«Витторио Гассман — итальянская знаменитость «номер первый» во всех смыслах. Он и Гамлет на сцене, и комик в итальянских фильмах, и «латинский любовник» в фильмах американских, и сатирик на телевидении, и декламатор философских стихов современных поэтов на долгоиграющих пластинках, и участник конференций, митингов и манифестаций по разным поводам, включая борьбу за отмену цензуры и выборы «королевы красоты», он еще и организатор театров и театрализованных программ, режиссер, продюсер, директор, администратор, автор полемических статей, персонаж светской хроники, красавец с фотооткрыток. Он — везде, и везде с успехом, а если не с успехом, то с шумом. Он — «матадор».
Так называлась специальная рубрика итальянского телевидения. Матадор — это герой дня, победитель на шумном и пышном ристалище, переживающий свои лучшие минуты не в старомодном одиночестве, а на глазах тысяч — или миллионов. Бой быков — это опасность, кровь, смерть, но это и игра, спектакль, лицедейство. И если это политика, то когда-то там она кончится, войной или миром, — а пока что это выборы, интервью в между народных аэропортах. А если это искусство, то где-то там, в конце концов, маячат духовные глубины и эстетические высоты — а пока что это гала-премьеры, нарядная публика на модных фестивалях, глянцевые обложки иллюстрированных еженедельников. Иллюзорная жизнь, которая имеет все признаки реальной, но гораздо наряднее.
Это стихия Витторио Гассмана и питательная среда его таланта.
В телевизионных передачах «Матадор» он поэтому был истинным героем, и финал этой антрепризы был тоже героический: Гассману запретили сыграть скетч, высмеивающий политического «матадора» Акилле Лауро — мэра Неаполя, богатейшего судовладельца, депутата парламента и лидера монархи- ческой партии. Запрет вызвал скандал. Скандал был эффектный. Гассман заявил, что ноги его больше не будет на телевидении ... подумал и добавил: по крайней мере, в ближайшие два года.
Ближайшие два года Гассман посвятил организации нового театра. Среди многочисленных «специальностей» Гассмана главная — театральный актер. На первый взгляд он этой специальностью пренебрегает. А на самом деле остается театральным актером повсюду — даже в своей общественной деятельности. И уж тем более — в кино. Поэтому следует остановиться на театральной работе «национального Витторио», как называет его пресса (подобно тому как Джина Лоллобриджида — просто «национальная Джина», София Лорен — «национальная София», Альберто Сорди — «национальный холостяк», а, скажем, Витторио Де Сика, при всей своей популярности, именуется все-таки по фамилии, так что это «национальное» панибратство указывает не только на всеобщую известность, но и на общепризнанную «сенсационность» данного персонажа).
* * *
Витторио Гассман родился 1 сентября 1922 года в Генуе. Окончил Академию драматического искусства, основанную в Риме известным критиком и театральным деятелем Сильвио Д'Амико. Именно здесь он сформировался как актер романтического стиля и здесь же усвоил современный прогрессивный взгляд на «импеньо» (служение, общественную задачу) актера в мире социальных противоречий и борющихся идей — и увлекся всем этим в полную меру своего пылкого, искреннего и несколько поверхностного темперамента. В дальнейшем Гассман так же искренне и с такой же опасной легкостью усваивал и другие идеи, и если он сегодня, безусловно, «левый», то это та левизна и прогрессивность, которая не мешает коммерческому успеху, скорее, даже помогает ему... (…)
* * *
Гассмана всегда охотно снимали в кино. Он «смотрится» в самых разнообразных ролях, в том числе и никчемных. Начиная с 1947 года Гассман снимался более сорока раз и в Италии и за границей. Бывало, что очередной фильм с его участием начинали крутить прежде, чем предыдущий сошел с экрана, и актер переходил в новую картину, так сказать, «не стирая грима», поскольку менялось название фильма, но не менялся персонаж: роковой соблазнитель и сердцеед или соблазнитель и сердцеед не роковой, а легкомысленный — весельчак, шалопай.
Джузеппе Де Сантис поручил Гассману в «Горьком рисе» первую серьезную роль: это был вор и убийца, не отказывающийся также воспользоваться и каторжным трудом сборщиц риса. Де Сантис показал зрителям и Гассману, на что бывают способны те самые красавчики-сердцееды, которых он обычно играет. Фильм имел художественный и коммерческий успех, но про Гассмана критики писали, что он «не на месте». Ибо место его было, по общему мнению, там, где им можно было любоваться.
И Гассман не стал спорить. Он снимается там, куда его зовут: у Альберто Латтуады в «Анне», у Марио Солдати в «Знаке Зорро», в нескольких схожих фильмах в Соединенных Штатах.
К советским кинозрителям он «попал из Америки», причем не с лучшими своими работами: сначала нам показали его в «Рапсодии» Чарльза Видора как партнера Элизабет Тейлор, потом — в «Войне и мире» Кинга Видора в роли Анатоля Курагина.
Первая роль дает представление о том, как используют Гассмана в Голливуде, вторая — как работа в Голливуде лишает актера творческого воображения и даже простого любопытства.
Как-никак Курагин — толстовский персонаж, он не только участвует в развитии сюжета, но и представляет собой типичный (не только для изображаемой эпохи) характер. И это можно передать актерски даже в рамках кинематографической адаптации. По- видимому, Гассману это просто не пришло в голову; он и тут плыл по течению.
А между тем — он мастер. В 1959 году Дино Ризи ставит с его участием картину «Матадор» (после которой это слово и стало ассоциироваться с Гассманом) — и здесь актер создал, наконец, образ, не только достойный его прежних театральных работ, но и открывший для него новые перспективы в кино и вообще в творчестве.
Он показал «среднего» итальянца в неравной схватке с труд ностями жизни. Фигура была комичная и патетическая. В этой роли как будто соединилось все, что нужно Гассману и зрителям: «хлеб» (точные жизненные наблюдения, правда бытовых зарисовок), «любовь» («утепление» чувств, специальная кинематографическая «человечность», позволяющая все понять, все простить и уйти из кинозала с доброй улыбкой, приятным ощущением растроганности и спокойной душой) и «фантазия» (увлекательные темы, остроумная разработка выигрышных ситуаций, «игра» в самом общем смысле слова, отличная, высокопрофессиональная игра актера с таким реквизитом, как жизненное правдоподобие, социальные проблемы, национальный характер).
Читатель легко поймет, о чем идет речь, если вспомнит шедшие у нас фильмы «Полицейские и воры» Стено и Моничелли. «Все по домам» Коменчини, «Трудная жизнь» («Журналист из Рима») Ризи и сравнит их с фильмами, показанными ранее, — с «Похитителями велосипедов» Де Сика или с «Дорогой надежды» Джерми.
О картинах типа «Полицейские и воры» не скажешь, что они неправдивы, но это такая правда, которая не портит нервы и на которую приятно смотреть. Когда пришла пора таких фильмов — пришло и время Витторио Гассмана.
Красавчики его ранних фильмов вовсе не выражают художественных стремлений актера. Конечно же, Гассман хочет быть правдивым, резким, современным. Но ему нужно нравиться. Не внешностью и не «благородством поступков», а своей игрой. И его правдивость, и его резкость, и его современность — все должно быть замечено, иначе ему будет просто неинтересно.
Демонстративность — вот что лежит в основе его таланта. Витторио Гассман — прогрессивный человек и в искусстве и в общественной жизни, и роли, в которых оказалось возможным быть ярким, нравящимся и прогрессивным одновременно, — эти роли вывели Гассмана в число лучших современных киноактеров.
Такую оценку он получил повсюду, где шли «Поход на Рим» Луиджи Коменчини, «Обгон» Дино Ризи и его же «Чудовища». Роли эти разные, но в каждой из них восхищают острая характерность, мастерский рисунок образа, великолепная пластика, обаятельный артистизм.
Лучший итальянский Гамлет — Гассман оказался и одним из лучших комедийных актеров; он играет и бытовую комедию, и сатиру, и фарс, он бывает гротескным и эксцентричным, но всегда его игра очень естественна, понятна самому неискушенному зрителю, словом, всегда правдива.
Роль, сыгранная Гассманом в фильме Коменчини о знаменитом «походе на Рим», с которого начинается история «славного двадцатилетия» диктатуры Муссолини, приобрела значение антифашистской сатиры.
Годами итальянцев заставляли зубрить в школах высокопарные описания «незабываемого события»; еще и теперь находятся люди (и политические группировки), прославляющие это «великое прошлое». Фильм с участием Гассмана дает свою, издевательскую интерпретацию пропагандистского мифа. Картина показывает, что многократно воспетая «идейность» участников «похода» была чистой липой, в ней выведены в качестве героев лицемеры, трусы и по*лецы.
Молодой фашист, которого с чрезвычайной серьезно стью играет Гассман, — не лицемер и не по*лец, а то, что у нас называется «при**рок». Все идут, идет и он. Но в то время как ноги его шагают к Риму, душа рвется домой, подальше от этих чудных людей, одетых в черные рубашки и непрерывно что-то вопящих. Страшно то, что и такие при**рки дошли до Рима и сами научились произносить фашистские лозунги.
В сатирической пьесе Федерико Дзарди «Тромбоны» Гассман играл когда-то сразу несколько ролей — играл в нарочитой балаганно-ярмарочной манере. Пьеса, спектакль и Гассман имели тогда огромный успех.
Дино Ризи предложил Гассману повторить этот опыт в кино в компании с замечательным комиком Уго Тоньяцци. В фильме «Чудовища» он создал каскад пародийных, сатирических и гротескных фигур, в том числе самого себя в своих прежних ролях слащавых любовников, а также беззубого полицейского, врача-шарлатана и ... литературную даму, от которой зависит присуждение каких-то премий.
Наконец, в «Обгоне» Гассман сыграл типичного римского гуляку, нахального и обаятельного, пылкого и вульгарного — молодое здоровое животное, которому всяк злак на пользу. Сыграл с непередаваемым блеском, с абсолютной «узнаваемостью». После «Обгона» его популярность возросла невероятно — и персонаж Гассмана «пошел в серию».
Об этом уже не раз писали в итальянской прессе (как писали и о том, что нынешние киногерои Гассмана разговаривают языком, настолько характерным для римской улицы, что хоть уши затыкай). Но никто не обращает упреков к самому актеру, винят Дино Ризи и вообще кинематографическую машину.
Во всем облике этого актера много от театрального Кина, но еще больше — от атмосферы современного «итальянского бума», что удачно выразил итальянский журналист Винченцо Таларико, написав: «Он человек наших дней, он владеет ключами к успеху. Будучи великим актером, Гассман сверх того великий импрессарио и удивительный пресс-агент самого себя... В культе его личности среди тысяч и тысяч поклонников все имеет значение — и его браки с сопутствующими им пресс-конференциями и романтические биографии в еженедельниках... Это Кин-матадор нашего времени. Романтизм со счетом в банке, антиконформизм наверняка... Кин — или Гений и благоразумие».
Витторио Гассман — действительно большой талант. И он действительно стремится воплотить передовые идеи нашего времени, как он их понимает. И он искренне хочет служить своим искусством обществу. Его шумливость и демонстративность бывают смешны, но не бывают фальшивы.
Он всегда, во всех образах, созданных им. вызывает симпатию, и он ее заслуживает — этот «национальный Витторио» итальянцев» (Асаркан, 1966: 36-53).
(Асаркан А. Витторио Гассман // Актеры зарубежного кино. Вып. 3. М.: Искусство, 1966. С. 36-53).