Есть мнение, что Брестский мир стал следствием – неизбежным, вынужденным, – поражения России в Первой Мировой войне. Всё оказалось настолько запущено при ещё при царе, что у большевиков, просто, не было выбора… Мнение это крепло все годы советской власти, и до сих пор ещё не выветрилось.
В основе же мнения, лежит тезис, согласно которому «отсталая царская Россия» воевала неудачно. Любопытно, что это утверждение спорно именно потому, что отсталой, – сравнительно с Германией, – РИ действительно можно было считать. До начала Первой Мировой она считалась слабым звеном Антанты, – однозначно слабее Франции. И котировалась при оценке военного потенциала на одном уровне с Австро-Венгрией. Но именно в свете данных оценок можно заключить, что Россия воевала хорошо сверх ожиданий.
Будучи, вроде бы, слабейшей, она оттягивала на себя все (до вступления в войну Италии) австрийские войска, от 30 до 50% немецких и на бонус турецкие, хотя последние учитывать считалось не слишком приличным. При этом, австрийская армия, теоретически равная с русской, дважды подверглась экстерминатусу, и немцам приходилось, бросая всё, бежать на помощь союзнику.
Вообще же, да, – с 1914 года всё сразу пошло не по плану. Но это не только у России, – у всех. Все участники видели развитие событий более для себя благоприятным, и никто на четыре года войны не рассчитывал. Потом, кончились снаряды и даже винтовки… Но, у всех же кончились. Как отмечалось выше, такого камуфлета, как военный 1915 год, не ожидал никто. Так что, и британцы метались по миру, скупая однозарядные винтовки XIX века, – для себя. Не для России.
Притом, именно в России всю войну росло, и ещё быстрее чем в мирное время, промышленное производство вообще. Военное же – особенно быстро. К 1917 году затруднения были преодолены, и снарядов наделали столько, что они до 1941 года на складах лежали.
То есть, шансы Центральных Держав продержаться хотя бы до конца 1917 года таяли. Но февральская революция их резко повысила. Опасаясь военного мятежа, Временное Правительство сделало, – и сделало вполне сознательно, – всё, чтобы армию разложить, а её снабжение нарушить. Как следствие, летом согласованное с союзниками русское наступление провалилось. Сильно удивив немцев, во время атаки русские солдаты начинали всеобщим голосованием решать, стоит ли продвигаться дальше, или ну его. Армия превратилась в тень себя. Дезертирство, которому Временное Правительство не препятствовало, а большевики способствовали, объясняя солдатам, что народу глупо умирать в окопах за зажравшиеся элиты и ненужные ему «проливы», и неповиновение офицерам приобрели катастрофический характер.
- Соображения дилетанта
I, в ПМВ капитулировали переда напавшим на Россию агрессором как раз то большевики. Отдав агрессору обширные территории и заплатив контрибуцию.
Это когда до победы меесяцы оставались. Напомню что Германия капитулировала в ноябре 1918-го года.
А сохранять страну надо было созвав учредительное собрание. Которое приняло бы конституцию. А потом проводить демократические выборы. Предоставив право выбора власти народу. А не устраивать "диктатуру пролетариата". При том, что в руководстве большевиков пролетариев то и не было. А уж какой урон большевики нанесли пролетариям, то и подумать страшно.
- I
Соображения дилетанта, насчет капитуляции - ну брехня же. Когда большевики только собирались к власти немцы уже были возле Питера. Большевики только остановили войну, чтоб не проиграть совсем.
По поводу вкладов в банках - опять же брехня - конфисковали вклады больше 5000 рублей. Извините, но это не вклады рабочих, как вы утверждали.
По устранению "компетентных" руководителей - опять же брехня - кто хотел работать - спокойно работали , да под присмотром - а как иначе? Кто не хотел или саботировал - да меняли, наверное не всегда хорошие кадры были - учились по ходу.
Почитайте историю, а не методички либерастов.
И при всём этом на фронте ничего особенного не происходило. К октябрю 1917, позже ставшему ноябрём, Россия не только не потерпела поражения, но и не находилась под угрозой оного. Летом немцы и австрийцы… отбились. От немногих из принципа сохраняющих боевой дух русских частей. В основном же армия оставалась в окопах, начиная отстреливаться, если враг как-то проявлял себя, мешая бойцам слушать агитаторов. И сделать с ней австрийцы и немцы ничего не могли. Сил для наступления не имелось, а снять, как в 1915 году, дивизии с западного фронта было уже нельзя. Да и смысл? Немцы не планировали наступать, полагая, что дело кончится тем же, что и в предыдущий раз, – оттеснив русских ещё дальше вглубь страны, они растянут коммуникации, потратят время, людей и ресурсы, но стратегически ничего не достигнут. Последней надеждой для них оставалось наступление именно на западе. Там-то они ещё стояли под Парижем.
...Соответственно, возникает вопрос, почему, если угрозы не было, уже в декабре большевики начинают переговоры о сепаратном мире? Боеспособность армии продолжала падать, нарушение управления в стране («красное» правительство в Петрограде не спешили признавать даже «красные» правительства не местах) быстро ухудшало ситуацию… Но враг-то этим воспользоваться даже не планировал. Немцы лишь радовались, что теперь могут перебросить с востока больше частей.
Проблема была именно в армии. Фронт-то держала ещё армия русская. Советской просто не существовало. Продолжение войны требовало заключения альянса с этой очевидно недружественной большевикам силой… Опасения вызывала именно она, а не немцы.
Собственно, со стороны немцев подвоха не ожидалось и не последовало. Заключить мир они не только были согласны, но и очень желали этого. Требования немецкой стороны не простирались дальше передачи Центральным Державам, сверх уже занятых в 1915 территорий, ещё Латвии и Эстонии, – для защиты немецкоговорящего населения. Однако, и это был блеф. Настаивать на своих требованиях немцы не собирались. Им очень нужен был мир, и уже не «весь», а хотя бы «без аннексий и контрибуций».
Большевика же, видимо, не очень.
Ленин поручил делегации переговоры затягивать.
И тут возникает второй вопрос: зачем бы?.. Это просто был звёздный час большевиков, – триумфальный прорыв из подполья к вершинам геополитики. Переговоры использовались ими для пропаганды идей справедливого общества на весь мир и самолегитимизации. Лозунги завершения войны без аннексий должны были дойти до ушей истомлённых войной пролетариев всех стран.
И опять-таки, оставалась проблема армии. Пока она стоит против немцев, – ладно. Но если немцы уйдут? Это была серьёзная проблема. В феврале Троцкий радикально, напугав даже Ленина, решил её, армию – без заключения мира (!) – демобилизовав. Тут уж, не говоря ни о чём другом, солдат просто перестали кормить. Заметив, что против них уже нет никого, кроме офицерских рот, немцы, австрийцы и турки двинулись вперёд.
...Позже Троцкий объяснил, зачем это сделал. Мировой пролетариат никак не пробуждался к борьбе, но угроза существованию первого пролетарского государства должна была спровоцировать его на восстание. Дело не выгорело… Но потом и Ленин правоту Троцкого признал. Проблема армии, как минимум, разрешилась. Нет армии, нет проблемы.
Зато появилась, – только в феврале 1918 – и угроза захвата врагом важным центров государства, которые теперь не оборонялись ни кем. Тут и пришлось, – уже в начале марта, ибо немцы, не встречая сопротивления, катились на восток стремительно, – заключать мир в «похабном» виде, с контрибуцией и уступкой всего, что враг пожелал бы получить…
Любопытно в этой истории, что немцы даже не смогли занять всю сданную им территорию. Некем было.