Сразу после этого сон меняется и происходит нечто, в переживании чего он не нуждается.

Показывается какое-то событие, которое чуждо его воспоминанию, так как он на физическом плане такого не пережил. Но выступают знакомые персоны. Так часто происходит, что себя во сне видят впутанным в деятельности, в которых находятся вместе с друзьями или знакомыми, которых давно не видел. Но, если точно проверить, можно будет себе сказать, что в том, что всплывает во сне, лежат в основе движения души-характера.

Вполне возможно, что мы ещё зависим от тогдашнего друга, не совсем от него свободны. Должно ещё иметься какое-то движение характера, которое с ним связано. В снах не выступает ничего, что не связано с движениями души-характера. Поэтому здесь нужно привести определенное заключение, собственно, что, когда представления, которые нам передаёт наше дневное сознание, во сне не наступают, то это свидетельство того, что они не вступают в сон. Когда движения характера мешают нашему сну, это показывает, что они нас не оставили, что они там должны быть, чтобы мочь выступить в сновидческих образах. Движения характера являются тем, что привлекает образы сновидений.

Дело в том, что движения души-характера связаны много интимнее с собственным существом человека, чем жизнь представлений. Движения души-характера вносим мы также в сон. Таким образом они являются душевным членом, который также и во время сна остаётся связанным с нами.

В противоположность к обычным представлениям являются движения души нечто таким, что входит вместе с нами в сон и таким образом более тесно, более интенсивно связывается с человеческой индивидуальностью, чем обычное мышление, которое не пронизано движениями души-характера.

Как теперь дело обстоит с третьим душевным членом, с волевым импульсом? Тут можем мы также привести некий род примера. Это могут наблюдать, конечно, только те люди, которые в несколько тонком роде примут во внимание момент засыпания.

Когда человек благодаря обучению приобрел определенную способность наблюдать этот момент, тогда это наблюдение крайне интересно. Сначала наши представления являются нам как бы в туман укутанными, внешний мир исчезает, человек имеет чувство, как будто его душевное существо чувствует себя распростертым над своей телесностью, как будто она больше не впрессована в границы кожи, а изливается в элементы Космоса.

Великое блаженство может быть связано с засыпанием. Затем наступает момент, когда вступает определенное воспоминание. Его могут иметь, вероятно, немногие люди. Однако, мы можем этот момент воспринять, если мы внимательно наблюдаем. Перед нашими глазами вступают добрые и плохие волевые импульсы, которые мы имели, и самым примечательным является, что человек относительно добрых волевых импульсов чувствует, что это нечто связанное со всеми здоровыми волевыми силами, которые тебя освежают.

И, когда человек таким образом ставит перед душой добрые волевые импульсы перед засыпанием, то чувствует он себя настолько свежим и жизнерадостным, и при этом часто наступает чувство: «Ах, не мог ли бы этот момент навсегда остаться! Не может ли этот момент вечно длиться?!», - тогда чувствуют ещё, как телесное покидается душевным, затем наступает толчок (ускорение) и человек проваливается в сон.

Не требуется быть ясновидящим, чтобы это пережить, нужно только наблюдать душевную жизнь. Из этого следует нечто очень важное. Наши волевые импульсы действуют до засыпания, и мы чувствуем их, как нечто, что нас оплодотворяет. Мы чувствуем необыкновенное укрепление. В отношении простых движений характера должны мы сказать, что ни связаны более тесно с нашей индивидуальностью, чем наше обычное мышление, чем обычное наше представление.

Так, мы должны сказать теперь о том, чем являются наши волевые импульсы. Это не просто нечто, что с нами остаётся во время сна, но это нечто, что существует для укрепления, усиления нашей жизни в нас. Ещё гораздо более интимно связана жизнь наших волевых импульсов с нашей жизнью, чем движения характера, и кто часто наблюдает момент засыпания, тот чувствует тогда, что, если он не может вспомнить в дневной жизни добрых волевых импульсов, это действует так, как будто нечто в нём убивается тем, что входит в состояние сна. Таким образом, от волевых импульсов зависит здоровье и болезнь, связанные с нашей жизненной силой.

Мысли нельзя видеть. Букет роз видят сначала обычными средствами физического восприятия. Но, когда человек отвернется или отойдёт, в нём остаётся образ предмета. Он предмет не видит, но может его себе представить. Это наша мыслительная жизнь, есть нечто сверхчувственное. Наши движения характера являются в первую очередь действительно нечто сверхчувственным, и наши волевые импульсы хотя и переходят в дела, но тем не менее являются тоже чем-то сверхчувственным.

Но одновременно мы знаем, когда мы принимаем во внимание всё, что сейчас было сказано, что наша мыслительная жизнь, которая не пронизана нашими волевыми импульсами, меньше всего тесно с нами связана. Теперь можно было бы подумать, что только что сказанное опровергается через то, что всё же на следующий день наши представления от предыдущего дня снова могут выступать перед нашей душой, что мы их можем вспомнить.

Да, мы именно должны из вспоминать. Мы должны нам сверхчувственным образом наши представления вызвать в памяти.

С нашими движениями характера дело обстоит иначе. Они с нами более тесно связаны. Когда мы с полной раскаяния душой приходим к покою, то будем мы уже чувствовать на следующее утро при пробуждении, что мы просыпаемся с тяжелой (тупой) головой или чем-то подобным. Если мы пережили раскаяние, то на следующий день мы это чувствуем своим телом, как слабость, тяжесть, оцепенелость. А, если переживали радость, то – силу и приподнятое настроение.

Тогда нам не нужно вспоминать о радости и сожалении, о них размышлять, так как мы чувствуем их в теле. Нам не нужно вспоминать о происшедшем – оно есть тут. Это ушло вместе с нами в сон и вместе с нами жило. Наши движения характера плотнее, ближе с нашим вечным связаны, чем наши мысли.

Если же некто может наблюдать свои волевые импульсы, тот чувствует, что они просто снова здесь есть. Они всегда есть здесь. Может произойти, что в момент пробуждения мы замечаем, что мы в этот момент в определенной связи непосредственно переживаем снова то, что мы прошлым днём ощутили, как радость жизни благодаря нашим добрым моральным импульсам.

В действительности ничто не делает нас такими свежими, как то, что мы в предыдущий день добрыми волевыми импульсами пронизали нашу душу. Поэтому мы можем сказать, что самым интимнейшим образом с нашим существованием связано то, что мы называем нашими волевыми импульсами.

Итак, таковы три различных члена души, и мы поймём, если обратим внимание на эту разницу, что, исходя из оккультной науки, с определенным правом можно говорить о том, что мы благодаря нашим мыслям, которые ведь сверхчувственной природы, состоим в связи со сверхчувственным миром, через наши движения характера – с другим и нашими волевыми импульсами с ещё иным сверхчувственным миром, который ещё более интимным образом связан с нашим собственным существом.

Поэтому мы можем сказать, что, когда мы внешне-чувственно воспринимаем, то мы можем благодаря этому воспринимать всё, что имеется в физическом мире. Когда мы представляем, наши представления, наша мыслительная жизнь связаны с астральным миром. Наши движения характера связывают нас с тем, что мы называем Царством-Небесным, нижним Деваханом. Мир моральных импульсов связывает нас с верхним Деваханом или миром разума. Так состоит человек в связи с тремя мирами через мышление, подвижность характера и волевые импульсы.

И поскольку человек принадлежит астральному миру, может он свои мысли вносить в астральный мир. Он может в Девахан внести свои движения души-характера, и в высший Девахан он может внести всё, что он в душе имеет из волевых импульсов.

Когда мы вещи так рассмотрим, увидим, насколько права оккультная наука, говорящая о трёх мирах. И когда мы приводим это в рассмотрение, будем мы ещё в совсем ином смысле (совсем иным образом) взирать на мир морального, ибо через мир добрых волевых импульсов состоим мы в связи с высшим из трёх миров, которых может достигнуть сначала человеческое существо.

Наша обычная мыслительная жизнь простирается только вплоть до астрального мира. Мы можем ещё иметь такие духом исполненные мысли: мысли, которые не принесены движениями характера, не идут дальше, чем внутрь астрального мира, не имеют для других миров никакого значения. Благодаря этому, конечно, вы можете понять, что о внешней науке сказано, как о сухой, прозаичной, рассудительной внешней науке: «Ни один человек не может мыслью, не пронизанной движениями души, нечто высказать о других мирах, кроме астрального!».

Среди обычных отношений протекает мышление научного исследователя, химика, математика без какого-либо движения души. Это не идёт дальше внешней поверхности. Да, как раз будет от научного исследования потребовано, чтобы оно в таком роде прогрессировало, и поэтому проникает оно только в астральный мир.

Только, если восхищение или отвращение будут связаны с мыслями о исследовании, тогда к мыслям прибавится то, что необходимым является, чтобы прийти в Девахан. Только, когда в мысли, в представления входят душевные движения, когда мы одно, как доброе, а другое, как злое ощущаем, соединяем мы с мыслями то, что их внесет в Царство-Небесное.

Только тогда мы можем взглянуть в глубокие основы бытия. Когда мы нечто хотим понять о деваханическом мире, никакие теории нам не помогут. Тогда нам помогает только, если мы можем с мыслями связать движения души. Мышление приводит нас в связь только с астральным миром. Когда, например, геометр охватывает соотношения треугольника, это помогает ему только в астральное. Но, когда он понимает треугольник в качестве символа и выжимает из этого, что там внутри лежит о причастности людей к трём мирам, о трёхчленности (Троице) и так далее, то это помогает ему проникнуть выше. Кто в таких символических образах чувствует выражение для душевных сил, кто это в душу вписывает, кто чувствует при всём этом то, что в ином случае просто знают, тот связывает свои мысли с Деваханом.

Поэтому нужно при медитировании то, что нам дано, прочувствовать, ибо, только благодаря этому связываем мы нас с деваханическим миром. Таким образом, обычная бездушная наука может, хотя она сама и является такой остро чувствующей, человека приводить в связь только с астральным миром.

Искусства, музыка, живопись и прочие, напротив, ведут его в нижний Девахан. Против этого можно возразить: «Если это так, что душевные движения приводят в нижний Девахан, тогда и инстинкты, страстные порывы, жажды это также произведут!».

Да, конечно, они это делают. Однако, это только доказательство того, что мы с нашими чувствами теснее связаны, чем с мыслями. Наши симпатии могут связаться также с нашей низменной природой, через страсти и инстинкты будет также осуществляться жизнь души характера, и это приведет нас в нижний Девахан. В то время как мы от того, что мы в качестве ложных мыслей имеем, избавляемся в камалоке, идёт то, что мы развили вплоть до движений души, внутрь вместе с нами в Девахан и нам вплоть до следующей инкарнации напечатлевается, так что это найдёт выражение в нашей карме. Через нашу душевную жизнь, насколько она может иметь две стороны, поднимаемся мы в Девахан-мир, или мы её оскорбляем (раним).

Через наши волевые импульсы, которые аморальны или моральны, напротив, находимся мы или в хорошей связи с высшим миром, или мы его раним и должны будем в карме исправить.

Если человек такой плохой и опустившийся, что он через свои плохие импульсы производит такую связь с вышним миром, что его совершенно ранит, то будет он вытолкнут. Но импульс тем не менее должен исходить из высшего мира. Всё значение моральной жизни открывается во всём величии, когда мы дело так рассматриваем. Из миров, с которыми человек так тесно связан через свою троякую душевную природу, а также через свою физическую природу, из этих миров выходят те силы, которые человека могут вести через мир. Это означает, что, когда мы предмет в физическом мире рассматриваем, то это может происходить только благодаря тому, что мы имеем глаза, чтобы его видеть. Благодаря этому человек связывает себя с физическим миром; благодаря тому, что он развивает мыслительную жизнь – с астральным; благодаря тому, что он развивает свою душу характера – с деваханическим, и через мораль – с верхним Девахан-миром.

Четыре мира причастность человека

Верхний Девахан воля – моральные импульсы

Нижний Девахан душа характера – эстетические идеалы

Астральный мир мышление – эфирная природа

Физический мир телесность – физически-материальная природа

Четыре связи имеет человек с четырьмя мирами. Это значит ничто иное, что он имеет связи с существами этих миров. Исходя из этой точки зрения интересно рассмотреть развитие человечества, взглянуть в прошлое, настоящее и ближайшее будущее.

От миров, которые мы привели, исходят силы, проникающие в нашу жизнь. Тут мы должны в первую очередь констатировать, что в том времени (эпохе), которое лежит позади нас, люди были в первую очередь предоставлены тому, предрасположены к тому, чтобы находиться под влиянием физического мира, получать импульсы из физического мира. Это лежит позади нашего времени, как греческо-латинская эпоха. Во время этой эпохи Христос действовал на Земле в физическом теле. Так как человек здесь преимущественно был к этому предрасположен, чтобы в физическом мире имеющиеся силы на него воздействовали, должен был Христос явить себя на физическом плане.

Сейчас мы живём в эпоху, в которой преимущественно развивается мышление, в которую человек приобретает свои импульсы в мыслительный мир из астрального мира. Это показывает уже внешняя история. О философах пред-греческого времени можно едва ли говорить. В крайнем случае о подготовке мышления в пред-греческое время. После этого начинается история философии с Фалеса. Только после греческо-латинского культурного периода вступает научное мышление. Интеллектуальное мышление приходит только около 16-го столетия.

Поэтому великий прогресс наук, который будет исключать любое движение души (характера) из мыслительной работы. И наука в наше время так особенно любима, так как в ней мышление не пронизано движениями души. Наша наука бездушна и ищет своё благо в том, чтобы не ощущать. Горе тому, кто при лабораторном эксперименте хочет нечто ощущать! Это характерное нашей эпохи, что человек больше всего приходит в связь с астральным миром.

Эпоха, следующая за нашей, будет уже спиритуальной. Здесь будут в разговоре соучаствовать вместе с наукой также и ощущения. Если тогда кто-то захочет пройти экзамен, чтобы быть допущенным к науке, то будет необходимо, чтобы он мог ощущать свет, который стоит позади всех вещей, духовный мир, который всему даёт состояться. Тогда будет испытание на ценность для научной работы состоять в том, что проверяют, может ли развивать испытуемый достаточную подвижность души-характера, иначе он провалится на экзамене.

Можно даже иметь очень много знаний, но, если действительного ощущения не будут иметь, экзамен не сдадут. Хотя это, конечно, звучит примечательно, но тем не менее это будет так, что лабораторный стол возвысится до алтаря, на котором испытание человека будет состоять в том, что при разложении воды на водород и кислород будут развиваться чувства, соответствующие тому, что Боги ощущают, когда это происходит. Человек будет приобретать свои импульсы через тесную связь с нижним Деваханом.

А затем придёт время, что наконец придёт последняя из следующих великих земных катастроф, это, когда человек через свои волевые импульсы будет состоять в связи с высшим миром, когда на Земле будет цениться то, что является моральным. Тогда не будут на первом месте стоять ни внешнее мастерство, ни интеллект, ни душа характера, а волевые импульсы. Не мастерство, а моральное качество человека будет влияющим.

Благодаря этому человечество, когда оно достигнет этой временной точки, достигнет моральной эпохи, в которой оно будет состоять в особенной связи с высшим Девахан-миром.

Это так, что в течение развития в человеке пробуждаются всё более силы любви, из которых он может черпать свои познания, стимулы и деятельности.

В то время как человечество прежде, когда Христос спустился в физическое тело к Земле, Его не могло воспринимать иначе, как в физическом теле, в нашу эпоху действительно пробуждаются силы, которые не будут давать видеть Христа в физическом теле, но вполне в эфирном облике, который будет существовать на астральном плане. Так, уже в нашем столетии будут, начиная с 30-х годов и всё более к середине столетия, большое число людей мочь воспринимать Христа в эфирном облике.

Это будет являться великим шагом вперед относительно прежней эпохи, когда человек ещё не был достаточно зрелым, чтобы Его так видеть. Это имелось в виду, когда говорилось: «Христос будет являться в облаках», - так как под этим имелось в виду, что Он в эфирном облике на астральном плане будет явлен. Нужно, однако, подчеркнуть, что Он в эту эпоху только в эфирном теле будет виден.

Те, которые хотели бы верить, что Христос снова воскреснет в физическом образе, забывает о прогрессе человеческих сил. Глупо верить, что такое событие, как Явление Христа, повторится тем же самым способом, как это однажды произошло.

Таким образом, в следующий раз событие будет таким, что люди Христа на астральном плане в эфирном облике видят, и те, кто тогда будут жить на физическом плане и примут учения духовной науки, будут Его воспринимать. Те же, кто тогда не будут жить, но будут всё же подготовлены через духовнонаучную работу, смогут видеть его тогда в эфирном одеянии между своей смертью и новым рождением. Но будут также иметься люди, которые не будут готовы Его в эфирном теле видеть.

Те же, кто будут стесняться духовной науки, не смогут Его воспринимать, а должны будут ждать вплоть до следующего воплощения, в то время как те, которые посвятят себя духопознанию и смогут подготовиться к тому, чтобы то, что тогда наступит, могли понимать. Тогда не будет зависеть от того, изучают ли именно прямо духовную науку или нет, живущие на физическом плане. Явление Христа будет для них тогда упрёком, мучением, в то время как тем, которые будут стремиться к духопознанию в предыдущей инкарнации, будут знать, что они видят.

Затем придёт такая эпоха, когда в человеке пробудятся ещё более высокие силы. Это будет эпоха, когда наступит откровение Христа в ещё более высоком смысле: в астральном облике в нижнем Девахане. И последний период времени моральных импульсов будет таким, что люди, которые через другие ступени уже прошли, увидят Христа в Славе, как облик великого «Я», как духовную «Я-Самость», как великого учителя человеческого развития в верхнем Девахане.

Подытожим. В греческую эпоху является Христос в физическом теле на физическом плане; в нашу эпоху – в эфирном теле на астральном плане; в следующую эпоху – в астральном облике в нижнем Девахане; во времена моральности – как олицетворение великого всечеловеческого «Я» в верхнем Девахане.

Теперь мы можем себя спросить: зачем нужна духовная наука? – Для того, чтобы достаточно большое количество людей могло быть, которые будут подготовлены, когда наступят события.

И уже сейчас работает духовная наука над тем, чтобы люди правильным образом вступали в связь с высшими мирами, чтобы люди правильным образом входили в эфирно-астральное, в эстетически-деваханическое и морально-деваханическое. В нашу эпоху духовнонаучное движение является тем, что специально нацелено на то, чтобы человек в своих моральных импульсах мог прийти в правильное отношение со Христом.

Следующие три тысячелетия будут посвящены тому, чтобы Явление-Христа в эфирном мире было воспринимаемым. Это недоступно только тем, которые чувствуют совершенно материалистически. Можно материалистически мыслить, если ценят только материю, а всё духовное отрицают, или также, благодаря тому, что духовное сводят к материальному. Некоторые мыслят материалистически потому, что духовное хотят видеть только в материальной оболочке. Имеются теософы, которые также являются материалистами. Это верящие, что человечеству суждено видеть Христа снова в физическом облике. Не материалистом являются не потому, что становятся теософами, а через то, что сознают, что высшие миры имеются также и тогда, когда нет ничего воспринимаемого, как чувственное проявление, но себя к ним вверх развивать нужно, чтобы их воспринимать.

Когда мы всё это проводим перед душой, то можем сказать, что Христос является собственно-моральным импульсом, который пронизывает человечество моральной силой. Христов-Импульс является силой и жизнью, моральной силой, пронизывающей людей. Но эта моральная сила должна быть понята.

Как раз для нашей эпохи является необходимым, чтобы Христа провозвещали. Поэтому и Антропософия имеет задачу провозвещать Христа в эфирном облике.

Прежде, чем Христос явился через Мистерию Голгофы, было также учение о Христе подготовлено. Также тогда было провозвещение физического Христа. В основном это был Йешуа бен Пандира за сотню лет до Христа, предтеча и провозвестник.

Он также имел имя «Иисус» (Йешуа), но в отличие от Христа-Иисуса, его звали Йешуа бен Пандира, сыном Пандира. Он жил примерно за сто лет до начала нашего летоисчисления. Чтобы это знать, нет необходимости быть ясновидящим, так как это зафиксировано в раввинских книгах, и этот факт часто давал повод его путать с Христом Иисусом. Йешуа бен Пандира был в конце побит камнями, а затем повешен на столбе креста, а Иисус из Назарета действительно был сразу распят на кресте.

Кто такой был этот Йешуа бен Пандира? – Это великая индивидуальность, которая со времени Гаутамы-Будды – т.е. примерно 600 лет до нашего летоисчисления – почти в каждом столетии один раз воплощался, чтобы человечество шло вперед.

Чтобы его понять, мы должны вернуться назад к существу Будды. Мы же знаем, что Гаутама, будущий Будда, жил, как царский сын, в доме Секья пять с половиной сотен лет до нашего летоисчисления. Та индивидуальность, которая тогда стала Буддой, до этого Буддой не была. Будда, который в юности был царским сыном, который принёс человечеству учение сострадания, не был рожден, как Будда. Ибо, Будда – это не индивидуальность, а достоинство, звание. Тот Будда был рожден, как Бодхисатва и возвысился до Будды на 29-м году своей жизни, когда он был погружен в медитацию, сидя под деревом-бодхи, и извлек (спустил) из духовного мира учение о милосердии в физический мир.

До этого он был Бодхисатвой, также и в своих прежних инкарнациях, а затем стал Буддой. Теперь, дело обстоит так, что благодаря этому пост Бодхисатвы – это пост (положение) учителя человечества в физическом облике – как бы освободился для определенного периода времени, и должен был кем-нибудь занят.

Когда Бодхисатва, который тогда инкарнировал, на 29-м году своей жизни стал Буддой (возвысился до Будды), тотчас на «должность» (в достоинство) Бодхисатвы перешла иная индивидуальность. Таким образом, мы говорим о последователе Бодхисатвы, поднявшегося до достоинства Будды. Наследником Гаутамы-Будды стала та индивидуальность, которая за сто лет до Христа-Иисуса, как Иисус (Йешуа) бен Пандира, инкарнирован был в качестве провозвестника Христа в физическом теле.

Он является теперь Бодхисатвой человечества, пока однажды, примерно через три тысячи лет, считая от сегодня, в свою очередь не станет Буддой. Таким образом, ему потребуется пять тысяч лет, чтобы из Бодхисатвы стать Буддой. Он, который почти в каждой сотне лет воплощается и будет, собственно, провозвестником Христа в эфирном одеянии, так же точно, как он тогда Христа, как физического Христа предпровозвещал.

И многие из нас ещё сами переживут, что в тридцатые годы будут иметься люди – а также позже в ходе столетия их будет становиться всё больше – которые Христа в эфирном одеянии видеть будут. Чтобы это подготовить, имеется духовная наука, и каждый, кто сотрудничает на духовнонаучном поприще, помогает этой подготовке.

Тот род, как человечество от водителей, особенно от Бодхисатвы, который со временем станет Майтрейей-Буддой, будет научаться, сильно изменяется во временных периодах. Так, как сейчас учит духовная наука, не могло преподаваться в греко-латинский период, тогда этого никто бы не понял. Тогда Существо-Христа должно было физически-видимо показать цель развития на примере своей жизни, только так мог Он тогда действовать.

Духовное исследование распространяет это учение всё более среди людей, и всё более будет человек учиться понимать Христов-Импульс, пока не войдёт в Самого Христа. Сегодня является возможным через слово гортани в понятиях и представлениях, через мышление сделать цель понятной и воздействовать на душу в хорошем смысле, чтобы её согреть эстетическими и моральными идеалами и воодушевить. Сегодняшняя словесная речь будет, однако, освобождена в следующих отрезках времени от могущественных импульсов инициативы, как это сегодня возможным является только через посредство речи.

Тогда будет речь, слово, так воздействовать, что в нём, в самом слове, будут лежать силы, переносящие движения души-характера от души к душе, от Мастера к ученику, от Бодхисатвы ко всем, кто не отворачивается от него. Речь сможет тогда стать носителем эстетического движения души. Но для этого должно наступить новое время. В наше время было бы это для самого Бодхисатвы невозможно, производить такое действие через гортань, как это будет возможно в дальнейшем.

В последнем временном пространстве, перед великой войной всех против всех, это будет так, что, как сегодня речь является носителем мыслей и представлений, а позже станет носителем души-характера, так же будет в последние времена речь от души к душе нести и переносить мораль, моральные волевые импульсы. Сегодня слово ещё не может морально воздействовать. Такие слова наша гортань, как она сегодня есть, ещё совершенно не может порождать.

Однако, однажды будет дана такая духовная сила, что будут говориться слова, с которыми человек обретет моральную силу.

Через три тысячи лет станет выше упомянутый Бодхисатва Буддой. И тогда будет его учение изливать непосредственные импульсы в человечество.

Он будет тем, кого предсказали древние: Майтрейей-Буддой – Носителем Добра. Он будет иметь задачу подготовить людей, чтобы они понимали собственный Христов-Импульс. Он имеет задачу всё более направлять взор людей на то, что можно любить всё более то, что может быть распространено в качестве теории, дать войти в моральный фарватер, так что наконец всё, чем человек может обладать в мыслях, выльется в моральное.

И, в то время как сегодня ещё совершенно возможным является, что один является смышленым, но аморальным, мы приближаемся к такому времени, когда невозможным станет, чтобы человек был одновременно умным и аморальным. Станет невозможным, чтобы ум и аморальность шли рука об руку.

Это можно понять так. Те, кто в сторонке держались и противились развитию, станут борцами, которые тогда все друг против друга будут бороться. Тем, которые сегодня развили в высшей степени интеллект, если они в следующие эпохи не разовьют дальше душевность и моральность, от их ума не будет никакого прока. Высший интеллект будет развит в нашу эпоху.

И это будет также высшая точка. Но тот, кто теперь интеллект разовьёт, а следующим возможностям развития даст уйти, то сам уничтожит себя своим интеллектом, который будет тогда действовать, как внутренний огонь, который его сожжет, сделает маленьким и слабым, сделает глупым, не могущим ничего начинать.

Огонь его уничтожит в эпоху, когда моральные импульсы достигнут своей высшей точки. В то время как сегодня человек с его аморальным умом может стать очень опасным, тогда он станет безвредным. Однако для этого душа всё более будет иметь моральные силы, и именно такие моральные силы, каких сегодняшний человек не может даже себе представить. Высшая сила моральности принадлежит к тому, чтобы воспринять Христов-Импульс так, чтобы Он стал в нас Силой и Жизнью.

Таким образом, мы видим, что духовная наука имеет задачу уже теперь вложить в человечество зачатки для будущего его развития. Конечно, и в духовной науке должно быть принято во внимание то, что во всём миро-образовании принимается во внимание: могут происходить заблуждения. Но также и то, кто не может в высшие миры проникнуть, может точно проверить и увидеть, возвещается ли там и тут правильное: отдельные детали должны соответствовать (иметь созвучие). Испытайте (проверьте) то, что возвещается, все отдельные факты, которые будут собраны о развитии людей, отдельные фазы Явления Христа и так далее, и вы увидите, что вещи друг с другом согласуются.

Это доказательство истины, которую также может иметь тот человек, который ещё не прозревает в высшие миры.

Можно быть совершенно спокойным: для того, кто хочет проверить, будет учение от в духе вернувшегося (пришедшего снова) Христа единственно правильным.

Йешуа бен Пандира – подготовитель понимания Христова-Импульса

Карма, как жизненное содержание

Лейпциг, 5 Ноября 1911. Второй доклад.

После того, как мы вчера говорили о членении человеческой душевной жизни на три части, в мире представлений или мыслительном мире, в мире движений души-характера и мире волевых импульсов, должен теперь нас заинтересовать вопрос: «Как можно вмешаться в самовоспитание, в заботу о нашей душевной жизни, чтобы соответствующим образом самостоятельно работать над правильным развитием и образованием этих трёх частей нашей душевной жизни?».

Сначала будем исходить от нашей волевой жизни, жизни волевых импульсов, и спросим себя: «Какие качества должны мы совершенно особенно культивировать, если мы благоприятным образом хотим воздействовать на нашу волевую жизнь?».

Самым благоприятным влиянием на нашу волевую жизнь будет жизнь, которая во всём своём смысле направлена на понимание кармы. Можно также сказать, такая душевная жизнь, которая требует развития главных качеств: невозмутимости и самоотдачи нашей судьбе. И как можно было бы, собственно, такую самоотдачу, такой душевный покой относительно судьбы приобрести, как не благодаря тому, что карму сделать действительным содержанием жизни? А что это значит, сделать карму действительным содержанием жизни? – Это значит, что не только теоретически, а живо, когда нам встречаются собственное страдание или страдание другого, когда нам радость или тяжелый удар судьбы встречаются, ясно понимать то, что в определенном высоком смысле мы сами дали повод для болезненного удара судьбы. Это значит, что нужно развить такое настроение, что мы радость благодарно принимаем, ясно понимая, что мы особенно в отношении радости не можем выходить из рамок, так как это в определенной связи опасно, в отношении радости нарушать правила приличия.

Мы можем радость, если мы хотим поступательно вверх развиваться, понять следующим образом. По большей части радость является нечто таким, что указывает на будущую судьбу, а не на прошедшую. Радость в большинстве случаев в человеческой жизни есть нечто, что не было заслужено прошлыми поступками.

Когда мы исследуем карму оккультными средствами, тогда мы находим, что в большинстве случаев радость, которую переживают, не была заслужена, и, что радость нужно так рассматривать, что её нужно благодарно принимать, как ниспосланную Богами, как божественный подарок, и говорить себе, что то, что нам сегодня в качестве радостного встретилось, должно нас возжечь к работе, что мы нам через радость прилившие силы в нас воспримем и используем с пользой. Мы должны радость рассматривать, как некий род авансирования для будущего.

Напротив, в случае боли, там были наши дела по большей мере такими, что мы это заслужили, что мы всегда найдём повод в теперешней или прошедшей жизни. И тогда нужно ясно понять до высочайшей степени, что в своей внешней жизни часто вели себя не в соответствии с кармическим образом мыслей. Можно во внешней жизни не всегда так вести себя в отношении того, что нам приготовит боль, даже, если это выглядит преданностью судьбе. Мы по большей части не сразу видим этот закон судьбы. Но, если даже мы не можем внешне так себя вести, то всё же это важно, если мы это внутренне делаем.

И, когда внешне не ведут себя в соответствии с нашим кармическим мировоззрением, в глубине души нужно всё же себе сказать, что по сути ко всем таким вещам сам дал повод. Возьмём, например, что нас кто-то бьёт, колотит палкой. Тогда человек обычно задаётся вопросом: «Кто это такой, который меня бьёт?». – Никто ведь не скажет: «Это я сам себя бью!». – В редком случае человек может себе ответить, что он наказан за свою вину.

И тем не менее это так, что мы сами палку подняли против кого-то другого в прошлом. Да, это вы сами есть тот, кто на вас поднял палку. Если мы препятствие устранили, это карма. Карма, когда некто другой что-то против нас имеет.

Это мы сами, кто нам в качестве изглаживания (выравнивания) кармы за что-то, что мы неприятного сделали, причиняет неприятность. Так можем мы прийти к правильному пониманию нашей жизни, к расширению нашей «Я-Самости», когда мы себе говорим: «Всё, что с нами происходит, приходит от нас самих. Это наш поступок происходит там снаружи, даже если это так выглядит, как будто это делает кто-то другой».

Тогда мы должны, конечно, то, что мы рассматриваем, как судьбу, рассматривать в широком охвате. Мы должны эту нашу судьбу так мыслить, что мы, например, себе говорим, что также к судьбе человека принадлежит, как составная часть, что он в определенном возрасте развивает именно те или иные силы. И тут в воспитании детей часто допускаются ошибки. Этим сталкивают карму с вопросом воспитания, ибо, воспитание есть судьба, карма человека в юности.

Мы ослабляем волю человека, когда мы от него требуем непосильного, нечто учить, нечто исполнять, что несоразмерно с его способностями. В отношении воспитания нужно себе создать ясность, что для всеобщей человеческой кармы каждому возрасту соответствует, так чтобы можно было делать правильное.

Неправильные действия являются нападением на судьбу, на те законы, и это связано с сильным ослаблением воли. Здесь нет возможности разбирать, как связано с ослаблением воли всё слишком раннее пробуждение страстей и душевных влечений.

Особенно это все слишком рано пробужденные влечения, страстные желания и страсти, которые под этим законом стоят. Ибо, такие устройства, как телесные органы, слишком рано перенагружать, противоречит судьбе. Всё, что направляется против кармы человечества, все дела, которые борются против существующего естественного направления, связаны с воле-ослаблением.

Так как уже с давнего времени никаких правильных основополагающих законов воспитания не имеется, в сегодняшнем населении многие неправильным образом обращаются с их молодым поколением. Если человечество не решится то, что является самым важным, воспитание молодёжи, выстроить в соответствии с основными законами духовной науки, будет возникать всё более слабовольное поколение, и не просто внешне.

Это проникает далеко внутрь человека. Спросите множество людей, как они пришли к своей профессии. Вы будете ошарашены тем, что вы в большинстве случаев получите в ответ: «А, я не знаю, я так, как бы втолкнулся внутрь!» - это чувство себя-затолкнутости, чувство загнанности, это чувство не-само-удовлетворенности является также признаком слабости воли.

Когда теперь эта волевая слабость вызвана в таком роде, как мы это описали, то из этого возникают ещё другие последствия для человеческой души, а именно, когда волевая слабость вызвана в том роде, то в юном возрасте это становится причиной состояния страха, состояние ужаса и отчаяния.

Будет становиться всё более необходимым, чтобы человек имел основательное понимание высших законов, чтобы проходить через состояния отчаяния, так как именно состояние отчаяния есть то, что имеется в виду, когда не в соответствии с духо-познанием вышло.

Через материалистическое и монистическое мировоззрение можно только два поколения людей сохранить волево-сильными. Материализм может удовлетворить именно два поколения. Одно, которое его основало, а затем их учеников, которые его получили.

Это особенное качество этих монистического и материалистического мировоззрений, что те, кто работают в лаборатории или мастерской, из тех, кто это мировоззрение сами основали, чьи силы полностью нагружены и заняты тем, что он строит в своей душе так, что имеет внутреннее удовлетворение.

Но кто к этому учению только присоединяется, кто перенимает готовый материализм, у того это не будет вызывать внутреннее удовлетворение, а затем будет обратно действовать отчаяние на волевую культуру и вызывать волевую слабость. Ослабление воли, люди будут становиться неэнергичными вследствие этого мировоззрения.

Второй из вчера обсуждавшихся трёх сторон сверхчувственной жизни является подвижность души-характера. Что действует благотворно на движения души-характера?

Если мы возможно потрудимся приобрести внимательное чувство, большую внимательность в отношении того, что происходит в нашем окружении – не думайте, что такая внимательность особо развита у людей – то это нам очень сильно пригодится.

Я могу только всё снова приводить одно. В одной стране однажды был изменен порядок испытания (экзамена) для школьных учителей. На этом основании все учителя ещё раз сдавали экзамены. Экзаменатор проверял молодых и старых учителей.

Молодых он мог проверять по тому, что они учили в семинаре. Но как проверить старых учителей? – Экзаменатор решил их спрашивать о том, что они сами год за годом преподавали в их собственных классах, и установил, что многие из них не имеют никакого понятия о тех предметах, которые они преподают!

Такая внимательность, такой живой интерес преследования таких вещей, которые происходят в нашем окружении, является частным случаем развития, культуры наших движений души-характера, как и всего в душе, определенным образом с волевыми импульсами вместе, и, когда мы в неблагоприятном смысле нашей душевной жизни оказываем влияние, то можем мы на этом окольном пути оказывать влияние волевыми импульсами.

Мы в хорошем смысле заботимся о наших движениях души-характера, когда мы в отношении наших аффектов, страстных желаний ставим себя под закон кармы, придерживаемся кармы. И это находим мы в своём окружении. Например, мы находим, когда некто совершает противоположное тому, чего мы ожидаем.

Тогда можем мы себе сказать: «Ну, да, он делает именно это!», - но мы можем и разозлиться, и это будет знаком нашей волевой слабости. Вспыльчивость, ярость является нечто таким, что движения души-характера, а также волю задерживают в развитии и ещё дальше действуют, как мы это сейчас увидим.

Гнев (ярость) является нечто таким, чем человек сначала совершенно не владеет. Только постепенно он может гнева отвыкать (переставать злиться). Это может происходить только медленно, и человек должен иметь терпение к себе самому. Кто думает, что он мог бы «одним движением руки» привести это в порядок, тому я могу повторить историю о учителе, который особенно заботился о том, чтобы из своих учеников изгонять гнев.

Когда он после постоянных усилий в этом направлении пережил, что один юноша всё же разозлился, тогда он сам разозлился так, что бросил чернильницу в голову ребёнка. Когда это произошло, он должен был многие недели посвятить размышлениям о карме.

Что это может означать, мы заметим только, если мы при этой возможности ещё немного глубже вглядимся в человеческую душевную жизнь. Это два полюса душевной жизни: с одной стороны – волевая жизнь, и, с другой стороны – жизнь представлений и мышления. Движения души-характера стоят в середине.

Теперь мы знаем, что человек жизнь попеременно проводит в бодрствовании и сне. В то время как человек пребывает в бодром состоянии, в нём особенно деятельны представление и мышление. Ибо, что в отношении воли он, собственно, спит, может убедиться каждый, кто обратит внимание, как, собственно, волевой импульс осуществляется. Нужно сначала иметь мысль, представление, только тогда воля поднимается из глубины души. Мысль вызывает волевой импульс наверх. Когда человек бодрствует, то бодр он не в воле, а он бодр в мышлении.

Однако, оккультная наука нас учит, что, когда мы спим, всё наоборот. Тогда бодрствует воля и очень деятельна, а мышление бездеятельно. В нормальном состоянии человек этого сначала знать не может просто потому, что он знает что-либо только благодаря своему мышлению, а оно спит. И он не замечает, как его воля действует. Если он возвышается до ясновидения и приходит к имагинативному миру представлений, тогда там он замечает уже, что воля просыпается в тот момент, когда засыпает мышление. И в образы, которые он воспринимает, в них вступает внутрь воля и их пробуждает. Образы тогда сотканы из воли. Так что, таким образом, мысли тогда спят, а воля бодрствует.

Но это бодрствование воли совершенно иным образом связано с нашим общим человеческим существом, чем наше мышление. Только вследствие того, что человек работает или не работает, он здоров или болен, обладает он здоровой или больной волей.

И только вследствие того, что наша воля здоровая или не здоровая, только тогда работает она ночью над нашим жизненным состоянием вплоть до внутрь физического тела. Большая разница, развивает ли человек днём невозмутимость, преданность своей судьбе, и благодаря этому подготавливает свою волю, так что можно сказать, эта воля развивает приятное тепло, чувство блаженства – или он развивает ярость.

Это нездоровье воли изливается в тело в состоянии после сна и является причиной бесчисленного количества болезненных форм, причины которых ищут и не могут найти, так как действительные последствия, выступающие в виде физических болезней, наступают только через годы и, даже, десятилетия. Только тот, кто может озирать большие временные промежутки, может видеть ясным образом взаимосвязи между душевными и физическими состояниями. Итак, также и в смысле телесного оздоровления, воля должна упражняться.

Так же точно можем мы на нашу душевную подвижность оказывать влияние через невозмутимость и покорность нашей карме так, что она действует благотворным образом вплоть до телесной организации. И, напротив, вредим мы ей через тупость, отсутствие интереса относительно того, что вокруг нас происходит. Эта тупость является нечто таким, что всё более распространяется. Это качество, образующее последнее основание для того, чтобы мало людей интересовались духовными вещами. Можно думать, что объективные основания ведут к материалистически-мировоззренческому восприятию.

Но нет никаких объективных оснований для материалистического жизнепонимания. Нет, это тупость чувств. Никто не может быть материалистом, не будучи тупым. Невнимательность в отношении нашего окружения. Кто с живым интересом своё окружение наблюдает, для того всюду выступает то, что только духопознанием удаётся привести в соответствие. Тупость же подавляет движения души и ведет к волеослаблению.

Особенное значение имеет следующее качество, которое называют (Eigensinn) своенравие, упрямство, настойчивость. Чувство, которое упорно настаивает на том или ином. Нездоровые движения души могут также осуществлять своеволие. Эти вещи часто таковы, как змея, которая кусает собственный хвост. Всё прежде сказанное может также осуществлять самомнение. Человек, очень невнимательно идущий по жизни, может быть очень своенравным. Совершенно слабовольных людей видят иногда как раз этим пропитанным, когда этого никак не ожидают, и волевая слабость будет всё сильнее, если мы не пытаемся своенравие побороть. Как раз при слабоволии персоны имеется такое упрямство.

Если мы, напротив, стараемся не вырабатывать своенравие, тогда мы заметим, что мы с каждым разом улучшаем подвижность души и укрепляем волю. Каждый раз, когда человека укалывает своенравие, и не даёт ему волю, тогда каждый раз он становится более крепко стоящим в жизни.

Мы заметим плоды, если систематически справляемся с этими ошибками, мы будем через преодоление своенравия становиться удовлетворенными людьми. Собственно, культура душевной подвижности, которая зависит от того, что мы тупость, своенравие, отсутствие интереса (равнодушие) каждый раз преодолеваем. Итак, интерес и внимание к окружению способствуют воле и душе-характера. Тупость и своенравие действуют наоборот.

Для здоровой подвижности-души-характера имеем мы хорошее слово «чуткость». Чуткость есть, когда вторгается нечто осмысленное.

Дети должны так играть, чтобы их фантазия была подвижной и пробуждалась самостоятельность их души, так, чтобы они должны были мочь размышлять о их игре. Они должны не по образцу складывать строительные камни, этим пробуждается лишь педантичность, но не чуткость. Чутко, это, когда мы в песке даём всяческое произвести, когда мы их приводим в лес и даём из репейников формировать коробочки, а затем даём побуждение также другие предметы делать из друг с другом сцепляющихся репьёв. Вещи, которые определенный дар ощущения выращивают (воспитывают), заботятся о чуткости. Недостаточно понимают, что через такую заботу о чуткости в человеческую жизнь приходят душевный покой, душевная гармония, умиротворение.

Далее, мы делаем хорошо, когда мы идём с ребенком гулять, предоставляя ребёнку делать, что он хочет, если только он не совсем невоспитанный (не будет безобразничать). И, когда ребенок что-то делает, тогда нужно проявлять свою радость, согласие, свой интерес, не быть равнодушным или недовольным в отношении того, что творит ребенок, исходя из своей души.

Даже, если ребёнка учат, нужно привязываться к формам и процессам в природе. Когда ребёнок становится потом больше, нужно избегать давать ему заниматься загадками и кроссвордами из газет. Они развивают только педантичность. Напротив, наблюдение природы представляет противоположность тому, что предлагает нам сегодня существо газет к заботе о душевной подвижности. От в себе спокойной души-характера зависит не только душевное, но также и телесное здоровье, когда иногда также большие промежутки времени лежат между причиной и действием.

Теперь мы подходим к третьей стороне сверхчувственной жизни, к мышлению. Этого касается того, что мы заботимся, делаемся остро-чувствующими особенно благодаря тому, что развиваем качества, которые совершенно очевидно никак не связаны с мышлением, представлениями.

Ни через что другое больше не заботимся мы так о хорошем мышлении, как через преданность и проницательность, и не так сильно через логические упражнения, а, когда мы то или иное наблюдаем. Нужно использовать для этого процессы в природе, чтобы проникать в скрытые тайны. Через преданность вопросам природы и человечества, через попытки понять сложных людей, через увеличение внимательности делаем мы наше мышление остро-чувствующим. Преданность – это значит: пытаться разгадать мышлением, представлением. В этой связи можем мы видеть, что необыкновенно благотворным образом такая преданность с разумом действует в более позднюю жизнь.

Один случай из жизни. Маленький мальчик показывал своей матери примечательные стороны своего наблюдения, которые он с необыкновенной преданностью и проницательной способностью связывал. Он сказал: «Ты знаешь, когда я иду по улице и вижу людей и животных, тогда это так происходит, как будто я должен был бы в животных и людей входить внутрь. Тогда мне встретилась старая женщина, и я в неё вошел, и это было мне ужасно больно, очень мучительно это было!», - при этом мальчик дома не испытывал, не видел никакого несчастья, а жил в очень хороших условиях, - «А затем я вошел в лошадь, а потом в свинью!», - и он описывает это подробным образом, и становится благодаря этому в необыкновенном роде побуждаем к состраданию, к особенно сострадательным поступкам, через это проникновенное чувствование. Откуда приходит такое расширение понимания других существ?

Если мы поразмыслим об этом случае, то можно прийти назад (вернуться) в предыдущую инкарнацию, где раньше пребывал упомянутый человек, который придерживался выше описанной самоотдачи (преданности) вещам, тайнам вещей.

Но действий культуры преданности нам не нужно ждать вплоть до следующей инкарнации. Это выражается уже в отдельной жизни. Когда мы в ранней юности заставили себя всё это развить, тогда в более поздней жизни мы имеем ясное, прозрачное мышление, в то время как в противном случае разовьём рваное, нелогичное мышление. Это так, действительно спиритуальные основополагающие законы могут нас вести вперед в жизни.

Действительно, в последнем столетии спиритуальные основополагающие законы воспитания присутствовали только немного, почти совсем не имелись в наличии. И теперь мы переживаем последствия. Неправильного мышления в наше время необыкновенно много имеется в наличии. Можно пережить мучение (мученическую смерть) из-за ужасно нелогичной жизни мира.

Кто приобрел определенную ясновидческую способность, ощущает, что происходит не просто так, когда он себе говорит, что это правильно, другое неправильно, но он имеет действительную боль, когда ему встречается нелогичное мышление, и наслаждение при ясном прозрачном мышлении. Это означает, что приобретено для этого ощущение, и теперь нужно делать выбор.

И тогда это очень правильное решение (выбор), когда это однажды вплоть до того доведено. Это даёт очень правильное суждение о истине и неистине. Это кажется неимоверным, но это так.

Если один ясновидящий в отношении чего-то будет говорить нечто неправильное, тогда показывает ему поднимающаяся боль, что это нелогично, неправильно. Нелогичное мышление является в широчайшей мере распространенным. Ни в какое время не было так распространено нелогичное мышление, как именно в наше сегодняшнее время, несмотря на то, что логичным мышлением многое хорошо делается. К этому пример, может быть резкий, но типичный для бессмысленного и равнодушного переживания.

Я однажды ехал из Ростока на Берлин. В моё отделение вошли ещё два человека, господин и дама. Я сидел в углу и хотел просто наблюдать. Господин начал себя вести примечательным образом. Хотя он, вероятно, был весьма образованным человеком, он сначала лёг, через пять минут он вскочил, затем снова закряхтел жалобно. Так как дама явно посчитала его страдающим, её охватило сострадание и вскоре между ними завязался разговор.

Она ему рассказала тогда, что она вполне заметила, что он страдает, но она знает, что такое болезнь, так как она тоже больна. У неё с собой корзина, в которой есть всё необходимое, что для неё целебным является. Она сказала: «Я могу всё что угодно исцелить, так как у меня есть средства для всего. И, представьте себе, что за несчастье я имею! Когда я прибыла сюда из глубокой России к Балтийскому морю, чтобы отдохнуть и сделать что-то для облегчения своих страданий, и уже, когда я прибыла, заметила, что я самое важное для меня средство забыла дома. Теперь я должна тотчас вернуться, но даже эта надежда напрасна!».

Затем рассказал господин о своих страданиях, и она дала ему для каждой его болезни целительное средство, и он пообещал всё делать и записал, как я думаю, одиннадцать различных рецептов.

Теперь начала она перечислять все отдельные её болезни, а затем он начал сообщать, что их исцеляет, что ей против этого страдания в этот санаторий, а против другого страдания другой может помочь. Тогда она со своей стороны записала все адреса, и боялась, что в Берлине в воскресный день, по её прибытии, будут все аптеки закрыты.

Оба этих человека ни на мгновение не обратили внимания на то, что каждый только для другого что-то знал такого, что ему может помочь, а для себя они не знали никакой помощи. Это переживание для двух образованных людей было возможностью купаться в море бессмыслицы, которая там разливалась.

Такие вещи нужно иметь в виду, когда от самопознания ожидают, что оно даст проницательность. Нужно от самопознания ожидать, что оно разовьёт связанность в мышлении, и именно самоотдачу делу. В душе все эти вещи действуют вместе.

Такое отрывочное мышление действует так, хотя даже если и через продолжительное время, что человек встаёт перед необходимостью стать по отношению ко всему угрюмым, брюзгливым ипохондриком, часто не зная, где искать причины этого. Недостаточная забота о проницательности и самоотверженности делает угрюмым и брюзгливым ипохондриком.

Что мышлению так необыкновенно необходимо, связано, очевидно, совсем не с мышлением. Всё самоволие, весь эгоизм действуют разрушающе на мышление. Все качества, тесно связанные с самоволием и эгоизмом, такие, как тщеславие, высокомерие, делают наше мышление нездоровым и неблагоприятным образом влияют на наше настроение.

Поэтому мы должны пытаться побеждать также самоволие, эгоизм и, напротив, заботиться о взращивании таких качеств, как самоотверженность, жертвенность и проницательность в отношении существ. Самоотдача и жертвенность в отношении незначительных предметов и случаев действуют благотворно на мышление и настроение. В действительности эгоизм и корысть наказываются через то, что корыстный становится всё более неудовлетворенным, всё более жалуется, что его самость в убытке. Когда некто это в себе чувствует, должен он себя поставить под закон кармы и себя спросить, когда он недоволен: «Какая жадность принесла мне это недовольство?!».

Так можно прямо сказать, как можно образовать и как можно повредить три части нашей душевной жизни, и это необыкновенно важно. На этом мы можем видеть, что духовная наука является нечто таким, что глубоко проникает в нашу жизнь.

Она проникает глубоко в нашу жизнь, так как действительное наблюдение спиритуального принципа может сделать нас саморазвивающимся, а это для жизни имеет необыкновенное значение. Однако, имеет также большое значение в этом отношении, что прошли те времена для развития человечества, когда люди велись Богами сверху, из высших миров. Всё более должны будут люди сами всё делать без того, чтобы их направляли и вели.

Ввиду того, чему Мастера учат теперь, как прорабатыванию вверх ко Христу, который на астральном плане ещё в этом столетии явлен, можно только так наметить большое понимание для прогресса человечества: человек должен самому себе всё больше давать свои импульсы в отношении будущего.

Как мы вчера описали, что люди понемногу с трудом взбираются вверх ко Христу, так должны мы понемногу в свободе импульсы мышления, души-характера и воли совершенствовать.

А это может быть развито только через самообуздание, самонаблюдение. Также точно, как раньше в древнем ясновидении импульсы от Богов ниспосылались человеку, так будет должен он позже в новом ясновидении себе самому определять пути.

Как раз в связи с этим в наше время наступает Антропософия, чтобы человечество могло учиться правильным образом образовывать душевные качества. Благодаря этому живёт затем человек навстречу тому, что должно принести будущее. Только благодаря этому можно понять, что однажды должно произойти, что именно те, которые являются умными, но аморальными, будут вытолкнуты и обезврежены.

Названные качества являются важными для каждого человека. Однако, они таковы, что они особенно важны именно для тех, которые хотят добиваться, быстро и рационально прийти к качествам, которые будут становиться всё более необходимыми для всего человечества. Поэтому особенно водителям людей, добивающимся такого развития в особой мере, нужно давать этому на себя воздействовать, так-как только через высшие качества можно достигнуть наивысшего.

В высочайшей мере будет это развитие образцово предпринято той индивидуальностью, которая однажды поднялась до достоинства Бодхисатвы, - когда предыдущий Бодхисатва Гаутама стал Буддой, - который после этого каждую сотню лет воплощался, и примерно за сто лет до Иисуса-Христа, как Йешуа бен Пандира жил в качестве предвозвестника Христа.

Ему требуется пять тысяч лет для того, чтобы подняться от достоинства Бодхисатвы до достоинства Будды. Затем он станет следующим Буддой, Майтрейей-Буддой. Он будет носителем Добра, и именно на том основании, что он – и это могут видеть те, которые в достаточной степени развили ясновидение – в строгом самовоспитании достиг того, чтобы внешним образом образовывать те силы, которые дают магически-моральным силам образовываться таким образом, что он будет в состоянии через слово сам переносить душевное движение и мораль.

Мы ещё не можем сегодня на физическом плане никаких слов развить, которые были бы в состоянии это делать. Также и Майтрейя-Будда сегодня не мог бы такие магические слова образовывать. Сегодня через посредство слов можно передавать только мысли.

Как он себя подготавливает? – Тем, что он развивает в высшей мере все те качества, которые можно назвать добрыми, хорошими. Бодхисатва развивает в высшей степени то, что можно назвать невозмутимостью, самоотдачей, покорностью судьбе, внимательностью ко всем событиям нашего окружения, самоотдачу всем существам и проницательным пониманием.

И, хотя будущему Будде нужны многие жизни, исчерпается он во многих во многих своих воплощениях преимущественно в том, чтобы замечать то, что происходит, а даже если то, что он сам сейчас делает, едва ли много, так как он совершенно занят подготовкой к своей будущей миссии.

Это будет достигнуто благодаря тому, что как раз для этого Бодхисатвы существует особенный закон. Этот закон мы поймём, если примем во внимание, что имеется возможность, чтобы в определенном возрасте мог наступить полный перелом в нашей душевной жизни.

Такой величайший перелом, который однажды имел место, произошел при Иоанновом-Крещении. Тогда произошло такое, что человеческое «Я» Иисуса из Назарета, по достижении им 30-ти лет жизни, покинуло тело, и вступило иное «Я», – «Я-Христа», – предводителя солнечных существ.

Подобный перелом будет пережит с участием будущего Майтрейи-Будды. Но он совершенно иным образом живёт в своих инкарнациях вследствие такого перелома. В каком-то смысле Бодхисатва повторяет жизнь Христа, и посвященные знают, что он в каждой инкарнации показывает совершенно особенное своеобразное характерное ему свойство.

Каждый раз, как раз в период от тридцати до тридцати трёх лет жизни, всегда замечают, что наступает могучий перелом в его жизни. Тогда, хотя и не в такой могучей степени, как в случае со Христом, душа заменяется: «Я», которое до этого оживляло тело, выходит в это время, и, по сути говоря, совсем другим, чем был до этого, хотя у него не так же, как у Иисуса, ставшего Христом, «Я» исчезает, и другим «Я» заменяется.

Это все оккультисты одинаково констатируют, что этого нельзя узнать прежде наступления момента времени этого перелома. До этого – хотя с живейшим интересом на всё посвящают себя – будет его миссия не очень подниматься, и даже если перлом действительно наступит, никто всё же не сможет сказать, что с ним произошло. Всегда его юность бывает совершенно отличающейся от того, во что он себя преобразует между тридцатым и тридцать третьим годами.

Так он себя подготавливает к великому событию. Так будет: прежнее «Я» выйдет, а иное «Я» вступит. И это может быть великая индивидуальность, как Моисей, Авраам или Илия, которая затем в этом теле будет некоторое время деятельной. Благодаря этому может произойти то, что должно произойти, чтобы подготовить Майтрейю-Будду. Остаток жизни проживёт он затем так, что будет жить дальше с тем «Я», которое тогда вступит.

Это наступит, как полная замена. Но может произойти то, что необходимым является, чтобы узнать Бодхисатву. И тогда знают, что, когда он через три тысячелетия явится и поднимется в достоинство Майтрейи-Будды, хотя его «Я» в нём будет оставаться, но внутренне будет пронизано ещё другой индивидуальностью.

И это произойдёт как раз в его тридцать три года, в том возрасте, в котором Христос-Иисус прошел через Мистерию Голгофы. И тогда он выступит учителем добра, как великий учитель будет подготавливать правильное учение о Христе, и правильную мудрость о Христе в совершенно ином роде, чем как это может происходить сейчас. Духовная наука должна подготовить то, что однажды должно иметь место на нашей Земле.

Теперь может же некто в наше время занять позицию, чтобы движениям души-характера такие вредные качества, как тупость и т.д. культивировать. Но это приведет к ослаблению подвижности души-характера, ослаблению внутренней душевной жизни, и человек не будет тогда мочь исполнять свою задачу относительно жизни. Поэтому каждый может рассматривать, как особую милость, когда он может обретать знания о будущих вещах.

Кто сегодня имеет возможность приблизиться к духопознанию, вкушает милость кармы. Ибо, знание о таких вещах означает основать в своей душе уверенность, самоотверженность и мирность, себе создать тишину в своей душе, и с надеждой и убеждением взирать на то, что предстоит в следующие тысячелетия в развитии человечества. Это должны ощущать все люди, которые об этом могут знать, как особое счастье, как нечто, что вызывает высшие силы человека, что может возжигать огонь в его душе, сжигать всё, что кажется пребывающим в дисгармонии и угасании, или предано распаду. Энтузиазм, огонь, воодушевление станут также здоровьем и счастьем во внешней жизни.

Тот, кто серьёзно знакомится с этими вещами, и может развить необходимую самоотдачу таким делам, увидит, что это ему принесет счастье и внутреннюю гармонию. И, когда некто в нашем Обществе не находит это для себя пригодным, должен он таким познаниям отдаться, что он скажет: «Если я этого ещё не ощутил, то виноват в этом сам. На мне лежит, углубиться ли мне в тайны, которые сегодня можно слышать. На мне лежит, чтобы я себя, как человек чувствовал членом цепи, которая протягивается от начала до конца развития, в которую вставлены, как члены, все люди, индивидуальности, Бодхисатвы, Будды и Сам Христос. Я должен мне сказать, что там быть членом, это ощущаю я, как сознательное бытие моего человеческого достоинства. Это я должен предчувствовать, это должен я ощущать!».

Христов-Импульс, как реальная жизнь

Мюнхен, 18 Ноября 1911. Первый доклад.

Антропософски ориентированная духовная наука покоится ведь, как мы неоднократно подчеркивали, на оккультной науке, которая нас знакомит в её результатах исследований с силами различных временных эпох. Она также даёт нам узнать эти силы в нашей узкой культурной эпохе. Всё же можно там, где мы всегда собираемся, говорить также о этих внутренних силах нашего собственного времени, чтобы задачи духовной науки стали ясно видимыми, как они понимаются из подоснов нашей жизни, и мы на основании оккультного исследования нашу жизнь можем нацелить в направлении её великих целей.

Чтобы говорить об оккультных течениях, было бы хорошо, если бы мы зацепились за то, что из источников высокого оккультного исследования может провести к тому, что также и в наше время происходит в сверхчувственном мире. В начале должны мы кроме того ориентироваться на то, что мы сами в настоящее время здесь перед нами имеем, о чём никаких подробностей, а только общей характеристикой эскизно можно сказать.

Обо многом можно ведь непринужденно говорить только на антропософских собраниях, так как наше время так догматично, абстрактно. Примечательным при этом является, что этот его основной характер в экзотерической жизни не понимают и вообще верят, что свободно от догм мыслят и поступают, хотя глубоко в догмах увязли. Думают, что к реальностям идут, несмотря на то, что глубоко запутались в пустой абстракции.

Поэтому необходимо, чтобы антропософски ориентированная духовная наука с её реальными вещами была вынесена широким кругам, чтобы содействовать пониманию нашей эпохи. Но, вероятно, потребуется долгое время, пока внешний мир захочет развиться до глубокого понимания. Как сильно наша цивилизация увязла в догмах и абстракциях, узнаётся, если только не исходят из таких абстрактных точек зрения, а в действительно живом роде рассматривают. Тогда находят направление мышления, характер которого состоит в том, что готовые догмы выставить и попросить, чтобы осведомленный (просвещенный) человек об этом высказался, веря при этом, что ведут себя чисто критически.

Нечто в таком роде показывает так называемое монистическое движение, которое, однако, ошибочно называет себя монистическим. Оно получает свои основные учения из современной естественной науки, и именно из той, которая в узком смысле из чисто внешних чувственных методов хочет черпать свои познания.

Если бы эта естественная наука оставалась на своём собственном рабочем поле, то могла бы очень значительного достичь. Вместо этого она ведёт к образованию новой религии.

Берутся факты материалистического естествознания и готовят из этого абстрактные догмы. И каждый, мнящий себя стоящим на высоте, так как он этим догмам присягает, верит тогда, что все остальные от него далеко отстали. Совсем не принимается во внимание жизнь человеческой индивидуальности и стремятся только к тому, чтобы наполнить голову тем, что внешнее мировоззрение рассматривает, как догмы, и считают существенным, что следует из абстрактного. Затем возникают секты из приверженцев этого, поклоняющихся мнениям учителя, лозунгам, принципам, догмам, которые они потом защищают, как главные вещи.

В противоположность этому должно стоять то, что понимается под антропософски ориентированным спиритуальным движением, в котором речь не идёт о том, чтобы выучить сумму догматических положений, а поставить на передний план ценность человеческого индивидуума.

Антропософски ориентированная духовная наука ведет к социальной жизни, которая покоится на человеческой взаимности, основанной на доверии, которое личность в другие сажает. Должны и будут находить друг друга люди, доверяющие друг другу. И при общих обстоятельствах (делах, вопросах) нужно сказать: «Ты правильный человек не потому что ты тем или иным жизненным правилам следуешь, а потому что ты можешь то или иное исполнить и через свою собственную деятельность не мешаешь кругу других!». Ничего не могло бы быть хуже, если бы дурные манеры современных сект-образований могли распространиться в антропософской жизни.

Нужно другому не только следовать, если полностью с ним согласен, а должно себе и другому в другом случае также ещё свободу и подвижность сохранять, и так с этим пониманием на индивидуальности в антропософском движении воспитательно действовать. Об этом наше время имеет мало понимания.

Оно стремится к тому, что всеобще установлено. Одному правильным кажется нечто одно, на что другой смотрит, как на глупость и отсталость. В этом отношении в антропософском движении нужно навести порядок. Если бы такое настроение не было распространено во внешнем материалистическом мире, то само собой побуждались бы к тому, чтобы понимать человеческие индивидуальности в нашем смысле, и тогда вскоре показалась бы научная спиритуальность, которая должна была бы привести к мировоззрению соответствующему духу. Но люди застыли в догмах и поэтому не могут этого достигнуть.

Кто в монистических собраниях принимает участие с лозунгами, которые там выставляются, тот мог бы при более точном подходе к положению вещей вскоре заметить, что все там докладываемые основоположения и догмы ни коим образом не опираются на взгляды и результаты сегодняшней науки, а на те, которые были 15-20 лет назад.

Так, например, сказала одна в современном научном направлении авторитетная личность в кёнигсбергском естественнонаучном собрании (сокращенно): «Физические факты принуждают сегодня к совершенно определенному направлению. Раньше всё время говорили о эфире, который должен быть распространен в нашей материи и снаружи, и его предполагали без прежде известных материальных наук. Но это понемногу всё же натолкнулось на оправданное сомнение, и поэтому теперь можно спросить, что всё же физик вместо этого эфира должен принять?».

Прозвучал ответ: «Чисто математическое образование, уравнения Максвелла и Герца, формулы понятий и идей. Согласно этому положению свет распространяется в пространстве не через эфирные колебания, а преодолевает без использования такого нематериального пространства, как вакуум, в смысле упомянутых уравнений, так что в соответствии с ними, распространение света окажется связанным с понятиями и идеями.».

Вполне могло бы происходить, что кого-нибудь, кто в монистическом собрании укажет на такую гипотезу новейшей науки, приняли бы за сумасшедшего теософа, высказывающего бессмыслицу, что мысли являются носителями света!

Но это преподнёс серьёзно воспринимаемый естественнонаучный представитель, Макс Планк из Берлина (!), в качестве своего научного мнения. Таким образом, если монисты хотят идти в ногу с наукой, то они должны и это поступившее от ведущих учёных мнение принимать. Если же этого не происходит, то может монизм стать просто только монистической религией, если её приверженцы верят, что стоят на научной почве, но не знают, что известные им понятия уже давно исправлены.

Только результаты так называемого интеллектуального исследования и основанное на этом мировоззрение, или из этого вытекающие предрассудочные догмы держат монистически мыслящих людей вместе. Напротив, антропософски ориентированный теософ придерживается фактов, в отношении которых никто не может быть несвободным, благодаря чему не приходят к секто-образованию, и каждая индивидуальность остаётся свободной.

Антропософски ориентированное спиритуальное движение является важным направлением на развитие самовоспитания, подобное которому едва ли вступило в наше время. Только оно должно правильно само себя понимать и знать, что это движение опирается на подосновы, которые только в нём самом, и никогда вне него не могут быть найдены.

Это удаётся узнать из фактов жизни. Многие имеют мнение, что нужно бы то, что антропософски ориентированная наука предлагает, излить в философские формы, вроде той официальной науки, чтобы благодаря этому саму духовную науку официальным представителям и последователям приблизить.

Однако, это недостижимо, так как невозможным является заключить какие-либо компромиссы между оккультным течением духовной науки и другим движением, как, например, монистическим, которое вытекает из характерных основных мировоззрений нашего времени и коренится на совсем другой почве.

Между обеими даже только по форме компромисс образовать является невозможным. Более того, нужно попробовать новый импульс во время-образование. Другие не могут их же собственные основные факты ни понять, ни объяснить, ни следующий день оценить.

У них отсутствует мужество произвести непрерывность (последовательность) из того, что выступает внутри этих фактов. Во всём, также в научных секто-образованиях видим мы при ближайшем рассмотрении половинчатость, которую духовная наука должна видеть насквозь, ибо, она знает, что половинчатая или четвертичная истина хуже, чем полное заблуждение, так как она внешне недостаточно ослепляет компетентный мир.

Антропософ же должен войти в нерв спиритуального движения, чтобы понимать внешне-материалистическое задающее тон движение, так-как и в нём также иногда теснятся факты для изживания в спиритуальной истине, но там тогда будут только несовершенно развиты.

Врачебное естественнонаучное направление, серьёзно исходящее из исследования телесного, не может проходить мимо областей, понятий и результатов оккультного исследования. Поучительный пример при этом наступающих трудностей предлагает психоанализ Зигмунда Фрейда в Вене, который приобретает всё большее распространение.

Сначала он занимался душевной жизнью, между тем была сделана попытка у душевно и телесно больных исследовать определенные душевные причины в душевной жизни, например, давно забытой жизни в юности, так как вполне правомерно чувствовалось, что также в бессознательном осталось то, что имеет неизгладимое значение для более поздней жизни.

Один одухотворенный (воодушевленный) медик этой школы, д-р Брейер попробовал ищущих исцеления привести в состояние гипноза, в котором он с ними затем провёл некий род исповеди, чтобы исследовать глубину их души. Они все знали, что уже само это принесет облегчение, выговориться о том, что угнетает.

Через такие гипнотические изучения часто уже наступало исцеление, либо оно существенно подготавливалось. Также и без гипноза Фрейд достигал через искусно поставленные вопросы подобных результатов. Кроме того, он нашел, что такие часто бессознательные происшествия себя выдают в сновидческой жизни. И из этого возник тогда некий род толкования снов психоаналитической школы.

Если теперь кто-то захочет сказать, что здесь есть хорошая возможность организовать компромисс между духовной наукой и тем, что в этих стремлениях было установлено, то такое мнение можно обозначить снова только, как заблуждение, так как несмотря на здесь ими найденную четверть истины, будет замечено, что описанное направление ведёт в пустые заблуждения, и было бы лучше оставаться при чисто материалистическом толковании.

Правильно понятая духовная наука такое должна отклонять. Это имеет глубокое значение в том, что взгляды на сновидческую жизнь души и из этого выведенные теории погружены в большое очевидное представление, и поэтому отсутствует возможность их приложить на этой подкладке к спиритуальной истине. Ибо для этого требуется то, что предлагает духовная наука на спиритуальных основах, иначе блуждают ощупью в тёмных теориях и гипотезах, и потом это излагают материалистически.

Это показывает себя также в школе Фрейда. Она вполне пришла к символике снов, но затем вработала (вставила) в это внутрь представления материалистической эпохи, в то время как правильное понимание Шуберта и Фолькельта в Лейпциге вполне положило начало, только не смогло продолжить.

Так-как это время не было способно увидеть, что это является областью нижнего откровения бесчисленных существ, которые в их духовном значении гораздо выше наше поднимают, сон понимали, как символизацию сексуальной жизни. Поэтому сводится к одной вещи, которая всему полю исследования придаёт аромат некомпетентности, и поэтому ведёт к тяжелым заблуждениям.

Духовная наука может поэтому о школе Фрейда сказать только, что результаты его исследования нужно отклонить, как дилетантские. Если бы только они захотели ознакомиться с духовным исследованием, то обнаружились бы совсем иные результаты исследования этих истин. Тогда бы начали видеть, что наше время является временем интеллектуальности, временем догм, которые гонят к разрушительному (опустошающему) хаосу инстинктов и страстных желаний, и находят удовольствие только в интеллектуальном и абстрактном.

Так, мы на примере школы Фрейда видим, как через опустошающий материализм нам будет посажена и спущена вниз в ложном свете область душевной жизни, когда она все там наступающие события хочет вернуть в сексуальную область. Образ действия, о котором можно также сказать, что он возник из личного предпочтения самих исследователей, чего они только сами не сознают, является к тому же профессионально дилетантским.

Мы должны в себе чувствовать необходимость, чтобы духовное исследование должно было отклонить половинчатое и четвертное истины, и могло принять только такое, которое может её представлять, исходя из её основных положений. Ибо, мы видим, что сегодня духовная наука может дать силу работать, исходя из самого себя. Я хотел бы придать значение тому, подчеркнуть, что мои первые книги выросли, не исходя из Теософии, но посторонние находят странным обстоятельство, что я тем не менее позже стал теософом. Это близорукое, мелочное мнение.

Всё же эти книги имеют одно обстоятельство, что они, несмотря на их строго научное содержание, не опускаются до того, что в прочих случаях выглядит, как официальная наука, что они не приходят в упадок того рода, в котором верят, что могут всё охватить, универсально давать определения.

Духовная наука должна черпать богатую жизнь из подоснов оккультных источников, не входить ни в какие компромиссы и выказывать мужество, которое отсутствует во внешне-лежащих областях. Кто в этом смысле вообще никаких компромиссов не хочет допустить, прослывёт недостаточным у тех, которые постоянно требуют, чтобы дополнять, чего сами, однако, не делают.

В этом отношении, однако, стоит духовная наука в мире, как на себе самом крепко основанное спиритуальное движение, и её приверженцы должны постоянно такие факты осознавать, и через это узнавать жизненный нерв этого спиритуального движения.

Порой встречается (происходит), что люди со специальным интересом приходят к духовной науке, но в духовнонаучном смысле при духовных исследованиях дело не касается специальных интересов. Эти люди могли бы каждый для себя самого это преследовать, но не надеяться, что духовная наука им в этом поможет. Это должно проникнуть в наши общие культурные отношения, и нужно иметь мужество ваши жизненные задачи всегда проводить в консеквентном (последовательном) роде в эпоху, которая с полным правом называется интеллектуальной.

Однако, если мы не верим, что эта интеллектуальность также в подобном роде должна заиграть в спиритуальной жизни, мы должны исходить из фактов, установленных ясновидческим путём. Мы тогда находим три основополагающих элемента душевной жизни. Первое – жизнь представлений и понятий, интеллектуальность, которая выражается сначала только в восприятии. Когда мы эту интеллектуальность саму по себе рассматриваем, то оказывается, что она в широком смысле связана с чувственным миром, о котором человек абстрагирует свои представления. Эти представления сами, конечно, сверхчувственные.

Уже из взаимосвязи жизни представлений и восприятий выходит, что первое связано не с физическим планом. Когда мы в трудные представления пускаемся, много размышляем и устаём от этого, тогда мы также хорошо спим, при условии, что в нас действовала только жизнь представлений, но не была действенной жизнь души-характера. На этом мы можем понять сказанное, что жизнь представлений является сверхчувственным процессом и связана со следующим элементом, с астральным миром. Таким образом, от астрального плана притекают силы, пробуждающие и поддерживающие в человеческой душе жизнь представлений.

Второй элемент образуют движения души-характера, которые пронизывают нашу душу, как восторг, недовольство, радость, боль, забота, любовь, отрицание и так далее. Они близко и интимно связаны с нашим «Я», в качестве движений представлений и характера, и похищают сон, так как они нас этим характерным беспокойством не пропускают на астральный план.

Так понимаем мы также, что мы благодаря этому связаны с нижним Деваханом, который не принимает наши движения души-характера, если они не чисты, и выгоняет их из этой части астрального мира, которая причислена к нижнему Девахану.

Третий элемент находим мы в моральном, в волевых импульсах. При засыпании вкушает счастливое мгновение тот, кто при обратном просмотре может оглянуться на свои добрые дневные дела. Он наслаждается состоянием, о котором он может сказать: «Если бы только было возможно его продлить, его как оживляющий элемент вкушать, это могло бы распространиться, как оплодотворяющая сила на всю нашу душевную жизнь!».

Из этого мы можем понять то, что высказывает оккультное исследование: «Волевые импульсы указывают на высший Девахан, от которого они только тогда спущены будут, если они исходят из свободной воли и подойдут в этот духовный мир.».

Таким образом, жизнь представлений и понятий, наша интеллектуальность состоит в узкой связи с астральным миром, а наша жизнь души-характера с нижним Деваханом, и наша волевая жизнь с вышним Деваханом. Вдобавок к этому наша чувственная жизнь ощущений наступает на физическом плане. Эти четыре элемента развиваются неравномерно в человеческих инкарнациях в различных культурных эпохах.

Когда выходят к таким оккультным подосновам, то видно, как в греческо-латинском культурном периоде изживалась жизнь восприятия, как грек и римлянин совершенно был вставлен в, им так высоко ценимый, физический мир. Наш пятый культурный период – эпоха мышления, интеллектуальности. Поэтому расцветают абстрактные науки. Шестой период, следующий за нашим, сохранит интеллектуальную жизнь, как мы в пятом сохраняем способность восприятия, и будет, в основном в душевной жизни, проявляться подвижность души-характера.

Окружающий мир будет человека касаться особенно со стороны, которая у него будет вызывать восторг и страдание, радость и боль, симпатию и антипатию в том смысле, как сегодня ощущать может только оккультист, который в состоянии преодолеть простую интеллектуальность, когда он определенные взаимосвязи жизни без продолжительных логических обоснований с правильным чувством понимает и провидит (видит насквозь).

Оккультист чувствует недовольство (страдание) при нелогичном, радость и душевное умиротворение при логичном. Если встречается нечто, что он рассматривает, как совершенно правильное, то в наше время он должен обосновывать сначала в продолжительном рассмотрении, чтобы это сделать себе понятным.

Так, особенно при чтении газет, живо чувствует оккультист боль, так как именно на страницах газет воплощена в огромном количестве нелогичность. Несмотря на это нужно – конечно с выбором – их читать, чтобы не терять связь с окружающим миром.

Ведь не должно так происходить, как это было с профессором китайского языка, который однажды совершенно возбужденно сказал своему коллеге: «Представьте себе, я узнал, что (это было в 1870-71), что Германия вот уже полгода воюет с Францией! Я всё это время читал только китайские газеты!».

В последнем послеатлантическом, т.е. седьмом культурном периоде будет вырабатываться моральное чувство, чувство для волевых импульсов. Благодаря этому произойдёт заметный прогресс. Оккультные исследования, да, уже сегодняшние исследования показывают нам, что сейчас некто может быть одновременно умным, интеллектуальным и аморальным. Интеллектуальность и моральность сегодня идут рядом друг с другом.

Но понемногу будет становиться своеобразным фактом, что смышленость умного человека будет убиваться через его аморальность, так что в действительности в далёком будущем аморальные одновременно будут глупыми, или таковыми должны будут становиться. Таким образом, мы идём навстречу моральному периоду времени, когда моральное во всей нашей душевной жизни и более поздняя интеллектуальность будут едины.

Хотя человек и имеет все четыре названных элемента в своей душе, однако, в преобладающей форме прежде всего ценит чувственное восприятие в греко-латинское время, окрепшую интеллектуальность – в наше время; в предпоследнем шестом периоде будет преобладать подвижность души-характера, а в седьмом, последнем культурном периоде будет преобладать моральность, и именно в том роде, о каком сегодня можно только мечтать.

Наступление этого ещё пока нельзя представить в таком роде, как это делал Сократ, сохранявший добродетель для учения и обучения. Однако, всё это будет становиться действительностью к седьмой эпохе, ибо отчетливо заметные как раз в оккультизме тенденции, высказываются нам пророчески.

Таков в общем духовный характер нашего интеллектуального времени, но есть разница в том, как он выражается в материалистически мыслящем окружающем мире и в духовной науке.

Человек связывается через свою интеллектуальность с астральным планом, но он это сознаёт только – и он может также только тогда это правильно использовать – если он будет развит ясновидчески. Это начнётся в ходе 20-го столетия у всё более возрастающего числа людей. Прогресс лежит тогда только в том, чтобы человек развивал высокую интеллектуальность не только для себя одного, но её также вверх приносил в астральный мир.

Через такое интеллектуальное становление ясновидящим может и будет в таком смысле прогрессирующий человек эфирно видимого Христа всё более и более отчетливо встречать в течение следующих трёх тысячелетий. Однако, в протекшем времени, в котором человек преимущественно был связан с физическим планом, Христос не мог явиться иначе, как воплотившись в физической телесности.

В настоящее интеллектуальное время может Он являться в эфирном облике. К этому духовная наука хочет людей так подготовить, чтобы они позже в естественном развитии подошли к тому, чтобы медленно вступающие ясновидческие силы правильно узнавать и использовать, так что тогда приходящая половина нашего интеллектуального периода времени без сомнения будет видеть Христа в Его Эфирном Облике (теле).

Период времени подвижности души-характера будет тогда душа в другой связи дальше образовывать, чтобы стало возможно ей входить в нижний деваханический мир. Тогда Христос будет открываться большому числу людей в нижнем Девахане в световом облике, как звучащее Слово, соответствующее ощущающим душам-характера людей из своего астрального светового тела то Слово, которое уже в праначале действовало в астральном облике, как это излагает во вступительном слове к своему Евангелию Иоанн.

В моральный период времени будет множеством людей Христос так восприниматься, как Он открывается из высшего Девахана в своём истинном «Я», которое все человеческие «Я» превосходит, и может стать всеобщим Единством всего того, что будет для человека тогда высочайшим моральным импульсом.

Таким образом, так связаны воздействия отдельных культурных эпох с душой. От высоких и всё более высоких миров будут в человека втекать силы и становиться действенными. Чудесным является уже восприятие в физическом мире. Ещё более в качестве преобладающей развивающаяся интеллектуальность и через это образующаяся связь с астральным миром, и в высшем смысле душевная подвижность и моральность в связи с Девахан-Миром.

При логическом продумывании будет так изложенное развитие также логически ощущаться, так как жизнь для этого всё более и всюду предоставляет условия. Антропософ этому развитию идёт сознательно навстречу не только в больших чертах и общих истинах, но также в отдельных особенностях развития человечества. В извращениях окружающего мира выступает сильно интеллектуальный элемент в своём стремлении к образованию догм.

Однако в духо-познании должна интеллектуальность одухотворяться к спиритуальности, чтобы мочь понимать высокие результаты оккультного исследования. Удаётся благодаря этому ближе описать, что нам в греко-латинское время встречается в физической форме, как Мистерия Голгофы, что в дальнейшем развивается, чтобы в своём воздействии на человеческую душу, как импульс вести человечество выше вверх.

Прежде всего необходимо, чтобы человек учился понимать, что означает этот Импульс-Христа для нашего мира. Поэтому должно быть указано на то, что этот Христов-Импульс является реальной жизнью, которая втекает в человечество, что Христос миру принёс не теорию, не учение, а импульс новой жизни.

Это нужно серьёзно принять во внимание!

Человек со времени древнего Сатурна через солнечное и лунное время развил физическое, эфирное и астральное тела. «Я» только в земную эпоху смогло войти в достаточно подготовленную телесность и там дальше развиваться под способствующими влияниями Христова-Импульса, так как Христос макрокосмически является тем, чем микрокосмически является и для человека наше «Я».

Четыре принципа Макрокосмоса состоят в разнообразных связях с нашими четырьмя внутренними принципами, включая особенно тот, «Я». В наш период времени светят также уже высшие человеческие принципы внутрь нашего развития.

Жизне-Дух, Духо-Самость и Духо-Человек будут из высших духовных миров через макрокосмические принципы в нас развиваться, но не через четвёртый макрокосмический принцип, а благодаря тому, что существа, которые сами по себе не макрокосмическое, а только микрокосмическое значение имеют, в человеке действуют форменно, как учителя, так как они уже сами на один или более принципов далее ушли вперед, чем сам человек.

Христос же является макрокосмическим существом, которое стоит на четвёртой ступени своего развития, как человек микрокосмически на своей четвёртой ступени.

Таким образом, должны макрокосмический и микрокосмический принципы держаться друг друга, но нужно ясно понимать, что макрокосмические первые четыре принципа содержат в себе микрокосмические принципы, конечно, все без исключения более высокого рода.

Микрокосмические существа таким образом действуют, как учителя, и пытаются продвигать человека вперед через своё обучение. Напротив, Христос, действующий, как макрокосмическое существо, не является учителем, как другие учителя, но Он связан с Землей, как реальность, как сила, как жизнь.

Высочайшими учителями следующих друг за другом периодов времени являются так называемые Бодхисатвы, которые уже в дохристианское время указывали на Христа, как на реальность, и этого самого Христа в христианское время снова называют, как такую же реальность, которая теперь связала себя с Землей. До и после земной физической жизни Христа действуют Бодхисатвы.

Например, тот, который родился за 550 лет до Христа, как царский сын в Индии, 29 лет жил, как Бодхисатва и учил, а затем возвысился в достоинстве до Будды. Благодаря этому он стал такой индивидуальностью, которая больше не нуждалась, чтобы являться во плоти на Земле, и уже может действовать вниз из духовного мира. В ту же минуту, когда он стал Буддой, этого Бодхисатву на Земле заменил его наследник (последователь).

Этот новый Бодхисатва стал вводить человечество в понимание Христова-Импульса. Это происходило уже до явления Христа на Земле, когда примерно за 105 лет до рождения Иисуса-Христа жил в Палестине человек, на которого в раввинской литературе вплоть до сегодняшнего времени клевещут, Йешуа бен Пандира, которого мы видим, как того Бодхисатву. Иисус из Назарета отличается существенно (сущностно) от него благодаря тому, что Он на тридцатом году жизни при Иоанновом Крещении на Иордане стал носителем Существа-Христа.

Йешуа бен Пандира особенно распространял учение ессеев. В качестве именно его ученика Матфей подобно ему указывал на Мистерию Голгофы. Йешуа бен Пандира был своими противниками побит камнями, а затем, чтобы его как следует опозорить, мёртвого повесили на крест. Это личность, для установления которой не один раз приходится подходить в оккультном исследовании, так как он достаточно в раввинской литературе описан, хотя и в неправильно понятом или очевидно искаженном роде.

Он нёс в себе индивидуальность нового Бодхисатвы, был следующим за Гаутамой-Буддой. Ученическое имя Матфея перешло на более позднего ученика. Евангелие от Матфея было в определенной мере уже написано первым Матфеем, как описание ритуала, как древняя мистериальная книга.

В существенном её содержание совпадало позже с жизнью Христа-Иисуса на физическом плане, как действительность образов прежних мистерий, зародышей более поздней реальности. Так была Мистерия Христа уже пророчески предвещена и разыгрывалась образно в старых мистериальных церемониях, пока это не случилось позже на физическом плане, как реальность мирового становления.

Бодхисатва, который однажды жил, как Йешуа бен Пандира, приходит всё снова в человеческом теле на нашу Землю, и будет и дальше всё снова воплощаться, чтобы исполнять свою задачу, свою особую миссию, которая сейчас ещё пока не выполнима.

Хотя её в её завершении уже ясновидчески уже провидеть можно, но всё же ни одно горло сейчас не в состоянии произвести звуки той речи, которая будет говориться, когда этот Бодхисатва поднимется до достоинства Будды. Поэтому можно сказать в согласии с восточным оккультизмом: пять тысяч лет после просветления Гаутамы-Будды поднимается этот следующий Бодхисатва до достоинства Будды, то есть, по прошествии следующих трёх тысячелетий.

Но, так как он должен подготавливать людей к особенно моральному периоду времени, то должен он для этого позже говорить такой речью, которая так выражает, что всё, что ставший Буддой тогда выскажет, будет пронизано магической силой добра. Поэтому восточная традиция уже тысячелетия предсказывает, что этот Будда, который придёт, как Майтрейя-Будда, будет носителем Добра через Слово. Он тогда сможет дать людям учение о том, чем является Христов-Импульс, и в этот период времени будут течения Будды и Христа течь вместе (сольются), и Христова-Мистерия будет благодаря этому совершенно понята.

Христов-Импульс, как реальная жизнь

Мюнхен, 20 Ноября 1911. Второй доклад.

Христов-Импульс, который вошел в развитие человечества, был такой решительной силы, что его волны в будущие эпохи дальше распространялись. В четвертой культурной эпохе он потому вжился, что Христос воплотился в человеческом физическом теле. А теперь мы проходим такую эпоху, в которой себя изживает импульс так, что люди на астральном плане Христа будут воспринимать в эфирном облике.

Вчера мы слышали, что в ещё более позднее время Он в ещё более высоких формах в эстетической и моральной сфере будет воспринимаем. Однако, когда мы так говорим о Импульсе-Христа, то мы действительно имеем дело с идеей, против которой именно христианские церкви недружелюбно будут себя вести. Чтобы Христов-Импульс понемногу понятным сделать, всегда были и будут необходимы в прогрессирующем развитии человечества важные мероприятия.

До сих пор недостаточно было именно того, чтобы люди могли обрести понимание этого. И, кто посмотрит на новую теологию, увидит, насколько беспомощными являются с одной стороны противники Христианства, а с другой стороны также и те, кто верит, что стоит на почве Христианства.

Западное теософское движение должно стать современным духовным течением, которое из правильных и истинно-правдивых источников пробудит понимание для Христианства. Яростное сопротивление получает оно при этом стремлении.

Мы должны создать себе представление об источниках самого Христианства. Все эти источники, конечно не могут быть упомянуты из-за недостатка времени. Сегодня нужно будет указать только на те, которые человечество открыло с 13-го столетия. Начиная с 13-го столетия в духовную жизнь человечества влилось спиритуальное движение, связанное с именем Христиана Розенкрейца. Чтобы то, что с этим именем связано, вообще могло войти в духовном движении нового времени, было необходимо создать в 13-м столетии совершенно определенное спиритуальное мероприятие. Тогда, когда для взирания людей духовный мир совершенно закрылся, собралась значительная коллегия из двенадцати мудрецов. Это объединило, как бы имеющее деление на различные круги деятельности, соединилось всё то, что на спиритуальный взгляд в мировых взаимосвязях вообще тогда было.

Семь из этих двенадцати сохранили благодаря определенным оккультным процессам передававшуюся, в определенной мере сохраненную и перешедшую от святых Риши мудрость человеческих культов времен Атлантиды.

Четыре из этих мудрецов объединяли в себе то, что через соответствующие оккультные процессы сохранили из священных тайн индусов, персов, египтян и греко-латинского времени. И то, что пятый послеатлантический культурный период мог туда внести, это содержалось в мудрости двенадцатого. В этих двенадцати был заключен весь объём земной спиритуальной жизни.

В то время знали, что должна будет воплотиться, как ребенок, одна индивидуальность, которая принесет с собой время Мистерии Голгофы. Эта индивидуальность развила в различных своих инкарнациях любовь, рвение и самоотверженность. Коллегия 12-ти мудрецов приняла этого ребёнка вскоре после рождения под своё покровительство. Отключенный от внешнего экзотерического мира состоял он единственно и только под влиянием своих воспитателей, осуществлявших также заботу о теле.

Ребенок развивался совершенно особым образом, так что даже то, что он нёс в себе, как высокую духовность из его многих инкарнаций, выражалось во внешней телесности. Его тело хотя и было болезненным и слабым, но чудесно-прозрачным. Он вырастал и развивался к той особенности, что светящийся и блистающий дух жил в его прозрачном теле.

Благодаря процессам чудесно-мудрого воспитания его душу пронизало лучами то, что из мудрости пред- и послеатлантического времени могло перейти от этих 12-ти мудрецов. Через глубочайшие душевные силы, не через интеллект, были все сокровища мудрости объединены в душе этого ребёнка.

Затем на этого ребёнка нашло совершенно особенное состояние. Он в совершенно определенное время совершенно прекратил есть. Это выглядело, как паралич всех внешних телесных деятельностей, и обратно на мудрецов излучалась от ребёнка суммарная, им от них воспринятая и переработанная мудрость.

Каждый получал обратно то, что он дал, но в преобразованном виде. Тогда ощутили двенадцать мудрецов: сейчас мы обрели впервые двенадцать религий и мировоззрений, как собранное воедино единство, целостность! И с тех пор в этих двенадцати жило то, что мы называем «Розенкрейцерским Христианством».

Ребенок прожил ещё только короткое время. Во внешнем мире мы его называем Христианом Розенкрейцем. Но так назван он был только в 14-м столетии, когда эта индивидуальность снова пришла и прожила больше ста лет. Но и тогда, когда она не была воплощена в плоти, действовала она через эфирное тело, и именно всегда в том смысле, что через её влияние истинное Христианство должно было дальше развиваться, должно было становиться синтезом всех великих мировоззрений и религий.

Он действовал вплоть до нашего времени, или в качестве воплощенного человека, или из своего эфирного тела, освещая внутрь в то, что в западные страны текло, как основа синтеза великих религий. Сегодня его влияние становится всё больше.

Некий, кого мы не имеем в виду, является избранным этого Христиана Розенкрейца. Мы можем привести сегодня признак, через который Христиан Розенкрейц выбирает себе всюду последователей. Такие знаки могут обнаружить многие люди в своей жизни. Это может проявиться в тысяче различных способов, но все однотипно, что мы покажем в следующем описании.

Например, такой выбор может происходить следующим образом. Представим себе, что есть некто, кто нечто предпринимает. Он стремится к достижению успеха в своём предприятии, и направляет все силы на то, чтобы прийти к цели. И, когда он так в мир врывается – это может быть совершенно материально настроенный человек – внезапно он слышит голос: «Остановись с тем, чего ты хочешь!», - и он будет уверен, что это был не физический голос. Представьте себе, что он отступил, намерение не выполнил, и только тут он понимает, что, если бы он и дальше стремился к этой цели, вполне определенно, что это привело бы его к смерти.

Эти два элемента необходимы, чтобы ясно понять: первое – это то, что предостерегло, пришло из духовного мира, а второе – что наступила бы смерть, если бы предприятие действительно дальше проводилось. Таким образом будущему ученику показывают, что, собственно, он спасен, и именно через предупреждение из мира, в котором ты сначала не пребываешь.

В действительности ты через обстоятельства этого земного мира, в которых ты пребываешь, собственно, уже мёртв. И ты рассматриваешь свою дальнейшую жизнь, как милостивый дар, который подарен тебе из духовного мира, жизнь тебе подарена.

И, когда теперь упомянутый человек ко всему этому приходит, тогда он примет решение работать в спиритуальном движении. Если такое решение принято, то избрание произошло.

Таким образом начинает Христиан Розенкрейц собирать себе последователей, и многие могут при достаточной внимательности прийти к такому внутреннему событию.

Человек, о котором можно сказать, что он таким образом связан с Христианом Розенкрейцем, или, что это сейчас произойдёт, это такой, в котором сначала должно возникнуть глубокое понимание эзотерического Христианства. Из этого духовного течения, связанного с Христианом Розенкрейцем, исходит могучая помощь для понимания Христова-Импульса в наше сегодняшнее время.

Начато это было уже гораздо раньше, за сто лет до Мистерии Голгофы через Йешуа бен Пандира, главной миссией которого было подготовить Явление Христа. Он имел ученика по имени Матфей, имя которого позже перешло на его преемника, жившего во времена Иисуса из Назарета.

Самым важным из того, что сделал этот Йешуа бен Пандира, состояло в том, что было заранее подготовлено Евангелие от Матфея. То, что там описывается, является древним ритуалом посвящения. Рукопись так составлена, что содержание перенято из древней Мистерии, так, например, то, что связано с искушением, и прочее. Все эти в развитии человечества происходившие события должны были также разыграться на физическом плане. Затем это было эскизно записано его учеником.

Йешуа Бен Пандира не составило труда предсказать, что он будет побит камнями и на кресте повешен. Для некоторых последователей осталась – хотя и глубоко сокрытой – эта книга провозвестия сохраненной. То, что позже с этим произошло, станет нам лучше всего понятно благодаря тому, что рассказал сам великий отец церкви Иероним (Hieronymus): Он приобрел Евангелие от Матфея в одной христианской секте. Тогда имелся небольшой круг, в котором содержалась общая книга, и через особенные обстоятельства она попала к Иерониму. Он получил от своего епископа задание её перевести. Он рассказывает это сам.

Однако он к этому добавил, что она была так написана, что она не должна была дойти до постороннего человека (не могла быть понята посторонним). Несмотря на это он хотел её перевести так, чтобы там скрытое оставалось и дальше скрытым. Далее он говорит, что он также не понял то, что таким образом там осуществлено. Написано было таким образом, что это на обычном (профанном) языке может быть выражено совсем иначе.

Это также в этом роде перешло потомкам. С этим связано, таким образом, то, что мир, собственно, ещё совсем не имеет Евангелия. Поэтому вполне правомерно, когда сегодня, исходя из духовного исследования, Евангелия толкуют заново, обращаясь к Акаша-Хронике, так-как только там можно найти их первоначальный облик. Нам должно быть ясно, что Христианство в его истинном облике ещё должно быть извлечено из строительного мусора. Насколько это необходимо, показывает нам среди прочего тот факт, что, например, в 1873 году во Франции можно было «пересчитать по пальцам» тех, о которых можно было бы сказать, что они вследствие своего внутреннего убеждения принадлежат к католицизму. Треть находится. Две трети больше себя с этим не связывают. И это были определенно не такие, которые вообще никакого отношения к религии не имели.

Мы живём как раз так, что религиозные устремления склоняются ко Христу (hintendieren), но должны быть снова найдены истинные источники Христианства. И для этой цели видим мы слияние духовного течения, исходящего от Йешуа бен Пандира, и того, которое с начала 13-го столетия связано с Христианом Розенкрейцем.

Ещё необходимо знать, что принадлежит к особенностям телесных воплощений Бодхисатвы, что его в его юношеские годы нельзя узнать. Между тридцатью и тридцатью тремя годами происходит мощное превращение, благодаря которому эта личность становится совсем иной. В это время, например, может индивидуальность Моисея или Абраама овладеть такой персоной Бодхисатвы. Примерно через три тысячи лет после нашего времени этот Бодхисатва поднимется к достоинству Майтрейя-Будды.

И тогда он будет действовать из духовного мира так, что моральность, как магическая сила, будет вливаться в сердца людей. Так действуют вместе течения Майтрейи-Будды и западное течение, связанное с Христианом Розенкрейцем.

Вера, любовь, надежда – три ступени жизни человечества

Нюрнберг, 2 Декабря 1911. Первый доклад.

Сегодняшним и завтрашним вечером мы поговорим о человеческом существе и его взаимосвязи с оккультными основами нашего сегодняшнего времени и ближайшего будущего. Из некоторых разъяснений, которые мною уже здесь в этой ветви были сделаны, а также вы могли раньше слышать, вы могли заключить, что мы в определенной связи в нашей современности стоим перед родом нового откровения, нового провозвестия человечеству.

Мы вполне можем, если примем во внимание последнее время развития человечества, лучше всего понять то, что в наше время должно прийти, если сопоставим это с двумя другими откровениями, которые были сделаны человечеству.

Мы конечно примем при этом во внимание, так сказать, только то, что откроется человечеству через некоторое время, как ближайшее из откровений. Эти три откровения, которые мы рассмотрим: наше приходящее и два других, которые ему предшествовали, – вы можете себе лучше всего представить, если сравните с развитием растущего ребенка, то есть человека, как такового.

Если мы ребёнка действительно так рассматриваем, тогда находим, что ребёнок в мир вступает сначала так, что он должен быть своим окружением совершенно оберегаем и лелеем, что он не в состоянии как-нибудь выразить то, что живёт в его внутреннем, что он также не в состоянии выразить самому себе в отчетливых мыслях, что движет душой. Ребенок ещё не может говорить, не может ещё мыслить, то есть должно всё, что для него происходит, исполняться теми, которые приняты в его круг.

Затем ребёнок начинает говорить. Если теперь точно наблюдать – и это ведь тоже упомянуто в моей маленькой книжечке «Воспитание ребенка с точки зрения духовной науки» – тот будет знать, что сначала ребенок говорит, но сначала он учит речь через род подражания тому, что говорится в окружении, и, собственно, в сущности, в первое время в том, что он говорит, пока не имеется того, что можно назвать мыслительным пониманием речи. Не так, как будто речь ребенка исходит от мысли, но обратный случай. Ребёнок учится мыслить на применении речи, понемногу учится понимать в ясных мыслях, что говорит из сумрака чувств и подоснов наружу. Так мы имеем три следующих друг за другом периода развития ребенка.

Первый период, когда ребенок не может ни говорить, ни мыслить, тогда для него всё должно происходить снаружи. Второй период, когда ребенок уже может говорить, но не может думать. И третья эпоха, когда ребенок учится понимать мыслительное содержание собственной речи в своём сознании.

С этими тремя периодами детского развития можно сравнить то, что проделало человечество и проделывает примерно с того времени, которое прошло, начиная с полутора тысяч лет до начала нашего летоисчисления и через всё христианское летоисчисление напролёт.

Первое откровение развивающейся человеческой душе современного цикла развития человечества, о котором мы здесь можем говорить – это откровение, которое излилось вниз от Синая и нашло своё выражение в десяти заповедях Моисея.

Тот, кто глубоко размышляет о собственном значении этого откровения, которое было дано в десяти заповедях человечеству, тот сможет наблюдать чудесное прямо в десяти заповедях. Только эти вещи таковы, что они, так сказать, принадлежат к повседневному духовному достоянию человека, о котором он не более остро размышляет.

Если же он начнёт размышлять, тогда должен будет себе сказать: «Примечательно, что в этих десяти заповедях дано нечто, что как закон, с тех пор, как он дан, идёт через мир и по сути всё ещё сегодня ценится, что он в сущности лежит в основе законодательства всех стран земного шара в той степени как они понемногу присоединяются к новой культуре или влились в ходе последнего тысячелетия.».

Это нечто всеобъемлющее, великолепное, универсальное, открытое человечеству, когда, так сказать, было сказано: «В духовном мире имеется прасущность, которой здесь на Земле соответствует, как её отражение, «Я». И эта Прасущность может себя так в «Я» человека внутрь укреплять, себя внутрь изливать, что человек тем нормам, тем законам следует, которые даны в десяти заповедях!».

Второе откровение произошло через Мистерию Голгофы. Что можем мы сказать об этой Мистерии Голгофы? Хотя это и было во вчерашнем открытом докладе обозначено, что мы можем сказать об Этой Мистерии Голгофы.

Как мы всё телесное человечество на земной род-человеческой-пары должны обратно привести, и, как мы можем только понимать это телесное человечество, как поколениями происходящее от этой родовой-человеческой-пары человечества, так должны мы, если мы правильно понимаем то, что наше «Я» является драгоценнейшим достоянием, что в наше «Я» всё более и более во время земного существования должно погружаться внутрь, исходящее от Мистерии Голгофы.

Когда мы – могла бы теперь древнееврейская традиция также отличаться в этом отношении от сегодняшнего естественнонаучного понимания, но на это сейчас не приходится обращать внимания – когда мы кровное родство, телесную связь человечества обратно проводим до прародительской пары людей, Адама и Евы, которые когда-то на земле стояли, как физические персональности, прародители человека, мы тогда можем сказать, что то, что в качестве человеческой крови люди имеют струящимся в их жилах, приводит наконец назад к этой первоначальной родительской человеческой паре.

Тогда мы можем, с другой стороны, сказать, что то, что мы можем в нашей душе ценного принять, как священное, драгоценное достояние, что производит постоянное чудо в человеческой душе, что мы можем воспринять, как сознание, что может жить в нашей душе, как нечто, что выше, чем наше обычное «Я».

Таким образом, когда мы хотим исследовать происхождение того, что является человеческим драгоценным душевным достоянием, что должно стать как бы своей собственной душевной кровью, тогда мы должны прийти к тому, что воскресло из гроба на Голгофе.

Ибо, что тогда однажды воскресло, живёт в тех человеческих душах, которые обрели внутреннее пробуждение, так же точно, как кровь Адама и Евы продолжает жить в телесных людях.

Некий род родового или праотчего культа видим мы в воскресшем Христе: духовный Адам, который в душах людей, когда они переживают их пробуждение, входит, и приводит их к их полному «Я», к тому, что их «Я» правильным образом оживляет.

Так же, как Адам осуществляет телесную жизнь в физических телах людей, так струится то, что из гроба Голгофы поднялось, в души тех, которые находят к этому путь. Это второе откровение, которое пришло к людям, которые обладали провозвестием о том, что произойдёт через Мистерию Голгофы.

Когда с десятью заповедями людям нечто дано, что их снаружи ведёт, то можем мы это водительство сравнить с тем, что с ребёнком происходит снаружи, пока он не научится говорить и мыслить. Что окружение ребёнка в нём производит, то же производит водительство древнееврейских заповедей в человечестве, которое, как таковое, в определенном смысле ещё не может ни говорить, ни мыслить. Но человечество уже также научилось говорить, другими словами, научилось тому, что можно сравнить с возникновением речи у ребенка: человечество получило весть о Мистерии Голгофы в Евангелии. И то, как люди сначала поняли Евангелие, это можно сравнить с учением ребенка говорить.

Через Евангелия на человеческие души и человеческие сердца нашел такой род понимания Мистерии Голгофы, который вжился в чувства, в ощущения, вжился в те душевные силы, которые нас до сих пор встречают, когда мы, скажем, глубоко значительно даём на себя действовать образам и сценам из Евангелий через работы великих художников, в которых представлены поклонение ребенку пастухов и поклонение ребенку мудрецов с Востока, бегство в Египет и прочее.

Что тогда пришло в мир, чему люди с того времени давали действовать на свои души, всё это в конце концов возвращает нас к Евангелию. Это так пришло к пониманию людей, что люди как бы учатся говорить в своём роде о Мистерии Голгофы.

Теперь переходим к третьему пространству времени, которое можно сравнить с тем, как ребенок из своей собственной речи учится понимать мыслительное содержание, мочь осознавать, что в речи содержится. Мы идём навстречу такому откровению, которое должно принести нам полное содержание, мыслительное содержание, духовное и душевное содержание Евангелий.

Ибо, Евангелия пока ещё поняты не лучше, чем понимается речь ребенком, который научился говорить, но ещё не может мыслить. В мирово-историческом отношении должны люди через посредство духовной науки учиться мыслить мыслительное содержание Евангелий.

Всему глубокому духовному содержанию Евангелий должны они только теперь на себя давать действовать. Это, конечно, связано с другим великим событием, приближение которого человечество может чувствовать, и которое ещё прежде окончания нашего 20-го столетия придёт к людям. Это то событие, которое мы примерно следующим образом можем поставить перед нашими душами.

Ещё раз свяжем себя с Мистерией Голгофы. Это было так, что в то время, как Христос восстал из гроба у Голгофы, Он отныне остался связанным с Землей, так и остался с Землей. Это может непосредственно понимать каждая отдельная человеческая душа, и в каждой отдельной человеческой душе «Я» может пробуждаться к более высокой ступени существования.

Мы можем сказать, когда мы в таком роде говорим о Мистерии Голгофы, что Христос стал Духом-Земли, с тех пор остался Земли-Духом. Но в наше время наступает значительное изменение в отношении Христа к человечеству (в связанности Христа с человечеством), которое будет связано с тем, что вы более или менее все уже знаете, с новым откровением Христа для людей.

Но это новое откровение можно характеризовать также ещё в ином роде. Тогда мы должны, конечно, обратить внимание на то, что наступает, когда человек проходит через врата смерти. Что нужно теперь сказать, так это, что это такая вещь, которая до сих пор не могла быть представлена в книгах.

Когда человек проходит врата смерти и проживает то время, в котором он может просмотреть обратно прошедшую земную жизнь, проживает время вплоть до момента, когда он откладывает (снимает) эфирное тело, когда человек переходит в камалоку, тогда он является перед двумя обликами.

Обычно только один из них упоминается, но мы можем сказать для точности – и что я сейчас рассказываю, является для любого истинного оккультиста реальным фактом – вступает человек перед своим камалока-временем перед двумя обликами.

Конечно, то, что я сейчас рассказываю, имеет силу только для западных людей и для всех тех людей, связавших себя с этой западной культурой в последнем тысячелетии. Тогда человек после смерти приступает к двум обликам. Один из них – Моисей.

Человек бывает совершенно уверен, что он встретил Моисея, так как тот держит перед собой плитки-закона. В средневековье говорилось: «Моисей со строгими законами», - и человек в своей душе совершенно точно сознаёт, в какой степени он вплоть до внутреннейшего своей души отклонялся от закона (грешил).

Второй облик называют: «Херувим с огненным мечем», - который тогда решает относительно этого отклонения (погрешности). Такое переживание человек имеет после смерти. Так что мы в нашем духовнонаучном смысле можем сказать: то, что тогда там человеку встречается через эти два облика Моисея со строгим законом и Херувима с огненным мечем – это в определенной мере представляет собой предъявление кармического счёта.

Этот факт в наше время претерпевает изменение. И это значительное изменение. Это изменение можно выразить через то, что говорят: в нашу эпоху Христос становится господином кармы для всех тех людей, которые только что описанное после их смерти проделывают. Христос вступает в свою судейскую-должность.

Представим этот факт точнее! Мы же все знаем из духовнонаучного мировоззрения, что мы имеем кармическое конто-жизни, что мы для определенных поступков, которые стоят по одну сторону нашей счётной-книги, для всех разумных дел, для всех добрых дел, прекрасных дел определенное кармическое возмещение узнаём, но также и для всех недобрых, неправомерных дел и мыслей. Дело с одной стороны в том, что человек в дальнейшем ходе своей земной жизни для себя самого этот кармический счёт изживает, но дело также в том, что человек то, что он может изжить благодаря тому, что он добрые и прекрасные дела имеет на своём кармическом счету, или, что он изжить должен, так как он имеет недобрые дела, может это изживать в различнейших поступках.

Собственно, не определено, как мы, скажем, находим выравнивание через тот или иной поступок в будущей жизни. Представим себе, что некий человек совершил то или иное злое. Теперь он должен сделать доброе, которое уравновесит злое.

Но это доброе он может совершить двояким образом, так что для него означает одинаковое усилие, если он только одному человеку будет очень полезен, или так, что это для него означает равное усилие, когда он многим людям окажет помощь.

Что наш кармический счёт в будущем будет скомпенсирован, это значит, что человек в такой мировой порядок будет поставлен относительно будущего, если мы путь ко Христу нашли, что род нашего кармического выравнивания (компенсации) вызовет максимальное человеческое благо (исцеление) для остатка земного развития. Это будет заботой того, кто, начиная с нашего времени, становится господином кармы, это будет заботой Христа.

С этой передачей обязанностей судьи над человеческими делами на Христа связано, однако, с тем, что Христос также непосредственно вмешивается в человеческие судьбы. Не в физическом теле, но всё же для тех людей, которые всё более будут обретать способность, что они смогут воспринимать этого Христа, для которых будет Христос вмешиваться в судьбы земного человечества. Тогда, например, будут люди, которые будут делать то или иное, производить тот или иной поступок.

Затем будут эти люди чувствовать стремление – и всё больше будет иметься таких людей в следующих за нашим 20-м столетием трёх тысячелетиях – немного отступить от их дела.

Ибо, нечто, как примечательный сновидческий образ будет для них вставать. В этом образе они будут видеть нечто как бы сновидчески (как в грёзе), что так выглядит, как будто это их собственный поступок был бы, но они не смогут себя вспомнить, чтобы делали то, что выступает в этом образе.

Те же, которые себя не подготовили к тому, что таким образом будет приходить в развитии человечества, будут считать это за только образец пустой фантазии или больной души. Но те, которые себя через новое откровение, приходящее в человечество в наше время через духовную науку, через это третье откровение последнего цикла развития человечества, достаточно подготовят, будут знать эти возрастающие способности людей, такие способности, через которые всматриваться можно в духовный мир.

И они будут знать, что образ, который выступает перед их душой, является предвозвестием того кармического события, которое должно вступить в будущем, будь то в этой жизни, или в следующей земной жизни, чтобы создать выравнивание для того, что мы совершили прежде.

Короче, люди будут понемногу завоёвывать способность кармическое выравнивание, компенсирующие поступки, которые должны произойти в будущем, видеть в образе-грёзе. На этом факте мы можем уже видеть, как уже в наше время уже может быть сказано подобное тому, что сказал Иоанн-Креститель на Иордане: изменится состояние души, ибо, приходят новые времена, в которых пробудятся новые способности людей.

Но то, что было сказано о роде восприятия кармы, вступает только благодаря тому в приходящем человечестве, что человеку в таком взирании прямо навстречу выступает там или тут эфирный Христов-Облик, действительный Христос, как Он живёт на астральном плане, как Он, хотя и не воплощенный в физическом теле, однако на Земле наступает, видимый для ново-пробужденной способности человека в качестве советчика, защитника людей, которые нуждаются в совете, утешении или помощи в одиночестве их жизни.

Тогда придут времена, когда человек, скажем, через то или иное будет чувствовать себя огорченным или несчастным. Времена будут всё более становиться такими, когда меньшее значение и ценность будет придаваться тому, что есть помощь одного человека другому, так как сила индивидуальности, индивидуальная жизнь человека всё более возрастает, когда всё меньше будет, как это в старые времена непосредственно был случай, что один человек душе другого мог вспомогательно внутрь действовать. Но для этого будет явлен великий советчик в эфирном облике.

Лучший совет, который может быть дан для будущего: нашу душу укреплять и усиливать, чтобы мы всё более познавали, чем более мы в будущее врастаем, будь это в этой инкарнации – что, совершенно определенно, является актуальным для современной молодёжи – будь то для следующей инкарнации, что через ново-пробужденные способности люди будут учиться узнавать великого советчика, одновременно судью кармы для приходящего человечества, Христа, в Его новом облике.

Для людей, которые себя сейчас уже подготавливают к этому Событию-Христа двадцатого столетия, не будет разницы, будут ли они тогда, когда это Событие-Христа во всеобъемлющем масштабе наступит, воплощены в физических телах или прошли через врата смерти. Ибо, также тем, которые прошли через врата смерти, если они здесь подготовили себя к Событию-Христа, будет возможно после смерти обрести правильное понимание этого События-Христа, но не тем, которые не обращают внимания на третье великое провозвестие для человечества, проходят мимо духовной науки.

Ибо, подготовка к Событию-Христа должна осуществляться здесь в физическом теле. Те, которые идут через врата смерти, не обратив внимания на духовную науку в сегодняшней инкарнации, должны будут ждать следующей инкарнации, пока они правильным образом не приобретут способность понимания События-Христа. В действительности, кто об этом Событии-Христа не слышал на физическом плане, не может приобрести понимание между смертью и новым рождением и должен тогда ждать, пока он снова на физическом плане будет иметь возможность к этому подготовиться.

Таким образом человеческое существо стоит, безразлично, когда оно относительно сейчас происходящей инкарнации умирает перед великим упомянутым событием, переходом Христа в должность судьи, перед возможностью, что Христос в эфирном теле с астрального плана вниз в развитие человечества непосредственно вмешается, будет виден среди людей, наступит тут и там.

Это своеобразность развития человечества, но, старые, не так сильно с духовным развитием связанные качества людей всё более теряют своё значение. Когда мы озираем развитие человечества с атлантической катастрофы, то можем сказать, что огромные различия, которые были подготовлены в атлантическое время, вложились в современное человечество в виде таких различий, которые мы называем расовыми различиями.

И мы можем в определенном смысле ещё говорить об древнеиндийской расе, праперсидской расе, древнеегипетской расе, греко-латинской расе, и о своей сегодняшней мы можем говорить, как о пятой послеатлантической расе. Но теперь уже понятие расы теряет свой действительный смысл в связи с развитием человечества. Уже не будет так, как это было в прошлые времена, что для того, что следует за нашим временем, как шестая послеатлантическая культурная эпоха, что эта культура действительно будет распространяться из какого-либо культурного центра.

Но, и это важно, Теософия распространится среди людей, и она – как при её возникновении говорилось, когда ещё более смутное сознание имелось о том, что необходимо в качестве теософского движения – должна быть учением без различения на расы, национальности, родовые признаки, поколения.

Изо всех рас выйдут те, которые придут для шестой культуры, проходя путём духовной науки, и по всей земле будут основывать новую культурную эпоху, которая не будет основываться по расовому принципу, в отношении которой расовое понятие потеряет значение.

Короче, то, что в мире является майей, внешней пространственностью, потеряет значение, исчезнет. Мы должны понемногу учиться это понимать, когда мы развиваемся дальше вместе с духовнонаучным движением. Вначале это не было понято.

Поэтому мы видим, как в других отношениях заслуживающая внимания книга Олькотта «Буддистский катехизис», когда мы его прочитываем, вызывает нечто, как если бы расы всегда заменялись, как колёса. Но эти понятия теряют своё значение для следующего времени, и мы должны ясно понять, что такие начальные стадии теософского движения этим повторяются, и, что мы для шестой культурной эпохи к понятию-расы не можем больше приложить какой-либо правильный смысл.

Итак, всё пространственно-ограниченное будет терять своё значение. Поэтому может тот, кто понимает смысл всего развития человечества, понимать также и то, что явление Христа, как оно наступит в следующих трёх тысячелетиях, должно быть не таким, что Христос мог бы быть ограничен, или телом, или определенной территорией. В то время как сейчас транспортные средства настолько развились, и, если некто нуждался бы в помощи в Южной Америке, и Христос был бы в Европе, то Он должен был бы, если бы Он был ограничен в физическом теле, как минимум на аэростате в эту Америку ехать, чтобы осуществить следующую помощь. Если теперь также любым образом представить шелингское преобразование пространства, что то, что Христос при своём новом телесном воплощении на Земле, когда человеческую помощь будет осуществлять, ни в коем случае не будет ограничен тем, что существо может осуществлять только в физическом теле.

Не будет такого ограничения, чтобы Христос в одно и то же время был только в одном месте. Он будет мочь помогать одновременно и в одном месте и в других. Ибо, духовное существо не привязано к пространственному порядку. Так будет тот, которому нужна помощь Христа в своём непосредственном явлении на одном краю Земли так же точно сможет обрести помощь, как и тот, кому нужно помочь на другом конце.

Новое явление Христа не привязано ни к пространственным границам, ни к плотскому физическому телу. Только тот, который не хочет ничего понимать о духовном прогрессе человечества, о том, что преобразует все важные события в духовность, только тот может как раз то, что имеется в виду, как Существо-Христа, представлять связанным с физическим телом.

Но этим мы уже характеризуем, как лежат факты в отношении третьего откровения, и, как в этом третьем откровении должно наступить то, что сейчас ведь уже наступает к просветлению, к освещению, к объяснению Евангелий.

Евангелие является речью, которую духовная наука в её отношении к Евангелию являет мыслительным содержанием Евангелий. Как речь относится к полному сознанию ребенка, так относится Евангелие, как оно провозвещено, к новому откровению, которое выходит непосредственно из духовного мира, к тому, чем должна стать духовная наука для человечества.

Мы должны сознавать то, что мы в действительности имеем определенную задачу, задачу понимания, когда мы сначала, исходя из бессознательной души, а затем всё яснее и яснее чувствуем нашу принадлежность к Антропософии. Мы должны это рассматривать в определенной мере, как знак отличия со стороны мирового духа, когда наше сердце побуждает нас сегодня к этому новому провозвестию, которое в качестве третьего присоединяется к провозвестиям на Синае и Иордане.

Это задача этого нового провозвестия, дать всем людям узнать, и глубоко, и всё глубже обращать внимание на то, что то, что человек сначала сознаёт, окутано другими сущностными членами человеческой природы, которые, однако, имеют значение для общей жизни человека. И совершенно необходимо, чтобы наши друзья, исходя из различных точек зрения, учились узнавать, чем являются члены человеческого существа.

Сегодня мы попробуем, исходя из внутреннего существа человека, сказать нечто об этом существе человека. Так, знают же наши друзья в первую очередь, что, когда мы от «Я», собственно, от центрального сущностного ядра человека исходим, в качестве следующей оболочки мы находим то, что мы более или менее абстрактно называем астральным телом.

Затем, идя дальше наружу, находим мы так называемое эфирное тело, и ещё дальше наружу – физическое тело. Однако, мы можем, когда мы взираем на реальную жизнь, ещё иным образом говорить об этих оболочках человека. И мы хотим сегодня непосредственно из жизни выхватить, что, конечно, только может быть узнано из оккультных понятий, но что, однако, можно понять через непредвзятое наблюдение жизни.

Сегодня даже говорит некоторый, ставший высокомерным и надменным через то, что называется естественнонаучным мировоззрением, что времена верования человечества давно прошли, верование соответствует детскому возрасту человечества, а сегодня человечество возвысилось до знания, сегодня нужно всё знать, а не просто верить.

Ну да, это может так всё звучать, но в этом по сути нет понимания, ибо, при таких вещах нужно ставить ещё некоторые другие вопросы, чем как раз те, приходит ли сегодня в ходе человеческого развития знание для людей через внешнюю науку.

Нужно поставить иной вопрос: «Значит ли всё-таки факт веры, как таковой, нечто для человечества? Не принадлежит ли вера вообще к человеческой природе?» - Конечно, вполне может быть, что люди по той или иной причине отказываются от веры.

Но как-то людям допустимо, также иногда на короткое время на их внешнее здоровье неиствовать, без того, что тотчас наступят плохие последствия. Так вполне может быть, и так это и есть.

Люди могут отвергать веру своих отцов в отношении законченно-отработанного понимания Добра. Но это как раз так, как если бы человек некоторое время распутно бросается на своё здоровье и растрачивает старые силы. Когда человек сегодня откладывает веру в проверенные временем ценности своих отцов, то этим он отрывает жизненные силы своей души от древних источников, которые он унаследовал вместе с традициями и обычаями.

Совершенно не зависит от человека, избавится он от веры или нет, так как вера представляет в человеческой душе некоторое количество сил, сумму сил, принадлежащих к жизненным силам души. Речь не идёт о том, хотим ли мы верить или нет, а о том, что мы силы, которые слово «вера» выражает, должны иметь, как жизненные силы души, так как душа опустошается, высушивается и изолируется, если она не может верить.

Впрочем, имеются же люди, которые без знания науки были гораздо смышленей, чем те, которые придерживаются сейчас естественнонаучного образа мыслей. Они не говорили, как веруют. Тогда вообще говорилось: «Я верю, что я ничего не знаю», - однако: «Я верю, что то, что я знаю, как раз только правильно.».

Знание является только основанием веры. Мы должны знать, чтобы мы всё более могли подниматься к силам, являющимся силами веры человеческой души. Мы должны в нашей душе иметь то, что может взирать в сверхчувственный мир, что является направляющим всех наших мыслей и представлений на сверхчувственный мир. Когда мы таких сил не имеем, которые выражает слово «вера», то в нас нечто опустошается, мы становимся сухими, бесплодными, как сухие листья осенью. Для человечества это может происходить некоторое время, но потом дело не идёт.

Если бы человечество действительно совсем потеряло веру, то уже в следующие десятилетия оно бы увидело, что это может означать для развития. Тогда из-за потери сил веры люди должны были бы обходиться так, что никто больше бы не знал, что ему с собой делать, как себя в жизни найти. Собственно, никто не мог бы выдерживать в мире, так как нападали бы страх, заботы и боязливость о том и сём.

Короче, та жизнь, которая должна в нашей душе свежо течь, может быть нам дана только через силы веры. Это так на том основании, что в скрытых глубинах нашего существа для внешнего сознания сначала не воспринимаемое, покоится нечто, в чём располагается наше собственное «Я». И то, в чём наше «Я» покоится, что делает себя тотчас действующим, заявляющим о своих правах (gleich geltend), когда мы это не оживляем. Это то, что мы можем называть той человеческой оболочкой, в которой силы веры живыми пребывают, что мы можем называть «Душой-веры», или, может быть «Телом-верования».

И это то самое, что мы до сих пор более абстрактно называли астральным телом. Силы веры являются важнейшими силами астрального тела, и так же точно, как важно выражение «астральное тело», так же правильно выражение «тело-верования».

Второе, что должно быть в скрытых глубинах человеческого существа, как силы, это то, что выражается словом «Любовь». Любовь – это не только нечто, что связывает людей через соответствующие связи, но нечто, в чём нуждается и сам отдельный человек. Человек, который не смог развить в себе силу любви, пустеет и засыхает в своём существе.

Представьте себе человека, который действительно так полон эгоизма, что не может любить. В сущности – когда такой человек в определенной мере имеется, и его можно увидеть – действительно грустно видеть такой облик, который не может любить, который его жизнь в какой-нибудь инкарнации нес без того, чтобы развить в себе живое тепло, которое развивается только тогда, если он что-нибудь, то или иное, в мире сможет полюбить.

Видеть облики, которые этого не могут, в их пустоте и сухости сквозь мир идущими – это нечто действительно грустное. Ибо, сила любви является жизненной силой, которая нечто, что ещё глубже в нашем существе покоится, разжигает и содержит бодро и живо. Это ещё более глубокая сила, чем вера.

И также, как мы располагаемся в теле-веры, которое мы с другой точки зрения называем астральным телом, также мы располагаемся в теле-любви, которое мы с другой точки зрения в духовной науке называем эфирным или жизненным телом.

Ибо, силы, которые из глубины нашего существа действуют вверх к нам из нашего эфирного тела, являются силами, которые выражаются в том, что человек может любить, любить на всех ступенях своего существования.

Если бы человек мог совершенно и полностью удалить из своего существа силу любви – этого не может даже самый именно эгоистический человек, ибо, это принадлежит, слава Богу(!), к тому, что человек эгоистично может домогаться также того, что он может любить. Скажем, чтобы использовать понятный пример, когда тот, который больше не может другого любить, часто начинает, если он действительно скупой, любить деньги, и таким образом развивать ещё немного в себе благотворную силу любви через выходящую из основательного эгоизма любовную силу – тогда ссухоёживается эта оболочка, поддерживаемая силами любви, и, когда в человеке любви совсем не было бы, он действительно должен бы умереть от отсутствия любви.

Сморщивание любовных сил мы можем назвать сморщиванием сил эфирного тела, так как эфирное тело является одновременно телом любви.

Так мы имеем в центре человеческого существа человеческое центральное сущностное ядро, «Я». Это «Я» окружено оболочкой, телом-веры, а оно в свою очередь окружено телом-любви.

Если мы пойдём дальше, то подойдём к ещё одному классу сил, которые нам в жизни нужны. Если мы не можем иметь этих сил, совсем не можем иметь, тогда это выражается очень значительным образом в нашей внешней человечности. То, что нам нужно в жизни, как в значительном смысле оживляющие силы, – это силы надежды, уверенности в будущем.

Человек без надежды не может вообще сделать ни шага в своём существовании, пока он принадлежит физическому миру. Человек, конечно, иногда имеет особенные предлоги, когда он, например, не хочет взглянуть на то, что в определенной связи для человека необходимо знать, что происходит между смертью и рождением. К примеру, он говорит: «Зачем нам это знать, мы же всё равно не знаем, даже, что будет завтрашним утром, так зачем же нам приобретать познания о том, что будет между смертью и рождением?».

А мы действительно не знаем следующий день? – Мы не знаем нечто в отношении следующего дня, что имеет значение для подробностей нашей сверхчувственной жизни. Грубо говоря, мы, вероятно, не знаем, будем ли мы физически живы. Но одно мы знаем, что завтра, как и сегодня, будет утро, полдень и вечер.

И, если мы сегодня, будучи столяром, сделали стол, то он на следующий день будет существовать. Если мы сегодня сшили сапог, то завтра его кто-то сможет надеть, и, если мы посеяли семена, то на следующий год будут всходы.

О будущем мы знаем только то, что нам нужно знать. Если бы это было не так, чтобы ритмическим образом, в предварительно ожидаемом порядке, события будущего наступали, то жизнь в физическом мире была бы невозможна.

Разве стал бы сегодня кто-нибудь делать стол, если бы не был уверен, что он на утро останется цел, разве посеял бы он семена, если бы не имел понятия, что на следующий год из этого будет? – как раз для физической жизни мы нуждаемся в надежде, ибо именно надежда всё собирает и направляет в физической жизни.

Ничего не может происходить на внешнем физическом плане без надежды. Поэтому также силы надежды связаны с последней оболочкой человеческого существа, с физическим телом. Силы веры связаны с астральным телом, силы любви с эфирным, а силы надежды с физическим телом.

Поэтому человек, который не мог бы надеяться, был бы в отчаянии в отношении того, что он может делать для будущего, он бы шел так через мир, что своё тело бы не вполне замечал. Ничто так, как безнадежность, не выражается в большом страхе, в силах, убивающих наше физическое тело.

Можно сказать, что наше центральное сущностное ядро укутано в тело веры или астральное тело, в тело любви или эфирное тело и тело надежды или физическое тело. И только тогда понимаем мы физическое тело во всём его значении, когда мы обращаем внимание, чем оно является, что оно в действительности не внешне-физические силы отталкивающие и силы притяжения – как считает материалистическое мировоззрение – а то, что мы в нашем понимании знаем, как силы надежды.

Это в действительности то, что есть в нашем физическом теле. Надежда строит наше физическое тело, а не сила притяжения или отталкивания. Как раз в этой связи можем мы видеть, что нам новое откровение, духовнонаучное откровение даёт правильное.

Что даёт нам эта духовная наука? Она даёт нам благодаря тому, что знакомит нас со всеобъемлющим законом кармы, с законом повторяющихся земных жизней, нечто, что нас в духовном отношении пронизывает надеждой так же, как такое сознание, что утром взойдёт Солнце, что из семян вырастут растения, что для физического плана обеспечивает надежда.

Она показывает нам, что то, что от нас также ещё на физическом плане может быть увидено, как преходящее, как становящееся пылью, когда мы через врата смерти идём, что это физическое тело силами, которые нас пронизывают, как силы надежды, когда мы понимаем карму, снова будет построено в новой жизни. Духовная наука оснащает человечество крепкими силами надежды.

Когда эта духовная наука, как новое откровение в наше время людьми отклоняется, то, естественно, люди будут также в следующей жизни не Земле снова воплощены, ибо, жизнь не прекращается из-за того, что люди не знают о законах этой жизни.

Люди будут воплощаться, но будет исполняться нечто примечательное в этом новом телесном воплощении людей. Собственно, в этом перевоплощении будет вступать, что люди понемногу будут становиться вялыми и сморщенными поколениями, а в конце на этой Земле будут иметься настолько бессильные тела, что человек больше не сможет выпрямляться.

Короче, на человечество найдёт вымирание и высыхание в следующих инкарнациях, если они не будут оживляться сознанием – и от того из скрытых глубин человеческого существа вплоть до физического тела – той сильной надеждой, которая может прийти к нам через уверенность знания, которое мы получаем из учения о законе кармы, законе о повторных жизнях.

Человечество уже находится в тенденции развития отмирания и иссушения тел, тел, которые в будущем будут становиться всё более рахитичными, особенно в отношении костной системы.

Костный мозг в кости, жизненную силу в нервы будет приносить новое откровение, которое будет значить не просто теорию, а оживляющие силы, прежде всего оживляющую силу надежды.

Вера, любовь, надежда являются тремя ступенями человеческого существа, принадлежащими к общему здоровью, общей жизни, без которых человек не может существовать. И в такой же степени, как тёмное помещение не может быть помещением для работы, если его не осветить, так же и человеческое существо в его четырёх-частной природе не выстоит, если его три оболочки не будут напитаны, укреплены и прокалены верой, любовью и надеждой, тем, что является основными силами наших астрального, эфирного и физического тел.

Представим себе только один случай в связи с тем видом и образом, как в мир входит новое откровение, которое пронизывает мыслительным содержанием старую речь!

Не возвышают ли нас три чудесных слова из Евангельского откровения, являющихся, так сказать, словами мудрости, звучащими через все времена: Вера, Любовь, Надежда! Но их имеют во всей их взаимосвязи для человеческой жизни не понятыми, настолько мало понятыми, что только в редких областях придерживаются правильного порядка следования. Обычно говорят вместо: «Вера, Любовь, Надежда», что является правильным порядком следования, не понимая мыслительного содержания, чаще всего: «Вера, Надежда, Любовь»! Это неправильно, так как нельзя сказать в следующем порядке: астральное, физическое и эфирное тела, так как нужно соблюдать порядок перечисления.

Это похоже на ту путаницу, которую совершает ребенок, который только учится говорить и не понимает мыслительного содержания речи. И так происходит со всем. То, что связано со вторым откровением, будет пронизано мыслительным содержанием.

Чем являются эти Евангелия до сих пор? – Нечто таким, что человеку могло приносить наслаждение, могло пронизывать великими, мощными ощущениями, что могло давать человеку удовольствие и чувство от Мистерии Голгофы.

Но возьмём совершенно простую вещь, что вообще только начинают размышлять о Евангелиях! Ну и, когда начали размышлять, то тотчас нашли противоречия, и только духовная наука сможет показать, как эти противоречия можно объяснить.

Так, только теперь будет начато то, что человечество, как речи сверхчувственных миров, данной в Евангелиях, даст действовать на душу, как мыслительному содержанию. Этим мы указываем на совершенно важное и существенное нашего времени, на новое Явление-Христа в эфирном теле, которое через весь характер нашего времени не может быть связано с физическим телом.

Было указано на то, что Христос явится на Землю в своей судейской должности, конечно, в сравнении со страдающим Христом на Голгофе, как триумфирующий Христос, как господин кармы, который был предчувствован теми, которые рисовали Страшный Суд. Когда рисуют или описывают в образах, то представляют нечто, что начнётся в 20-м столетии и будет происходить вплоть до земного конца. Суд начинается с нашего 20-го столетия. Это означает порядок кармы. И затем мы видели, как бесконечно важно для нашего времени, что это откровение подступает к человечеству, так что сами такие вещи, как вера, любовь и надежда смогут впервые правильно быть оценены.

Могут те, которые могут верить только в материальное, сначала снова сделать так, как это делают сегодня многие в отношении события в Палестине. Когда Иоанн Креститель сказал, что изменяется душевное состояние, приблизилось Царствие Небесное, имеется в виду, что человеческое «Я» больше не нуждается, чтобы уступать, для того, чтобы приходить в духовный мир.

Этим ясно и отчетливо говорится, о чём идёт речь, что приблизилось время события Палестины, когда сверхчувственное сможет светить внутрь в человеческое «Я», так что Небо спускается до человеческого «Я», в то время как прежде «Я», чтобы к ним приходить, должно было погружаться в бессознательное.

Всё понимающие материально говорят: «Да, Христос огрёб со слабостями и ошибками, с предрассудками своего времени, как раз провозгласил, как легковерный своего времени, что тысячелетние царство будет осуществляться, либо придёт великая катастрофа. Но она ведь не пришла.».

Однако, уже была катастрофа, которая действительно пришла, но она заметна только для духа. Легковерные, суеверные верят, что Христос провозвестил буквальное пришествие из облаков, которые являются материальным истолкованием того, что Христос имел в виду. Так, сегодня могут опять иметься люди, которые то, что в духе должно пониматься, материально излагают, и, если это материально не происходит, тогда думают о деле таким образом, как думают и о осуществления тысячелетнего царства.

Как смотрит сегодня некто почти сострадательно на Событие-Христа и говорит: «Ну, да, Христос, конечно, в этом отношении был подвержен верованиям своего времени, и он верил в скорый приход Царства Небесного на Землю. Это было Его слабостью», - думают они, - «и тогда можно видеть», - так говорят уже даже видные теологи, - «что Царствие Небесное таки не спустилось на Землю!».

Могло бы быть, что и наше новое откровение люди так будет встречено, что через некоторое время, когда уже полным ходом будет происходить повышение человеческих возможностей (способностей), они будут говорить: «Ну, да, ничего не пришло из того, что было тогда провозвещено!», - так как они не будут чувствовать, что всё уже здесь есть, только они не видят.

И это будет повторяться. Антропософия, как таковая, должна собрать как можно большее число людей, пока не наступит время исполнения того, что сказано о людях, которые тогда узнают действительный смысл, как новое откровение и новые сверхчувственные факты в нашем столетии вступают в развитие человечества, и, начиная с этого времени, сначала в протекании подобного рода, через следующие три тысячелетия будет становиться всё более значительным, пока снова не наступит новое большое событие откровения для человечества.

Дальше об этом завтра.

Вера, любовь, надежда – три ступени жизни человечества

Нюрнберг, 3 Декабря 1911. Второй доклад.

Мы вчера попытались создать представление для того, как значительно во всю человеческую жизнь вмешивается то, что мы можем назвать сверхчувственным откровением нашего времени.

Мы указали на то, что в последнем цикле человечества это откровение можно назвать третьим, что мы как раз в определенном смысле можем его поставить на одну линию с откровением на Синае и с откровением того времени, когда разыгралась Мистерия Голгофы.

Теперь должны мы эту характеристику нашего времени не так брать, что мы, так сказать, какие-нибудь только теоретические или только научные ощущения при этом себе приобретаем, но бы должны в действительности всё более, как антропософы, нас возносить к познанию, что человечество в своём развитии упускает нечто существенное, если оно хотело бы держаться подальше от этого нашего современного и будущего провозвестия.

Хотя является правильным, что сначала вся внешняя жизнь определенным образом мимо проходит, даже, когда это провозвестие просто как измышление воспринято, всё же также правильно, что в определенной связи некоторые люди вредные последствия сначала не замечают, которые для них возникают через необращение внимания на то, что здесь принимается во внимание, однако, антропософы должны ясно понимать, что души, которые живут сегодня в человеческих телах, совершенно безразлично в отношении того, что они сейчас в себя воспримут, идут навстречу совершенно определенному будущему. И то, что я сейчас скажу, касается всех душ, так как это есть нечто, что принадлежит к перелому нашего времени, который происходит.

Души, которые сегодня воплощены, по сути незадолго до этого проделали ту стадию, через которую человек приводится к некому роду «Я»-сознания. Это сознание, конечно, подготавливалось в ходе развития, начиная с древнего атлантического времени. Но, с другой стороны, это «Я»-сознание для людей древних времен, - для людей вплоть до тех времен, когда Мистерия Голгофы обозначила великий перелом, - изо дня в день терялся тот род сознания, которого современный человек уже совершенно не знает. Современный человек отличает в общем только обычное бодрое состояние между пробуждением и засыпанием, и состояние сна, в котором сознание совершенно затемнено.

Между тем, конечно, современный человек знает ещё одно промежуточное состояние, которое мы называем состоянием сна со сновидениями (грезящего сна). Но современный человек знает, что сны являются для нас нечто таким, что мы в действительности должны рассматривать, как некий род состояния выдоха.

Хотя определенные процессы из глубины душевной жизни поднимаются в сознание через сновидческие образы, но они вступают в обычной сновидческой жизни в высшей степени неясно, так что человек едва ли бывает в состоянии правильным образом истолковать то, что в его сновидческой жизни, конечно, указывает на глубинные, сверхчувственные процессы его жизни, его душевной жизни.

Примем, чтобы через такой факт легче прийти к характеристике этого промежуточного состояния, о котором я сказал, которое знало ещё древнее человечество, обычный случай сновидения, такого сновидения, которое новому разработчику науки о снах, собственно, доставит большую головную боль, так как он мог бы его только во внешнем, можно сказать, материалистическом смысле объяснить. В высшей степени примечательный сон!

Итак, есть такой сон, который я заимствовал у науки о снах, которая, как я обратил внимание в ответах на вопросы, сегодня присутствует настолько же, как физика и химия, хотя она также немногими признаётся и замечается. Итак, будет описан такой сон, он не может быть назван, так как является характерным.

Я легко мог бы здесь упомянуть также подобные сны, не взятые из литературы, так как, как раз он произвел определенные трудности в литературе сегодняшнего времени, которое не может подойти к таким вещам. Это следующий случай.

Супружеская пара сердечно любит сына. Сын растёт на радость родителям. Однажды сын заболел. Через несколько часов состояние совершенно необыкновенно ухудшилось, и на следующий день сын уходит через врата смерти. Таким образом, неожиданно, так сказать, для внешних переживаний упомянутой супружеской пары, их сын от них вырван. Сам сын будет вырван из жизни полной надежд. Само собой разумеется, что супруги горюют о сыне. В снах и мужа и жены в следующие за смертью месяцы показывается некоторое, что напоминает о сыне.

Но по прошествии продолжительного времени, когда пройдут многие месяцы, вдруг видят ночью одновременно мать и отец один и тот же сон, в котором им является умерший сын, и этот умерший сын им сообщает, что он похоронен заживо, в действительности была только видимость смерти, и нужно только проверить, и можно будет убедиться, что он был похоронен заживо.

Оба, мать и отец, сообщают друг другу утром содержание сна. Это люди, в которых образ мышления совершенно располагает, чтобы в ведомстве просить, нельзя ли произвести эксгумацию их сына. Но такова наша сегодняшняя жизнь – власти к таким вещам не хотят иметь отношения – им отказывают. Родители должны дальше горевать. Но упомянутый исследователь снов, который этот сон теперь сам описывает, и способен только материалистически об этом думать, имеет здесь большие трудности. Сначала, не правда ли, ведь очень легко просто сказать: «Ну да, очень трогательно! Эти родители постоянно думали о ребенке. Почему бы им и не мог присниться однажды сын, это же понятно!», - но одно для него является головоломкой, это, что оба родителя в одну и ту же ночь видели один и тот же сон. И тут он приходит к совершенно примечательному объяснению, и каждый это читающий будет чувствовать всю неестественность этого объяснения.

Он говорит: «Тут нельзя иначе, как предположить, что только один видел это во сне. Он проснулся и второму, который ещё спал рассказывал, а тот сам сна не видел, но думал, что сам видел то, что ему рассказано.». Такое объяснение в первую очередь для современного сознания действительно успокаивающее, но оно не глубокое. Я выразительно упомянул, что для того, кто отправился в сферы переживаний сна, не является редким, что тот же самый сон может быть видимым одновременно многими людьми.

Теперь попробуем с точки зрения духовной науки разобраться в этом переживании сна. Мы знаем по результатам духовнонаучных исследований, что человек, когда он прошел через врата смерти, живёт дальше, как индивидуальность в сверхчувственном мире. Далее, что все вещи и существа в мире взаимосвязаны, и что сохраняется связь с усопшим человеком, когда люди, оставшиеся здесь пребывающими на физическом плане, их интенсивные любовные мысли посылают умершему.

Ибо, дело здесь не в том, что оставшиеся на физическом плане люди с человеком, который умер и находится в сверхчувственном мире, не имеют связи – они имеют её постоянно, всегда, когда они какие-либо мысли на него направляют, если они хотя бы иногда о нём думают, а также в моменты, когда они о нём не думают, но направляли к нему мысли, связь остаётся – но дело здесь в том, что при современной организации человечества, живущие на физическом плане в своё бодрое сознание не могут вносить знание о таких связях.

Но из того, что чего-то не знают, нельзя решать, что упомянутого там не было. Это было бы очень поверхностное заключение. Иначе легко могли бы утверждать те, которые сейчас здесь сидят и Нюрнберг не видят, что Нюрнберга не имеется.

Итак, мы должны ясно понимать, что именно через организацию современного человека, он не знает ничего о связи с умершими, но, таковая имеется. Но то, что разыгрывается в глубине души, может временами наколдовывать паранормальное знание также внутрь сознания, и это происходит именно во снах.

Это одно, что мы должны бросить на чашу весов, когда мы подходим к этим сновидческим переживаниям. Другим является, что мы также знаем, что прохождение через врата смерти не прыжок из одного в нечто совсем другое, о чём обычно грезят люди, не знающие об этих вещах, но это постепенный переход.

Чем исполнена душа здесь на Земле, это не исчезает мгновенно, когда человек через врата смерти идёт. Что человек любил на Земле, любит он и после смерти, только он для всего этого, что служит удовлетворению потребностей физического тела, не имеет возможностей, чтобы удовлетворить эти потребности.

Также то, что душа имела, как желания, жажды, радость и страдание, как определенные склонности за время воплощения в физическом теле, это естественно продолжается, когда человек прошел через врата смерти.

И правильным будет понимать, что каждый молодой человек, совершенно к смерти не готовый, быстро умерший, имеет живое чувство, что он, собственно, хотел бы на Земле ещё пребывать, что он имеет живое стремление, чтобы его укутывало физическое тело. Это стремление продолжается всё время пребывания в камалоке, достаточно, долго. Это сила, действующая в душе.

Теперь представьте себе живо родительскую пару, засыпающую с мыслями о любимом умершем сыне. Связующие нити имеются и тогда, когда они спят, и сын в мгновение, когда для них обеих наступает состояние сна, для матери и отца, через развитие своей души имеет особенно живое побуждение, которое мы можем выразить примерно так: «Ах, если бы я был сейчас ещё на Земле, укутанным в моё физическое тело!», - если мы только можем (имеем право) это перевести в таких словах.

В глубине души обеих родителей выражаются эти мысли. Но родители ведь совсем не имеют особого понимания для особенного характера происходящего в упомянутом сне. И они переводят себе то, что проникает в душевную жизнь, в образе, близком к этому. И, когда, если бы они ясно воспринять могли, что там сын, собственно, вливает в их душевную жизнь, они бы это ощущали так, что могли бы сказать себе: «Сейчас скучает наш сын по физическому телу!». – Одевается образ, который тогда даётся через сон, в понятную речь и распространяется, как образ, что он погребен заживо, вместо действительно происходящего.

Таким образом мы не можем (не имеем права) в таком сновидческом образе искать отражение того, что действительно есть в сверхчувственном мире, но должны в том, что приснилось, искать как бы переодевание вследствие способности понимания упомянутых спящих людей, внешнего преобразования того, что, собственно, является объективным событием.

Это характерная особенность современного мира сновидений, что мы их более не непосредственно – если мы только не в состоянии глубже в эти вещи проникнуть – можем видеть так, как образы вступают, как действительные отражения того, что за этим стоит, но мы должны говорить: «Хотя, позади сно-образа всегда лежит нечто такое, что вживается в нашу душу, но мы можем сновидческий образ рассматривать только, как некий род великой майи, также как внешний мир вокруг нас майей является, которой мы противостоим в бодрственном состоянии».

Что сон таков, это выдвинулось однако только в наше время, по сути только выставилось для людей после того, как разыгралось событие в Палестине, с тех пор, как «Я»-сознание именно приняло форму, которую с тех пор приняло. Прежде были образы, входившие в человека в третьем состоянии, которое он имел кроме бодрствования и сна, более подобном тому, что, собственно, происходит в сверхчувственных мирах.

Также и с мёртвыми люди гораздо больше жили вместе в духе, чем они могут сейчас жить вместе. Нам не нужно очень далеко уходить назад в столетия, которые предшествовали христианскому летоисчислению, чтобы там найти многочисленных, сверх многочисленных людей, которые могли тогда сказать: «Да, мёртвые не мертвы, они живут в сверхчувственном мире. Я вижу, что они чувствуют, вижу, чем они сейчас являются!».

И также точно, как это справедливо для мёртвых, также точно и для прочих существ сверхчувственного мира, которых мы, например, признаём в царстве иерархий.

Таким образом, там было в определенных переходных состояниях между бодрствованием и сном для людей то, что осталось только, как последний постепенно исчезающий остаток в снах.

Поэтому в то время также было значительным для людей, чтобы они чувствовали, что для нас исчезает нечто, что мы прежде имели. Да, в той переходной эпохе развития человечества, когда разыгрались события Палестины, были различные поводы, чтобы сказать: «Изменяется душевное состояние, так как для человечества наступают совершенно иные времена». Среди прочего было и было потеряно то, что прежде люди могли взирать в духовные миры, и знали из непосредственного опыта, как обстоит дело с мёртвыми и с сверхчувственными существами.

И в то время, как для нас живое указание также и в истории на жизнь с мёртвыми в древнее время может стать тем, что всюду имелось, как религиозная форма поклонения, служба предкам более или менее всюду была.

В переходное время люди переживают, что они должны теперь сказать, даже, если они и не могут это отчетливо высказать словами: «Прежде наши души достигали мира, который мы называем духовным. Прежде мы могли жить вместе с высшими существами и мёртвыми, теперь же наши умирающие уходят в гораздо ином смысле, теперь они уходят из нашего сознания, и мы больше не имеем живой связи.».

Тогда мы приходим к одной вещи, о которой мы можем сказать, что рассудку только внешне трудно приобрести об этом понимание, но понимание может приобрести чуткая душа-характера. Это делалось настолько бесконечно значительным, так бесконечно священным и глубоким как раз в том роде божественной службы первых христиан, что первые христиане были теми, кто наиболее живо чувствовали, как для них теряется непосредственно-душевная взаимосвязь с мёртвыми.

Но они возмещали то, что терялось для них таким образом, через священные чувства, которым они при священнодействии службы давали протекать через свои души, когда они совершали жертвоприношение на гробах своих умерших, пели мессу, короче, практиковали их богослужебные обряды. И в сущности через этот переход проведен вообще факт, что в то время, когда чувствовалось отмершим сознание в отношении мёртвых, алтари принимали форму гроба, что таким образом в чувстве в отношении останков как раз в этой форме – не так, как у древних египтян – осуществляли почтительное богослужение или служение духу.

Как уже сказано, это такая вещь, которая не постигается рассудком. Но достаточно взглянуть на форму алтаря и почувствовать живо переход всего человеческого мировоззрения в ходе времени, как оно охарактеризовано, тогда можно также обрести чувство, понимание преобразования в воззрении человеческой души в отношении всего того, что она имеет в результате.

Так, видим мы, что медленно и постепенно влечет за собой состояние, которое есть сегодня в человеческой душе. И из вчерашних разъяснений мы можем извлечь, что это состояние, которое теперь пришло, постепенно снова будет исчезать через другое, и, что мы теперь стоим перед фактом, что в человеке пробуждается способность для этого другого состояния.

То, что я вчера привёл, как пример, что человек будет как бы, как в грёзе-образе видеть нечто реальное, которое должно образовать кармическое выравнивание (компенсирование) для поступка, которое будет новым вступлением способности, которая душу вознесет к сверхчувственным мирам.

Для всего земного развития было только относительно короткое время промежуточного состояния, когда человеческая душа была отключена от сверхчувственного мира, которое должно было вступить, чтобы человек в этом промежуточном состоянии мог завоевать крепкие силы для своей свободы.

Но с этим нечто связано со всем прогрессом и развитием человечества, о котором я вам сейчас говорил. Это связано с тем, что человек к своему, в себе самом замкнутому «Я»-чувству, к своему действительному «Я»-сознанию, только таким образом может прийти. Это «Я»-сознание будет тем всё более укрепляться в человеческом внутреннем существе, чем больше человек идёт навстречу будущему, будет становиться всё более значительным.

Другими словами, сила и замкнутость индивидуальности человека будет всё более отвечать необходимости иметь в себе самом крепкий опорный пункт своего существа.

Так, мы видим, что то собственное «Я»-сознание, которое сегодня имеет человек, не простирается через многие инкарнации, как это обычно думают. Нам нужно только вернуться назад через пару инкарнаций, тогда мы этого «Я»-чувства не имеем в сегодняшнем смысле, как это сегодня характерно для людей.

Поэтому не стоит удивляться, так как «Я»-чувство в узком смысле связано с памятью, что сегодня для многих людей не наступило то, что можно называть обратным воспоминанием прежних инкарнаций. Человек, ведь, не вспоминает себе то, что в его первые детские годы наступало, так как тогда его «Я»-чувство не было образовано. Людям не совсем ясно, что человек сегодня ещё не может вспоминать назад себя в своих прежних инкарнациях, так как именно его «Я»-чувство ещё не образовано.

Но теперь мы стоим на переходе, когда человек образует своё «Я»-чувство, и когда образуются силы, осуществляющие то, что для следующей инкарнации наступает необходимость воспоминания прежних инкарнаций.

Близятся времена, когда человек совершенно не сможет больше становиться иным, чем говорящим себе: «Мы примечательно вглядываемся назад во времена, в которых мы в других жизне-формах были на Земле, мы взираем назад так, что мы можем себе сказать, что мы были уже на этой Земле!». И среди тех способностей, которые будут всё более появляться, будут также такие, которые человеку будут указывать на то, что он уже не может иначе, как всматриваться назад в свои прежние инкарнации.

Теперь подумайте. Для следующих инкарнаций, которые проделают человеческие души, инкарнированные в настоящее время, вступает, так сказать, внутренняя сила взирать назад и, взирая назад, себя узнавать. Но для тех, которые не познакомились с мыслями о повторных земных жизнях, это воспоминание прошлого будет мучением.

Так что в действительности тайны о повторных жизнях будут мучительными для людей, в которых силы хотят вверх, хотят говорить им нечто в отношении прежних времен, но не могут подниматься вверх, так как люди это упустили, не познакомились с мистериальными истинами о повторяющихся земных жизнях.

Не познакомиться с этими мистериальными истинами, как они сейчас провозвещаются через духовную науку, означает пренебрежение не просто какой-то теорией, но образованием источника жизни для следующей инкарнации. Поэтому это актуально особенно для этого переходного времени, в котором мы живём.

Вы можете медленную подготовку к этому заимствовать из моей второй мистерии-драмы «Испытание души», где, так сказать, указывается на там действующих персонажей, прежние инкарнации которых только немногие столетия назад были.

Это уже подготавливает. Но теперь, конечно, дело обстоит так, что через мудрое мировое водительство в определенном смысле человеку дана возможность знакомиться с тем, что является мистериальными истинами. Сейчас сравнительно мало людей, которые находят путь к духовной науке. Не правда ли, количество антропософов по сравнению с общим числом других людей всюду ничтожно мало, так что мы можем сказать, что люди ещё не интересуются Антропософией в широких массах.

Но закон реинкарнации для нашего времени таков, что в действительности для людей, которые сейчас тупо идут через мир, и не дают себе сказать о переживаниях, что загадки бытия нужно исследовать. Сравнительно скоро, в следующей жизни наступит, что они вскоре снова инкарнируют и таким образом найдут достаточную возможность познакомиться с духовнонаучными истинами. Таковы обстоятельства.

Так что мы, когда мы, возможно, в нашем окружении видим людей, которые нам дороги и ценными являются, но, которые не хотят ничего знать о Антропософии, даже, может быть, смертельно ненавидят и её боятся, то мы теперь ещё совершенно не должны об этом сердцем печалиться. Истиной является совершенно, и антропософ должен это понимать, что необращение внимания на духовную науку или Антропософию означает для начала жизни мучения в отношении будущей инкарнации.

Это действительно, и мы также не можем дело так легко принимать. Но, с другой стороны, тот, кто имеет милого друга и знакомого, не желающего знать об Антропософии, может сказать себе: «Теперь, когда я сам стал хорошим антропософом, я постараюсь найти возможность мне через силы, которые мне останутся, когда я через врата смерти пройду – так как ведь живые связи имеются, о которых мы говорили – этой человеческой душе помочь». И эти души будут иметь возможность сами благодаря тому, что теперь время промежуточной жизни между смертью и новым рождением будет короче, в себя воспринимать мистериальные истины, которые люди воспринять должны, чтобы им приходящие инкарнации не должны были становиться мучительными. Так что ещё не всё потеряно!

Так должны мы рассматривать Антропософию, как реальную силу, а с другой стороны, не раздражаться, не видеть всё пессимистически. Было бы ложным оптимизмом сказать: «Ну вот, если дело так обстоит, то я могу и подождать с восприятием этих духовнонаучных истин до моей следующей инкарнации.», – так как, если все будут так говорить, то будут понемногу люди переходить в следующую инкарнацию, и возможности для следующей инкарнации тогда будут уменьшаться, будут сильно меньше, чем, если бы люди действительно начали помогать.

Ибо, если также теперь ещё через малое количество людей, которые хотят прийти к Антропософии, смогут ознакомиться с её истинами, то для бесчисленных множеств тех, которые через сравнительно короткое время приблизятся к Антропософии, необходимы многочисленные люди или здесь на физическом плане, или, если они не инкарнированы, с высших планов, людей, знакомящих с Антропософией.

Это одно, что мы должны сказать из всего характера великого перелома, который сейчас имеет место. Другим же является, что именно «Я» это всё проделывает, чтобы всё более и более на себе самом строить, становиться всё более самостоятельным. Это строительство на себе самом со стороны «Я» является снова тем, что будет вступать, что придёт для всех душ, что, однако, с другой стороны, будет служить для порчи тех душ, которые не знакомятся с спиритуальными истинами.

Ибо, эти души будут ощущать всё большее становление индивидуальными, как одиночество. И напротив те, которые познакомятся с великими тайнами духовных миров, будут иметь благодаря этому возможности в духовном всё более заключать связи от души к душе. Древние связи будут всё более растворяться, а должны заключаться новые. Это происходит теперь поступенчато в ближайшее время.

Мы сейчас живём в пятом послеатлантическом периоде, за которым последует шестой, а затем седьмой, пока снова не произойдёт такая катастрофа, какая была между атлантическим и послеатлантическим периодами времени. Эта катастрофа в её подобии и отличии от древне-атлантической была охарактеризована как раз здесь в Нюрнберге в цикле об апокалипсе.

Что является особенным характером нашего времени, это можем мы, когда мы наблюдаем жизнь вокруг нас, описать через то, что скажем: «В наше время в человеке особенно деятельным является то, что мы можем назвать интеллектуальностью во времена рассудочного понимания мира». Это время рассудочного понимания мира проводится теперь через совершенно особенное обстоятельство. Это обстоятельство мы будем учиться понимать, если мы вспомним время предшествовавшее нашему сегодняшнему пятому послеатлантическому культурному периоду.

Перед этим прошло временное пространство, которое мы называем греко-латинским периодом, тем примечательным культурным периодом, в котором человек ещё не так, можно сказать, как теперь был отделен от природы и знания мира, как это внешне представляется. Но это одновременно то время, когда «Я», так сказать, в человека вломилось.

Поэтому-то и должно было в это время иметь место Событие-Христа, так как тогда особенным образом вломилось «Я». В наше время, что же мы тогда переживаем? – Тогда не просто произошло внедрение «Я», но мы там переживаем, что одна из оболочек человека производит некий род отражения на человеческую душу теперь в нашем пятом временном пространстве.

Так что мы в нашем периоде времени имеем характерную особенность, что в душе человека имеется нечто, как если бы в душу отражался характер верования астрального тела. В шестом послеатлантическом культурном периоде будет отражаться во внутреннее существо человека характер любви эфирного тела, а в седьмом, перед великой катастрофой – характер надежды физического тела.

Для тех, кто слушали тут и там доклады, как они сейчас как раз прочитаны, замечаю я, что я эти поступенчатые доклады каждый раз представляю с другой точки зрения, как в Мюнхене, так и в Штуттгарте. Но это всё же то же самое. Только то, что сейчас должно быть представлено, связано с тремя силами человека, верой, любовью и надеждой, там представлено было в связи с элементами человеческой душевной жизни. Но это совершенно то же самое, и я это делаю наглядным так, чтобы антропософы привыкли к тому, чтобы не держаться за слова, а входить в суть дела.

Когда мы будем видеть, что вещи могут быть охарактеризованы с различных сторон, тогда также не будут целиком полагаться на слова, а стремиться входить в сущность вещей и их так принимать, что знать, что слова, которыми вещи характеризуются с различных сторон, не означают ничего иного, как приближение к сути самой вещи. Не через что-либо иное, как через надежду на однажды высказанное слово, меньше всего приближаемся мы к вещи, а только, когда мы приводим в гармонию то, что мы говорим в следующих друг за другом временах, так же, как мы знакомимся с деревом только, если мы его рассматриваем не с одной только стороны, а с различных сторон.

Итак, имеется в сущности сейчас сила веры астрального тела, которая светит внутрь в душу и придаёт характер нашему времени. Многие могут сказать: «Чудесно, теперь ты нам говоришь, что сила веры является существенной силой нашего времени!».

Да, вероятно мы можем это услышать от многих людей, имеющих в виду старую веру, но затем есть много и таких, которые на слово вера смотрят свысока, так как считают себя выше этого, и на веру смотрят, как на пройденную детскую ступень развития человечества.

Некоторые люди, называющие себя монистами, верят, что они не верят, но они более верующие, чем другие, которые себя называют верующими. Ибо, всё то, что в различных монистических высказываниях порой утверждается, является по сути слепой верой, только люди этого не хотят сознавать. Они верят, что это знание. Мы вообще не приходим к характеристике того, что сделано будет, если мы не будем постоянно иметь в виду веру.

Когда мы рассмотрим веру того, который верит, что он не верит, то мы найдём, что в действительности в наше время бесконечно много такого, являющегося именно значительным, покоится на отражении, которое отбрасывает астральное тело в душу и душа благодаря этому награждается пылким характером веры.

Достаточно вспомнить жизненные пути великого человека нашего времени, Рихарда Вагнера, как его жизнь сама, как художника, является взлётом к определенной пылкости веры, и насколько прелестным является при рассмотрении именно этой личности. Всюду, где мы в наше время обзор держим, имеются теневые и светлые стороны того, из чего мы можем понять, что мы можем назвать отблеском веры в «Я» или «Я-душе» человека.

И наше время будет избавлено от того в чём потребность любви будет светить внутрь. В одном, ещё совершенно ином смысле будет осуществляться то, что будет также называться христианской любовью в шестом культурном периоде.

Мы понемногу всё более приближаемся к этому шестому периоду, и именно благодаря тому, что мы в антропософском движении знакомим людей с тем, что является тайнами Вселенной, что имеются существа различных индивидуальностей физического плана и высших планов, и мы пытаемся в них возжечь любовь к каждому существованию. Не настолько благодаря тому, что мы говорим об этой любви, как более через то, что мы это чувствуем, что в душе эта любовь может быть возжена, подготавливается через Антропософию шестая эпоха.

Но благодаря этому будут силы любви во всей душе человека особенно обнаруживаться, и будет подготовлено то, что требуется человечеству, чтобы прийти постепенно к действительному пониманию Мистерии Голгофы.

Ибо, хотя эта Мистерия Голгофы и произошла, хотя вызвано Евангелие, как это было вчера описано, как сравнение с детской речью, но ещё не было понято это глубочайшее учение о миссии земной любви, и как она связана с Мистерией Голгофы.

Это можно совершенно понять только в шестую эпоху, когда человек будет всё более подниматься к тому, чтобы в действительности совершенно в себе самом найти основание и, исходя из внутреннего существа человека, а это значит, что из любви, делать то, что должно происходить, когда будет совершенно преодолена ориентировка человека на законы, когда он придёт в состояние: «Долг, когда любят то, что, себе самому приказывают», - как Гёте говорит.

Когда в нашей душе пробуждаются силы так, что мы уже не можем иначе, как из любви произвести то, что мы сделать должны, тогда мы в себе самих открываем нечто, что должно всё более и более распространяться в шестой культуре. А этим мы для человеческой природы раскрываем совершенно особенные силы также эфирного тела.

Если мы хотим понять, что там всё более и более будет вступать, то мы должны это рассмотреть с двух сторон. Одной стороной является такая, что придёт нечто, что сегодня только именно лучшими духами может мечтаться, но пока не имеется, это совершенно определенное отношение к моральности, нравственности, этике и интеллектуальности, понятливости.

Сегодня некто может ещё быть относительно великим мошенником и сравнительно умным, смышленым человеком, и он может свой ум и сообразительность использовать для того, чтобы как можно больше и лучше совершить жульничеств.

Сегодня ещё нет необходимости, чтобы в душе мера ума соответствовала такой же мере моральности. Со всеми вещами, которые описываются, как для будущего предстоящие, будет связано ещё иное, что, когда мы в это будущее вживёмся, эти обе вещи в человеческой душе не смогут больше быть раздельными, не смогут состоять в различной мере, а так, что человек, который через свою предыдущую инкарнацию собрал нечто на свой жизненный счёт, что его может сделать особенно умным человеком, но, если он был аморальным в своём жизненном счёте, когда он войдёт в новую инкарнацию, его разумность сохранится ослабленной.

Так что в той самой мере, в какой он мог бы быть разумным будучи моральным для следующей инкарнации, при врастании в эту инкарнацию через общие мировые законы он будет сделан глупым, так что глупость и аморальность всё более и более должны будут наступать вместе.

Аморальность будет действовать на разумность ослабляющим, уничтожающим образом. Другими словами, мы приближаемся к периоду времени, когда моральность и то, что сейчас характеризуется для шестого послеатлантического периода, как проникновение внутрь света сил любви эфирного тела в «Я-душу», в сущности означает такие силы, которые имеют дело с гармонизацией сил разумности и моральных сил.

Это одна сторона, на которую мы обратили внимание. Другой является то, что только через такую гармонию между моральностью, нравственностью и умом может быть понята Мистерия Голгофы в её полно-глубоком смысле. И это будет происходить благодаря тому, что всё более тот учитель, который уже людей подготавливал к событию Мистерии Голгофы прежде явления Христа на Землю, развил себя в своих следовавших друг за другом инкарнациях до великого учителя величайшего земного события.

Эта индивидуальность, которую мы называем преемником Гаутамы-Будды в отношении достоинства Бодхисатвы, была инкарнирована в личности, которая жила примерно за сотню лет до начала нашего летоисчисления и имела имя Йешуа бен Пандира.

Этот Йешуа бен Пандира имел некоторое количество учеников, среди которых также одного, который уже в то время пророчески записал в определенном смысле Евангелие от Матфея. Его нужно было затем только обновить, когда разыгралась Мистерия Голгофы. И всё снова эта индивидуальность воплощалась и всё снова вступала. И она будет всё снова вступать так долго, пока не возвысится от достоинства Бодхисатвы к достоинству Будды.

Это произойдёт примерно в пятом тысячелетии от начала нашего летоисчисления. Тогда будет достаточно большое число людей с теми способностями, о которых говорилось. И тогда будет в ходе примечательной инкарнации, которую будет проделывать та индивидуальность, которая однажды была Йешуа бен Пандира, этот великий учитель человечества, Бодхисатва придёт к тому, что сможет совершенно иным образом действовать интерпретатором Мистерии Голгофы, чем это возможно сегодня.

Хотя сегодня ясновидящий может в сверхчувственных мирах приобрести представление о том, что вступит примерно через пять тысяч лет после начала нашего летоисчисления, но внешне-физическая человеческая организация не делает сегодня физическое тело способным делать то, что тот учитель сможет делать примерно через три тысячи лет после сегодняшнего времени.

Никакая человеческая речь не может передать тот магический род, действуя через сообщение, через учение, как тогда тот учитель будет мочь действовать на людей.

Его слова непосредственно, как бальзам, будут вливаться в человеческие сердца, в человеческие души, и каждое слово будет не просто теорией, а в полной мере будет необыкновенно более великим, чем то, о чём сегодня можно составить представление, будет тем, что является с одной стороны учением, и будет обладать моральной и к тому же магической силой, которая будет глубоко прочувствованно убеждать сердца и души о правечном многозначительном братстве интеллектуальности и моральности.

Великий учитель, который глубочайше, когда человечество для этого созреет, сможет учить существу Мистерии Голгофы, будет исполнен тем, о чём говорило всегда восточное пророчество, что тот, кто будет истинным преемником Будды, будет великим учителем добра, будет учить добру всех людей. Поэтому восточная традиция его называет Майтрейя-Буддой.

Он будет иметь как раз задачу разъяснять Мистерию Голгофы людям. И он будет в состоянии находить для этого глубочайшие и значительнейшие идеи и слова благодаря тому, что его слова будут говориться через особенную речь, о которой ещё ни в каком человеческом языке не может быть представления. Он будет непосредственно магически в человеческую душу напечатлевать природу Мистерии Голгофы.

Так приближаемся мы также в этом отношении к тому, что мы можем называть будущим моральным периодом времени человечества. Мы можем это назвать в определенной связи приближающимся золотым периодом времени.

Но мы, когда мы сегодня говорим, опираясь на антропософскую почву, вполне осознанно объясняем, что должно происходить, предвещаем, как Христос будет понемногу являть себя для всё более возрастающей силы человека, предвещаем, как учителя, которые прежде учили только отдельные народы и отдельных людей, станут интерпретаторами, толкователями великого События-Христа для всех людей, желающих это слушать. Мы можем объяснить, как благодаря тому, что наступает время любви, даны именно предпосылки для этого времени моральности.

А затем придёт последнее большое временное пространство, когда в человеческую «Я-душу» в отражении будет вброшено то, что мы называем надеждой. Но тогда люди будут укреплены через силу, которая исходит от Мистерии Голгофы и морального периода времени, для того, чтобы в себя вбирать силы надежды: самое значительное, в чём они нуждаются, чтобы пройти через катастрофу, чтобы, с другой её (катастрофы) стороны, подобным же образом начать новую жизнь, как принесло новую жизнь послеатлантическое время.

Тогда, если в последнем послеатлантическом периоде хотя и достигнет высшей точки чисто комбинированная (смешанная) внешняя культура, но люди будут сильно чувствовать неудовлетворенность этой культурой, когда люди в отношении этой культуры будут так стоять, что, если они в себе не развили спиритуальное, они действительно безутешно будут стоять относительно этой культуры, тогда со стороны спиритуальности будет привита надежда, которая наполнит человеческое развитие в следующем временном пространстве.

Если бы не могло войти в человеческие души то, что им может принести спиритуальность и чего хочет антропософское движение, тогда могла бы внешняя культура немного идти вперед, но люди бы в конце концов пришли к тому, что они сказали бы себе: «Да, мы всего теперь достигли! Беспроволочные устройства несут наши мысли через весь земной шар. Приспособления, о которых предки не могли мечтать! Ну и что с этого? Тривиальные пустые мысли мы пересылаем с одного места на другое. Человеческая интеллектуальная сила, как бы мы её ни напрягали, чтобы мы в конце со всевозможным совершенством могли инструменты перенести с одного места на другое, то что мы едим.

И мы имеем напряженными наши силы интеллекта, чтобы быстро, действительно быстро земной шар объять. Но в наших головах мы не имеем внутри ничего, что мы могли бы как-то перенести с одного места на другое. Ибо, мысли, которые мы можем носить, безнадежны. И действительно, они становятся ещё более безнадежными с тех пор, как мы их носим в наших транспортных средствах, относительно того, что мы носили в старых, подобных улитке продвигавшихся средствах передвижения.».

Короче, безнадежность и безысходность будет тогда распространяться через внешнюю культура по земному шару. Но в последнем культурном периоде душа будет обильно возникать, как на развалинах внешней культурной жизни, когда воспримет спиритуальную жизнь. И, что вы эту спиритуальную жизнь не даром приняли, в этом будет вам ручаться то, что, как крепкая сила надежды будет жить в вас, что после великой катастрофы придёт новое человечество, в котором взойдут также и во внешней жизни в новом образовании человечества то, что внутренне-спиритуально подготовлено в душе.

Так идём мы в будущее время от нашего периода веры через времена любви и надежды сознательным образом, если мы нас духовнонаучно пронизали в отношении того, когда мы себя видим направляющимися, всё более приближающимися к высшей, истинной, прекрасной цели человечества.