Текст: Андрей МУСАЛОВ
Полковник Сергей Румянцев отдал пограничной службе несколько десятков лет, пройдя Афганистан, службу в Закавказье и многое другое. Но самыми интересными он считает первые годы в зелёной фуражке, когда происходило его становление, как офицера-пограничника.
ИМЕНИ МОССОВЕТА
Мое профессиональное предназначение было предопределено в четырнадцать лет, когда в приписном свидетельстве в графе «род войск» офицер Ленинского районного военкомата города Оренбурга записал Пограничные войска. Именно тогда меня стала интересовать пограничная тематика. До поступления в училище я жил и учился в Оренбурге. Одну из лучших школ города номер тридцать с математическим уклоном я закончил с двумя четверками по русскому языку и экономической географии (видимо потому, что моя мама преподавала экономическую географию в другой школе).
Приехал поступать в «МВПККУ КГБ СССР» в 1975 году. В училище был высокий конкурс (7 человек на место), но я был уверен в своих силах, готовился все лето. Средний балл аттестата у меня был 5.0, сочинение написал 4 на 4 и, совершенно неожиданно, получил 2 балла на письменном экзамене по математике. Хотя за аналогичное решение заданий другие абитуриенты получили хорошую оценку. Я обратился к старшему офицеру сборов, подполковнику Щепину, с просьбой разъяснить, за что именно схлопотал «двойку»? Он предложил продолжить сдачу экзаменов, а решение вопроса с письменной математикой отложить на конец абитуриентских сборов.
Устный экзамен по математике я сдал на «отлично», физику тоже на «пятерку», и поскольку, несмотря на двойку по письменной математике у меня получался «проходной» балл, я думал, что меня все-таки зачислят в училище.
После окончания экзаменов нас ожидал самый волнительный момент - мандатная комиссия. На комиссию заходили по одному. Председатель комиссии, начальник учебного отдела полковник Феликс Горлинский, сообщил мне:
- Товарищ Румянцев несмотря на то, что вы набрали проходной балл, мы не можем вас принять в училище, поскольку вы получили неудовлетворительную оценку, а по условиям приема абитуриенты с неудовлетворительными оценками не полежат зачислению.
Я оказался настойчивым и попросил разъяснить, за что же мне была поставлена неудовлетворительная оценка. Вызвали преподавателя, принимавшую экзамен – женщину-математика. Начали рассматривать мою работу. Оказалось, что мои ответы в заданиях были верными, но даны они были в «синусах и тангенсах», а она считала в «косинусах и котангенсах». Делала это механически – по таблице. В результате мне повысили балл, и я поступил в четвертый дивизион Московского высшего пограничного Краснознаменного училища КГБ при Совете Министров СССР, а короче МВПККУ.
С благодарностью я вспоминаю своих командиров и преподавателей в годы учебы. Нашим первым командиром дивизиона был Эдуард Федорович Щепин. Офицер с профилем Ф.Э. Дзержинского, всегда подтянутый, образец ношения военной формы одежды, воспитывавший нас на личном примере – начиная с того, как преодолевать препятствия на «морально-психологической» полосе и заканчивая тем, как правильно мыть полы, он был для нас настоящим эталоном военного интеллигента. Многие курсанты не только относились к нему с большим уважением, но и стремились ему подражать. Однако любовь к командиру каким-то необъяснимым образом сочеталась у курсантов дивизиона с потребностью допускать нарушения воинской дисциплины, что не лучшим образом влияло на его командирский авторитет.
Курсовым офицером моей группы был капитан Петр Петрович Востриков, немногословный, очень внимательный и наблюдательный руководитель, воплощение офицера спецслужбы, вникавший в нашу жизнь до самых мелочей. Очень мудрый и, в то же время, требовательный наставник, который ни в чем не давал нам поблажек, мог показать образец выполнения любого упражнения по стрельбе, прекрасно выполнить упражнение на гимнастическом снаряде.
Вторым командиром дивизиона был майор Панченко Иван Платонович, который также внес значительный вклад в формирование личности будущих офицеров. Заместителями командира 4 дивизиона по политической части в разные годы были подполковник Владлен Шалопеев и майор Виктор Глухов, которые учили нас премудростям офицерской службы и прежде всего пограничной честности и офицерской порядочности. По воспоминаниям многих моих однокурсников годы обучения в пограничном училище были одними из самых светлых в их жизни.
Дивизион у нас состоял с одной стороны из неординарных личностей, при этом курсанты были практически из всех республик бывшего Советского Союза, а с другой стороны это был очень дружный и сплоченный коллектив. Мы, до сих пор собираемся дивизионом в День пограничника, отмечаем круглые даты со дня выпуска. С большой теплотой вспоминаю своих однокурсников: Рафика Галимова, Михаила Ефимова, Владимира Бляева (светлая им память), Вячеслава Ивершеня, Александра Соседкина (нашего комсомольского секретаря), Михаила Кощеева, Олега Полюцкого, Игоря Итальянкина, Василия Галышева, Александра Воинова, Александра Щербу, Станислава Кузовкина, Володю Келехсаева, Алексея Литвинова, Володю Шкунова, Володю Плотникова, Володю Кравченко, Женю Торгашева, Сергея Пуховского, Сашу Иващука, заместителя командира нашей группы старшего сержанта Валерия Судкова и многих других. Некоторые из курсантов дивизиона стали генералами, заняли высокие посты в пограничной структуре.
Выгоняли из училища нещадно – за «употребление спиртного», «самоволки», нарушение дисциплины. Из 300 зачисленных лейтенантские погоны получили лишь около 240. Два сокурсника из моей группы Ивершень и Соседкин выпустились с золотой медалью. Я окончил училище, так же, как и школу, с красным дипломом.
ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ ОБУЧЕНИЯ
Уровень обучения в училище был очень высоким. Когда один из наших курсантов Володя Рыбаков решил перевестись в МГУ, его приняли без экзаменов – настолько весом был авторитет нашего ВУЗа. У нас был замечательный профессорско-преподавательский состав. Огневую подготовку преподавал капитан Виталий Тихонович Рыбин. Тактике нас обучали полковники Станислав Яковлевич Мах и капитан Леонид Безбородый (светлая им память), полковник Юрий Полютов. Леонид Безбородый в ходе занятий приводил множество боевых эпизодов и примеров из истории пограничной службы, на выездах мы решали массу тактических вводных.
Службу и тактику пограничных войск вели майор Сергей Сергеевич Дуков и подполковник В. С. Мунтян. Последний был весьма колоритной личностью – маленький плотный, эмоциональный, он очень болел за свое дело и, если курсант не мог ответить на заданный по его дисциплине вопрос, он со свойственной ему непосредственностью и эмоциональностью топал ногой в сапоге по полу и громогласно оглашал на всю аудиторию «Двойка вам товарищ курсант! Неисправимая двойка». После чего курсант готов был сгореть от стыда и позора, а вся аудитория держалась за животы, наблюдая эту картину. Психологию преподавал подполковник Вячеслав Доронин. На его лекциях курсанты сидели как зачарованные – настолько это было интересно! Философию и политэкономию преподавали капитан 3 ранга Скосарев и майор Ленин.
Преподавателями инженерно-технического обеспечения охраны границы были полковник Дубовицкий и подполковник В.В. Исаков. Думаю, что все курсанты дивизиона помнят, как на занятиях по ИнжТООГ преподаватель Исаков своим командирским металлическим с хрипотцой голосом задавал риторический вопрос: «Товарищи курсанты! (делая акцент на слове курсанты). Что такое граница?» после чего в аудитории наступала гробовая тишина. Дав нам некоторое время поразмышлять над ним, он сам же отвечал: «Граница, сынки – это трупы!», подводя нас к мысли, что история границы написана кровью предыдущих поколений пограничников. Далее следовали классические примеры несоблюдения мер и правил безопасности пограничной службы: «Зима! Уссури! Идет дозор - три человека! Ледовая разведка маршрута движения наряда не произведена! Лед проваливается – в результате три трупа! Вот что такое граница сынки!».
С высоты прожитых лет понимаю, насколько интенсивно и методически грамотно был организован в училище процесс обучения курсантов. Физическая подготовка, развитие социальных навыков общения, серьезная военная подготовка. Как тогда шутили, в училище нас, разве что, не учат водить бронепоезд, управлять вертолетом и подводной лодкой. Все полученные навыки и знания мне лично здорово пригодились во время дальнейшей службы, особенно в так называемых «горячих» точках. Во многом это заслуга учебного отдела училища: офицеров Горлинского, Сапожникова, Подтягина.
Наша группа была экспериментальной. У нас было две стажировки. Во время первой мы выполняли обязанности командиров взводов в учебном центре. А во время второй, проходившей уже непосредственно на пограничных заставах, выполняли обязанности заместителей начальников застав. Конечно, здесь прозвучали имена далеко не всех преподавателей и офицеров училища, которые вкладывали в нас свою душу и ковали из нас личности. Я надеюсь, что те из них, кто не назван мною в этих кратких воспоминаниях не останутся на меня в обиде.
НА ЗАСТАВЕ
По выпуску большая часть из нас получила назначение в Краснознаменный Восточный пограничный округ. На третьем курсе училища я успел жениться и когда с супругой, Марией Петровной прибыл к месту службы, то меня, как и всех вновь прибывших офицеров первым делом отправили на сборы, организованные начальником войск округа генерал-лейтенантом Владимиром Семеновичем Донсковым. Сборы эти проходили в течение десяти дней. Все это время молодые офицеры жили отдельно от жен и проходили усиленную подготовку. Это было необходимо, поскольку все еще сохранялась сложная обстановка на границе с Китаем и пограничная служба проходила под лозунгом руководителя КГБ СССР Юрия Андропова: «Служить по-фронтовому!»
В ходе сборов молодых офицеров фактически поверяли на профпригодность, а кроме того, им доводили многочисленные руководящие и нормативные документы, которыми регламентировалась служба в КВПО. Сколько положено боекомплектов, заправок, на основе каких действующих договорных документов осуществляется охрана границы с сопредельной стороной, какой линии поведения следует придерживаться, какова оперативная обстановка на границе? и т.д. Несмотря на оглушающую с непривычки жару (за сорок) требовалось внимательно запомнить весь этот новый пласт знаний, от которого зависел успех будущей офицерской карьеры.
По окончании сборов началось распределение, меня направили на введенную в строй незадолго до нашего приезда пограничную заставу «Сары-Бухтер», заместителем по политической части. Она считалась удаленной – более ста восьмидесяти километров от села Уч-Арал, где находился пограничный отряд. Застава была героическая - в 1972-м году через ее участок пыталась пройти китайская диверсионно-разведывательная группа. Ее встретил пограничный наряд «дозор» в составе пограничников: Дуркина, Сафонова и Степанова от пограничного поста «Сары-Бухтер», который возглавлял майор Пермяков. Группа была рассеяна и выбита за рубеж, но в ходе этого боестолкновения погиб рядовой Степанов.
Помимо всего прочего, участок заставы отличался сложным горным рельефом. Там не было электро-сигнализационного комплекса и классической системы охраны границы. Охрана границы велась конными дозорами и усиленными разведывательно-поисковыми группами во главе с офицером, офицерским наблюдением за сопредельной территорией. Хотя я с детства умел ездить на лошади, да и в училище была хорошая конная подготовка, умение преодолевать по горам на лошадке по десятку километров, с форсированием водных преград далось не сразу. Высоты там были уже приличные, застава находилась на высоте 1800 метров над уровнем моря, а один из постов наблюдения находился на высоте 3400 метров.
На заставу я прибыл с супругой и еще одним молодым лейтенантом – однокурсником Василием Сковригой. Нас встретил начальник заставы – старший лейтенант Сергей Вениаминович Буланкин. Он с ходу озадачил меня распоряжением:
- Садитесь на ГАЗ-66 и отправляйтесь с личным составом на стрельбище, для сдачи московской инспекторской проверки.
Так мы попали, что называется, с корабля на бал. Необходимо было продемонстрировать навыки стрельбы из автомата и пулемета Калашникова. Я стрелял первым и отстрелялся на «отлично», навыки, полученные на огневой подготовке у Рыбина не подвели. Проверяющий офицер тут же поставил меня в пример солдатам заставы:
- Всем стрелять так, как стреляет замполит!
В итоге застава сдала инспекторскую на твердую оценку «хорошо». Оценку «отлично» подразделению «москвичи» принципиально не ставили вообще. В то время считалось, что «на отлично» можно показать себя только в боевой обстановке.
Потекли напряженные заставские будни. Пять часов на сон, подъем, физчас для первой смены, занятия по боевой подготовке, политпоготовка, выпуск нарядов на службу. Если дежурил ночью, то утром отдыхаешь до 12.30 и уже проводишь все, то же самое для второй смены. Конечно, не все было гладко, но в ходе такого напряженного ритма, офицерскому коллективу заставы удалось добиться высоких результатов в охране границы и работе с личным составом. Застава заняла прочные позиции в первых рядах подразделений границы, за что я и получил в 1981 г. свою первую медаль «За отличие в охране Государственной границы СССР».
На участке Уч-Аральского отряда был сложный климат. На равнине и зимой и летом дули сильнейшие ветры (Сайкан и Евгей), способные остановить УАЗик, которые зимой дополняли трескучие морозы. В горах погода могла меняться по несколько раз за день. Служба на заставе у офицеров шла фактически без каких-либо выходных дней. Единственный выходной я получил от начальника заставы в день рождения моей супруги. По такому случаю, начальник заставы освободил меня от службы. Моим подарком супруге на день рождения были: посещение пограничной вышки и – конная прогулка по участку заставы.
Ярким воспоминанием о Сары-Бухтере было знакомство с капитаном Иваном Барсуковым – будущим Героем Советского Союза, а в то время - старшим офицером пограничной комендатуры «Коктума». Когда начальник заставы старший лейтенант Буланкин убыл в отпуск, его подменял капитан Барсуков. Иван Петрович производил впечатление настоящего пограничника – невысокий, жилистый, выносливый, с неисчерпаемым и своеобразным чувством пограничного юмора. Он оказался отличным наставником, организатором и знатоком службы.
От Барсукова мне удалось перенять многие тонкости пограничной службы, которые пригодились в дальнейшем. Помимо всего прочего, Иван Петрович запомнился как поклонник творчества Жанны Бичевской. У меня как раз была пара пластинок этой замечательной певицы. Так у нас зародились хорошие отношения. Не скажу, что мы были с ним друзьями, но общались тепло, хотя встречались редко. В то время Иван Петрович уже служил в отряде, а затем возглавил Десантно-штурмовую группу КВПО.
До сих пор как реликвию храню обложку школьной ученической тетради, на которой он оттачивал свою роспись, и надписью на ней «тетрадь для записей ученика Барсукова» что свидетельствует о свойственной ему привычке «юморить» по каждому поводу.
МЕСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Спустя два года пребывания в должности замполита заставы, я был назначен начальником 2-й заставы «Покатиловка», того же Уч-Аральского пограничного отряда. Застава оказалась непростой, не столько из-за оперативной обстановки на границе, а в связи близостью расположения к тыловым районам участка. Через нее на границу двигалось большое количество рабочих групп, инженерных подразделений. В непосредственной близости от границы выставлялся заставской временный пограничный пост «Сарканд» во главе с офицером. Воду на заставу завозили водовозкой, а хлеб и часть продуктов по команде тыла пограничного отряда на основании заключенных договоров с райпотребсоюзом получали в местном продуктовом магазине села Покатиловка.
Интенсивное движение транспорта и необходимость взаимодействия пограничников с местным населением требовало от руководства заставы повышенного контроля за оперативно-служебной обстановкой и личным составом. Однако офицерский штат заставы был таким же, как и во всех подразделениях границы, без учета местных условий и особенностей участка.
В результате отсутствия возможности обеспечить офицерским руководством основные участки оперативно-служебной деятельности, на заставе было много нарушений воинской дисциплины. К тому же от нее выставлялся наряд «Часовой шлагбаума» - пост на автомобильной дороге, через который в пограничную зону постоянно проезжали местные жители и который был источником различных конфликтов.
Как-то пограничники заставы остановили автомобиль первого секретаря местного райкома партии, которого они не знали в лицо по простой причине - тот ни разу до этого не побывал на заставе. Между тем, большой начальник горел желанием проехать в пограничную зону без предъявления документов.
Старший пограничного наряда, ефрейтор Соломин поднес руку к головному убору, представился и попросил его предъявить документы, что вызвало искреннее недоумение партийного руководителя, по мнению которого его всегда и везде должны пропускать без всяких документов. Партийный чинуша, вместо того чтобы поблагодарить пограничников за бдительность начал проявлять байские замашки – кричать топать ногами:
- Я, хозяин на этой земле!
Однако Соломин продолжал настаивать:
- Пограничный наряд! Предъявите документы.
Ведь, мало ли кто может назваться первым секретарем! Для того чтобы проехать, партийный функционер все же вынужден был предъявить документы. Добравшись до телефона, он обратился с жалобой начальнику отряда, подполковнику Борисову. Тот связался со мной и с ходу отчитал:
- Румянцев, в чем дело?
Я ему объяснил – как все было. Наряд действовал по инструкции. Начальник отряда все понял, и помимо устного внушения, состоящего из известных крепких русских словосочетаний, наказания не последовало.
СЕЛЬ
Другая проблема появилась с совершенно неожиданной стороны – в 1982 году на участке заставы внезапно сошел сель. Дело было так. В тот день я с утра в конном строю старшим наряда выехал с пограничного поста «Сарканд» для организации взаимодействия с правофланговой пограничной заставой «Капал-Арасан» и проверкой правил пограничного режима по маршруту движения наряда. Возвратившись на пост, начал проводить совещание с сержантами перед боевым расчетом. Внезапно откуда-то послышался непонятный гул. Первое, что пришло в голову – включили дизель-генератор. Я отчитал дежурного:
- Я, что, отдавал команду запускать дизель?
Тот ответил, что дизель никто не запускал. Между тем гул нарастал, затряслась земля. Вскоре поднялся такой рев, словно гудело сразу несколько реактивных самолетов! На всякий случай я поднял личный состав по команде «К бою!», а сам взял фонарь ФАС и в сопровождении одного из бойцов побежал смотреть к горной реке – что же происходит?!
А происходило следующее – в районе границы, в результате интенсивного таяния ледников, переполнилось горное озеро. Несколько миллионов тонн воды прорвали естественную дамбу и хлынули вниз в ущелье, с высоты более 3000 метров до уровня около 2500 метров. Сель сошел примерно в двух километрах выше поста, который находился ниже по течению реки на горном плато справа от ущелья.
Когда я спустился в ущелье, то увидел, как по руслу некогда небольшой горной речки в темноте неслись большие камни, которые с грохотом сшибались друг с другом, высекая искры. Рев, несущейся с огромной скоростью реки не прекращался ни на минуту при этом уровень воды в речке периодически поднимался, подскакивая на несколько метров. Увлекшись, представившейся моему взору фантастической картины, я спускался вниз, пока не почувствовал под ногами грязь. Тут до меня дошло, что сюда доходит поток ревущей и рвущейся вниз по течению воды. Не дожидаясь прыжка очередной волны, я изо всех сил побежал наверх. Наверное, в тот момент я установил личный рекорд подъема по склонам высокогорья.
Сель несся вниз, как спички ломая телефонные столбы и обрывая провода. Его поток играючи снес крепкое бревенчатое здание, где размещалась бригада местного леспромхоза и трактор С-100, стоявший неподалеку. От них не осталось даже следов! К счастью, там никто не погиб, накануне все рабочие выехали на выходные в город Сарканд, который находился в тридцати пяти километрах ниже поста по течению реки, а сторож по фамилии Зайцев, на свое счастье, в тот вечер ушел в гости к местным чабанам.
Прибежав на пост, я первым делом связался по радиостанции с оперативным дежурным по отряду и доложил – на город идет сель! Тот оперативно передал информацию в Саркандский райотдел КГБ. Были организованы оповещение и эвакуация местного населения. В город сель пришел под утро, изрядно растеряв свою мощь. Город отделался минимальными повреждениями. Единственным напоминанием о происшествии оказался гигантский валун, размером с небольшой дом, принесенный селем к городскому мосту. ВПП «Сарканд» пришлось эвакуировать на пограничную заставу с помощью вертолетов, дорогу к заставе смыло на протяжении нескольких километров.
Следующим место моей службы стал Панфиловский погранотряд, где я стал заместителем начальника заставы мотоманевренной группы. По прибытии я представился Начальнику политотдела – майору Александру Котлярову. Это был 1983 год. Уже полным ходом шли события в Афганистане, и я обратился к нему с просьбой направить меня в ДРА. Но Александр Стефанович ответил:
- Навоеваться еще успеешь, а пока иди – поработай в ММГ.
В ММГ был отличный офицерский коллектив. Начальником моего подразделения был капитан Владимир Рослов (позже он погиб в районе Гульханы). Мы с ним хорошо сработались. А дальше меня ждал Афганистан.
Фото из архива Сергея Румянцева
Продолжение истории в материале "Восточный фланг афганской войны"