- Да, деточка, да. Правильно заглянула, тут мы заседаем. Заходи, не бойся, у нас по домашнему.
Аленка зашла в кабинет. Кабинет был таким же скромным и строгим, как и дом, аскетичным даже - простой, маленький стол на котором разметились в тесноте грубый, чем-то устрашающий телефонный аппарат, еще один поменьше, кажущийся несерьезным и игрушечным, пишущая машинка, зеленая настольная лампа, похожая на гриб, стопка папок, чернильница с вставленной внутрь перьевой ручкой, папье-маше и, почему-то, изящное, старинное зеркало на двух, чудно расставленных в сторону ножках. Что-то еще стояло на столе - то ли коробочка, то ли шкатулка, Аленка не поняла даже, ее внимание просто приковало это зеркало, оно как будто манило в иной, совершенно незнакомый мир. Как зачарованная она пошла к столу, этот скрипучий голос, раздающийся откуда-то их угла даже мешал, но он проскрипел снова и Аленка пришла в себя
- Вот тот стульчик бери, присаживайся. А я тут, уж позволь, спина больная, так и езжу на своей тележке, а что делать.
Аленка, наконец, разглядела хозяина кабинета. Сан Саныч, вернее Александр Александрович, это явно был он - начальник поселения, оказался очень полным, обрюзгшим и очень пожилым человеком с круглым одутловатым лицом, маленькими подслеповатыми глазками и неожиданно жесткой улыбкой почти безгубого рта. Он сидел в инвалидном кресле, выглядывал из своего полутемного угла, как будто боялся вылезти, но все-таки вдруг решительно крутанул огромные колеса и подъехал к столу. И сразу обмяк, опустил бессильно полные руки и они повисли по бокам, как две бледные веснушчатые клешни. Только глаза уже не казались подслеповатыми, он смотрел на Аленку цепко, внимательно, как будто раздевал ее, вернее снимал с нее кожу, стараясь разглядеть внутренности.
- Красивая… Правду говорили. А мы с женой думали не приедешь, с Мироном снюхаешься, уж больно дед хотел ему жену добрую подобрать. Ну что ж. С приездом. Садись, не стой столбом, сейчас Бэлла придет, ей виднее, как с тобой быть.
Аленка присела на табурет, выпрямилась. Она совершенно не знала, как себя вести, куда девать руки, и только зеркало немного спасало, оттуда как будто кто-то смотрел. И это взгляд не был страшным. Он был ласковым, он поддерживал, выручал.
- Нравится? У Бэллы все вещи старинные, любительница она. А это зеркальце ей откуда-то с юга доставили, то ли от бабки какой-то, то ли еще от кого. Красивое. Не простое.
Аленка отвела глаза от зеркала и вовремя. Потому что в кабинет, резко отшвырнув дверь, да так, что она врезалась ручкой в стенку, влетела женщина. Пронеслась по комнате, обдав Аленку запахом дурманящих очень сладких духов, обежала стол, протиснулась между ним и стеной и уселась, двинув ногой стул с высокой спинкой и уложив локти на столешницу.
- Елена Алексеевна? Прибыли? Ну, прекрасно! Только стоило не в больницу бежать в первую очередь, а прибытие свое зафиксировать, как установлено местным порядком. Документы положите на стол. Вы что - не понимаете куда вы приехали? Это режимное место. И порядок для всех один!
Аленка с ужасом подумала, что ей и в голову не пришло принести паспорт, Бэлла Ильинична хмыкнула, подняла на нее, наконец, ненормально длинные, пушистые ресницы, обожгла ледяным взглядом стальных глаз.
- Вот-вот. Ладно, не дергайтесь. Принесли ваш паспорт без вас. Сидите, ждите.
Аленка с удивлением увидела свой паспорт на столе у этой мегеры, промелькнула мысль, что кто-то спокойно зашел в ее комнату и рылся в вещах. Но мысль эта ее, почему-то, не испугала. Здесь, похоже, это в порядке вещей. Она сидела и смотрела, как Бэлла Ильинична аккуратно выводит перьевой ручкой что-то в журнале, часто макая перо в чернильницу и промакивая его о сложенную ровным квадратиком промокашку. И черные опахала ее ресниц нервно вздрагивали.
Жена начальника поселения не имела возраста… Во всяком случае, Аленка не смогла бы его определить - Бэлле можно было бы дать и двадцать пять и пятьдесят, вернее ни того ни другого нельзя было дать - возраста у нее не было. Тонкая, видимо идеальная фигура, которая угадывалась под строгим платьем старого фасона - в талию, с расклешенной юбкой по пят (это то немногое, что Аленка успела разглядеть, когда Бэлла неслась по комнате), платье еще было украшено небольшим кружевным воротничком под горло, заколотым жемчужной булавкой, узкое, смуглое, почти иконописное лицо чуть подправленное косметикой - очень умело, почти незаметно, черные, как вороново крыло, волнистые волосы, высоко подобранные, заколотые, видимо в узел (Аленка не разглядела) - все это было очень гармонично, красиво и совершенно нездешне.
Бэлла Ильинична закончила писать, снова подняла свои ресницы, и Аленке показалось что она дотронулась до нее ледяной спицей, проколов насквозь.
- Здесь распишись. И здесь.
У Аленки отнялась раненая рука. Последнее время у нее все время так бывало - вдруг, ни с того, ни с сего рука, как будто переставала чувствовать, слушать свою хозяйку, становилась онемевшей и чужой. Это быстро проходило, но в такие моменты она чувствовала себя совершенно беспомощной.
- Хорошо. Теперь слушай. Ты можешь выбрать где будешь жить. У твоего, так называемого мужа не дом, а халупа. Там нет ничего, вода в колодце, печка полуразваленная, правда он ее почти всю заново выложил, две комнаты и сени. Сарай, баня крошечная, вот и весь дом. И Мирона…Ну, ты сама видела… Что решаешь?
Аленка смотрела на эту жуткую бабу, а она ей сейчас казалась страшной, как с того света и молчала. Потом поняла, что молчать больше нельзя, сказала тихонько.
- Я у мужа буду жить, если можно.
- Ну, Бэллочка. Зачем ты ей позволяешь залезть в эту берлогу? Она печку-то хоть топить умеет? Или замерзнет там при первом морозе?
Александр Александрович подъехал ближе, остановился у стола жены с другой стороны, смотрел снизу вверх, как пес. Бэлла снисходительно глянула на мужа, улыбнулась
- Хозяин - барин. Ей решать, она большая девочка. Значит, я записываю, что место вашего жительства в доме мужа. Ну, а работать вы будете в доме Мирона. Ночевать там тоже придется, хотя, как правило, он предпочитает еще ночную няню для сына. Это будет решено позже. И еще…
Бэлла встала, и Аленка поняла, что она очень высокого роста, просто каланча. Сразу она этого не заметила, и вот…
- Дом вылизать! Не убрать - вылизать языком! Все освоить - плиты, ванны, парные, бассейн. На это у вас месяц. Торчать в больнице по минимуму, там есть медсестра - это ее работа. Когда Прокл встанет, тогда и будет у вас муж. Ясно?
Аленка почувствовала, как бесстрашная злоба волной заливает ее изнутри и полностью лишает страха. Она подняла голову, глянула ведьме прямо в глаза
- Не поняла! Я приехала к мужу и буду с ним. Работу я выполню, но я вольнонаемная, если вы помните, обращаться со мной, как с заключенной не надо.
Бэлла на секунду остолбенела, потом взяла себя в руки, глянула холодно.
- Ну-ну. Мирон предупреждал, что вы строптивы. Идите. Работайте.