ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ
Мы люди цивилизации, а не готики или рококо; нам приходится иметь дело с суровыми и холодными фактами поздней эпохи, параллели которой можно найти не в Перикловых Афинах, а в цезарском Риме. О великой живописи и музыке среди западноевропейских условий не может быть больше речи. Архитектонические способности западноевропейского человека исчерпаны вот уже столетие тому назад.
О. Шпенглер «Закат Европы»
Рок-музыка явилась одним из мощнейших глобальных явлений и событий XX века наряду с Cola-Cola, атомной бомбой, кинематографом, Второй мировой войной, психоанализом, модернизмом, постмодернизмом, Коминтерном, изобретением ракеты и полётом человека в Космос, Холодной войной, шоу-бизнесом, Интернетом и прочими достойными этого ряда феноменами.
И пусть никого не смутит такое начало. Мы сознательно избегаем культурных, субкультурных и даже контркультурных рамок, а рассматриваем рок-музыку как концепт, а также как величайшее социальное, политическое и да, культурное, явление. Утратившее пафос революционности и новизны в мире ещё в 70-х, а в России (тогда — СССР) — в конце 80-х и начале 90-х. В настоящее время это составляющая чётко сегментированного и интернетизированного мира и его подразделов, как то: история, шоу-бизнес, андеграунд, авангард etc.
Если пользоваться терминологией этнолога и историка Л.Н. Гумилёва, то можно сказать, что рок-музыка давно миновала пик пассионарности, и сейчас пребывает в стадии то ли инерционной, то ли обскурации. А для кого-то — и вовсе мемориальной. Это не отменяет того факта, что рок-музыка и сегодня способна радовать своих слушателей как в клубах, так при прослушивании в домашних условиях. В этом смысле она разделила судьбу джаза и танго.
Но есть большое отличие от вышеназванных направлений в музыке и танце: являясь более гибким явлением, гиперспособным к синтезу, она растворилась во всех явлениях современности, начиная от кино и заканчивая политикой (это к вопросу о муссировании темы музыкальных предпочтений Д.А. Медведева в 2008 году, когда он вступил на пост президента РФ). И подобно тому, как А.С. Пушкин, творчеством которого сегодня мало кого удивишь, сформировал современный русский язык, рок-музыка очень сильно повлияла на современность, фактически растворившись в ней.
Рок-журналистика (а вместе с ней и рок-критика), формально являясь подразделом узкоспециальной журналистики, на деле являлась чем-то большим, чем разговором о музыке. Поскольку заразилась от рок-н-ролла его юношеским драйвом, бескомпромиссностью и нонконформистским пафосом. Достаточно хотя бы того примера, что многие рок-журналисты — несостоявшиеся рок-музыканты. Отечественный пример — Артемий Троицкий. Западный — Ник Кент, по степени эпатажности, колорита и отвязности переплёвывавший зачастую своих enfant terrible рок-респондентов.
А Хантера Томпсона, отца-основателя и, по сути, главного представителя жанра «гонзо» в журналистике» по многим формальным и неформальным признакам можно определить, как настоящую рок-звезду если бы он укладывался хоть в какие-то рамки.
Энциклопедия не только излагает историю самиздатовской прессы, но и дает представление о каждом из них, как о самостоятельной единице рок-журналистики со своими целями. В отдельных случаях мы смело можем говорить о самобытном отечественном «гонзо».
Немалым подспорьем станет и книга А. Кушнира «100 магнитоальбомов Советского рока», являющаяся не просто аналогом Западных рейтингов вроде «1000 Great albums» и прочего, но и своего рода историческим источником, а также эталоном вкуса, пусть и не исчерпывающим. Труд А. Кушнира посвящен истории наиболее выдающихся альбомов советского рока, как оказавших влияние на рок-движение в нашей стране, так и явившихся и следствием этого тотального проникновения рок-культуры во все мыслимые и немыслимые уголки СССР. На неё в основном мы и будем опираться, когда будем говорить вкратце о вехах отечественной рок-музыки.
Рассмотрению подлежат признанные шедеврами записи таких групп и исполнителей, как «Аквариум», «ДДТ», «Зоопарк», Александр Башлачев, Юрий Морозов, «Гражданская Оборона» и другие не столь нашумевшие, но оказавшиеся зачастую революционными. К примеру — группа «Стук бамбука в 11 часов», изобретшая такой жанр как трип-хоп за три-четыре года до появления на мировой сцене Massive attack, Tricky и Portishead или экспериментальная украинская команда «Иванов Down», вовсю игравшая в конце 80-х нойз-рок и индастриал, жанры, надо сказать, весьма авангардные. В большом количестве присутствуют воспоминания звукорежиссеров Андрея Тропилло и Алексея Вишни, оказавших большое влияние на запись и распространение магнитофонных и виниловых записей отечественного рока.
О раннем этапе, так называемой бит-волне, поведает труд Владимира Марочкина «Повседневная жизнь современного рок-музыканта».
Совершенно незаменимы работы одного из главных рок-критиков на территории бывшего СССР Артемия Троицкого, как то: «Рок в Союзе: 1960-е, 1970-е, 1980-е…», более глубоко и в то же время занимательно (по нашему мнению) раскрывающую предмет, «Я введу вас в мир… Поп» того же автора будет нам также интересна, поскольку проливает свет на многие аспекты деятельности музыкальных и рок-критиков и также о растворении рок-музыки в шоу-бизнесе, а рок-журналистики — в PR’е. Неоценимую роль сыграет и двухтомник А. Троицкого «Гремучие скелеты в шкафу» , явившийся подборкой его же статей, посвященных рок-музыке, начиная с самой первой профессиональной его статье, посвященной тогда ещё актуальной группе Deep Purple, датирующейся 1974 годом.
«Я оставил и дубово-номенклатурный стиль, и брань в адрес загнивающей западной культуры, и оды победоносной перестройке <…>. Я, конечно, должен был как-то приноравливаться, стилистически и лексически, к требованиям совковой редактуры, но клянусь! — я ни разу не соврал, не написало того, чего не думал и во что не верил».