Когда в ноябре 1985 года я демобилизовался из армии, страна уже шла курсом перемен… Начало им было положено 23 апреля того же года, на пленуме ЦК КПСС, когда молодой генсек М.С.Горбачёв заявил о необходимости совершенствования существовавшей экономической системы, о так называемом «Ускорении».
Изначально эти меры касались исключительно экономики и носили административный характер, не затрагивая основ «развитого социализма». В мае Горбачёв посетил Ленинград, где на встрече с активом Ленинградского горкома партии он впервые упомянул о необходимости перестройки общественно–политической жизни: «Видимо, товарищи, всем нам надо перестраиваться. Всем». Слово «перестройка» было немедленно подхвачено СМИ и стало лозунгом начавшейся в СССР новой эпохи.
Очень скоро горбачёвская команда объявила, что административными мерами ситуацию в стране не изменить, и предприняла попытку реформирования системы в духе т. н. «демократического социализма». Этому шагу сопутствовали два тяжёлых удара по советской экономике в 1986 году: резкое падение мировых цен на нефть и Чернобыльская катастрофа. Серьёзные экономические убытки принесла также проводившаяся крайне бездумно, хотя из самых лучших намерений, антиалкогольная кампания, в ходе которой, например, варварски вырубались многие ценные виноградники. В результате резкого запрета водки, ликвидации виноградных плантаций и винно–водочных заводов началось нелегальное производство и широкое употребление вреднейших и ядовитых суррогатов, ставших причиной инвалидности и смертей многих тысяч людей…
Но пока всё вокруг дышало оптимизмом, надеждой на прекрасное будущее и верой в освежающий «ветер перемен». Большие перемены произошли и в моей жизни: осенью 1986 года я пришёл работать учителем истории в мою
родную 17–ю среднюю Рижскую…
В то время я учился на вечернем отделении историко-философского факультета Латвийского университета. Днём трудился слесарем-сборщиком на заводе «Коммутатор». Случилось так, что встретив ненароком директора школы, Клавдию Антоновну Пронину, которая некогда обучала меня обществоведению и потому знала, как облупленного, имел я с ней обстоятельный разговор, в ходе которого добрейшая Клавдия Антоновна уговорила меня пойти к ним учительствовать. Хотя, правду сказать, не больно я и сопротивлялся! Мне неплохо было на заводе, и зарплата хорошая и ответственности почти никакой, но всё же чувствовал я себя там не совсем «в своей тарелке». Хотелось попробовать чего–то нового, творческого. Так и стал я учителем…
Сразу отмечу, что мой первый, дебютный рабочий день в качестве педагога вышел, откровенно говоря, комом. Сказать, что это было ужасно, значит не сказать ничего… Уже к четвёртому уроку я был совершенно разбит, раздавлен,
уничтожен и вполне созрел к тому, чтобы удавиться от стыда и позора. Все классы, в которых в тот день я пытался проводить уроки, оказались категорически неуправляемы.
Дети буквально ходили на головах, слушать и слушаться меня никто не собирался. Некоторые безбашенные оболтусы откровенно издевались над молодым неудачником, сдуру возгордившимся в своём желании стать учителем. Мечтал лишь об одном, чтобы этот позор, наконец, окончился, и я смог сбежать в канцелярию для подачи заявления об уходе по собственному желанию… И вот после очередного, бездарно проведённого, урока стою с унылым видом
у окна в школьном коридоре. Пока я предавался скорби и печали, ко мне приблизилась стайка пятиклассников. Один из них, разбитной рослый малый с нахальными глазами, небрежно поинтересовался: «Ну, ты, стоишь? А хочешь, я тебе сейчас мультики покажу?». Остальные глумливо захмыкали и заухмылялись… Слегка обалдев от подобной фамильярности, я растеряно промямлил: «Какие мультики?!» «Цветные…» «Какие, какие?!!» И тогда дерзкий нахалюга с выдохом: «А вот, какие!» — пальцами, растопыренными «вилочкой», резко ткнул мне прямо в глаза…
Взревев, как подстреленный лось, я рывком вознёс оборзевшее дитятко в воздух и… метнул его тушку в стену. Пролетев пару шагов и встретив твёрдое препятствие на пути, слегка обмякший шалопай стал неспешно оседать вниз… Прыжком преодолев разделяющее нас пространство, я схватил его за грудки и яростно затряс. «Ппрррооосстттитее… Ййааа бббоолльььшееээ нннеее ббууддуу…», — запричитал перепуганный злоумышленник.
Больше всего меня поразила реакция его сподвижников, которые, немедленно согнав гадкие ухмылки с физиономий, тут же сладко запели хором: «Правильно, правильно, Игорь Николаевич! Так его… Будет знать, как к учителям
приставать». Окинув бешеным взглядом всю компашку, я прошипел им: «Брысссь, шшпанята!» После чего они немедленно испарились…
Получив психологическую встряску, я вернулся в некоторое душевное равновесие, и последний по счёту урок прошёл уже более–менее удовлетворительно.
В дальнейшем всё вошло в норму. Привык к детям, они привыкли ко мне. Работа в школе пришлась по вкусу, и очень скоро я уже чувствовал себя там, как рыба в воде.
Ребята из 5 а класса стали моими любимчиками, а Игорь М. (тот самый «демонстратор мультиков») на протяжении всех последующих лет обучения был со мной неизменно почтителен и учтив.
С той поры минуло четверть века… Давно уже настала новая жизнь, пришли иные времена. И вот иду я как–то по родной Риге и вдруг отмечаю, что двигается мне навстречу красивый, видный из себя мужчина. Эдакий
высокий здоровяк, могутного сложения. Смотрит он мне приветливо в глаза и улыбается, будто ясно солнышко.
Сблизились, протягивает мне руку: «Здравствуйте, Игорь Николаевич! Не помните меня? Как я Вам мультики цветные показывал…»
Ба, да это же тот самый Игорь М.!
«Как же, — говорю, — помню тебя хорошо, Игорь». Сам думаю, что–то он мне теперь, спустя годы, скажет… Насторожился даже, мало ли что… А он засмеялся так тепло и говорит: «Правильно Вы меня тогда об стену шарахнули… Спасибо Вам за всё, Игорь Николаевич!». Руку мне пожал крепко и пошёл себе дальше, посмеиваясь. Такая вот незатейливая история.
Когда я ещё сам обучался в школе, то в страшном сне не мог бы себе представить, что когда–нибудь буду работать учителем, а вот, поди ж ты… Не только стал работать, но ещё и понравилось, во вкус вошёл!
Я довольно быстро наладил хорошие отношения с большинством учеников, среди педагогического коллектива добрая половина являлась моими бывшими учителями, что помнили меня ещё пионером–несмышлёнышем, для них
я всегда оставался не «Игорь Николаевичем», а любимым, милым Игорьком… В школах всегда было мало мужчин, а тут ещё это почти материнское тёплое отношение… Чего ещё было мне желать?
В школу я попал в тот чудесный, хотя, к сожалению, непродолжительный период, когда старые советские запреты и ограничения уже уходили, а новых, эпохи уже латвийской независимости, ещё не ввели. Это было время, товарищи,
полной, безоговорочной, безграничной учительской свободы! Прекрасное, удивительное время! При минимуме отчётных бюрократических бумаг допускалось и всячески поощрялось педагогическое творчество и воспитательные эксперименты. Я пытался использовать модную тогда систему В.Ф.Шаталова, внедрял методику Ш.А.Амонашвили, разрабатывал собственные концепции, стараясь отыскать идеальный путь к успешному обучению детей истории.
Многие коллеги пытались тогда экспериментировать. Например, преподаватель латышского Илона Яновна З. неожиданно для всех открыла в себе дар экстрасенса и с помощью гипноза стала вводить учеников в транс, в ходе которого обучала их латышскому языку. Маленькие хитрецы, которым,
как известно, пальца в рот не клади, по секрету рассказывали мне, что быстро постигли суть этого очаровательного чудачества и изо всех сил изображали, на радость педагогу–новатору, что они действительно погружены в гипнотическое полубессознательное состояние. Чего не сделаешь, дабы порадовать хорошего человека! Один парнишка так увлёкся однажды в своём усердии, что впрямь закемарил во время транса и спросонок свалился со стула. С той поры
он сделался у Илоны Яновны фаворитом. Заслуженно пользуясь её симпатией и снисходительным отношением, извлекал из этого для себя немалую выгоду... Продолжение следует
Часть первая. Любопытное сравнение учеников прошлых и нынешних
Часть вторая. Поучительные особенности видов образования
Часть четвёртая. Правда об учительском СЛУЖЕНИИ
Часть пятая. Кое-что про братьев Запашных…
Часть седьмая. Тяжкие проблемы европейской системы образования